ПАУЛА, МАЙКЛ И БОБ. 1-9 главы

1. ВОССОЕДИНЕНИЕ ДРУЗЕЙ.

В сентябре 1992 года, мой первенец пошел в школу. Его записали в Ньютон Преп, школу в Баттерси на юго-западе Лондона, которая гордилась элитным и одаренным набором учеников. Но не такой уж гордостью оказалось то, что мне пришлось попутешествовать, чтобы доставить до места моего трехлетнего ангелочка в его первый день в школу. Это был его первый день без меня.

Я захватила цветные кубики и бумажные салфетки для нового класса моего сына, и была приятно удивлена, когда встретила другую маму, которую хочу немедленно представить: Паула Йетс и ее двое детей, Пичез и Пикси. Она наклонилась, чтобы обнять Пичез, сделав это театрально, но тем не менее, искренне и ее лицо выразило совершенно комичную горечь, а взгляд остановился на моей персоне. Мы коротко виделись и говорили ранее редко, около десяти лет, так что я была не слишком удивлена, когда она беспристрастно отвела взгляд и сконцентрировалась на маленьких ручках, обнявших ее шею.

Впервые, я познакомилась с Паулой Йетс в 1981 году, когда мы обе находились на ночной вечеринке у Джима Хенсона из The Muppets, и я работала тогда на его Henson Enterprises. Я видела ее и прежде на концертах, но мне было слишком трудно подходить к этой ультра-перпендикулярной блондинке, вместе с моими круассанами и кофе, и заявлять ей каждую неделю, что мне нравится ее колонка в Record Mirror.

Но именно на фоне этой сложной и господствующей сцены мы начали нашу первую беседу. Место проведения было в большом доме в Кенсингтоне, который принадлежал фондовому брокеру и другу Джима. Я скользнула в роскошный туалет, чтобы исследовать не было ли на моем лице чрезмерного блеска или каких-нибудь дефектов. В конце концов, это были ведь восьмидесятые. Гибкая фигура протиснулась в двери и присоединилась ко мне на этом алтаре Нарцисса. Я уже представила ее выше.

Паула немедленно начала вести беседу, при этом проверяя невесомые черные ресницы своими окрашенными в пастельный розовый цвет, ногтями. «На прошлой неделе одна такая штучка упала в кофе моего парня, когда он читал газету» - она замеялась, не поворачиваясь ко мне, - «Я удивилась, куда же она могла подеваться, ползая вокруг на коленях и заглядывая под стол, как вдруг он сделал глоток и эта проклятая штучка застряла в его горле». Ее лукавое, необычное чувство юмора делало ее голос эксцентричным - любопытное соединение ленивых глотальных остановок и школьного ораторского искусства, что почти гипнотизировало. Она представилась и мы пожали друг другу руки. Ее рукопожатие было очень крепким.

После обеда, Том начал учиться в школе и я была не одинока в своем нетерпении забрать его, как и другие мамы, которые одновременно завизжали тормозами по окончании учебы, выйдя из своих машин и пошагали в школу как в день выборов. Когда мы выстроились около классной комнаты, в холл вбежала запыхавшаяся Паула, с Пикси на руках. Она присоединилась к нам в этой совершенно обычной мороке, лихорадочно ассоциирующаяся с современной мамой. Я взглянула на нее и мельком заметила, как она вдыхала запах волос ее ребенка.

Паула была одета в драные джинсы, пальто, которое было на два размера меньше ее размера, никакого грима и взъерошенные белые волосы. Она выглядела натурально, здорово и непретнциозно. Если бы не ее белые волосы, искрящиеся глаза и эксцентричная одежда, она бы даже ничем не отличалась от остальных мамаш, а материнство определенно шло ей. Она выглядела старше, чем в первый день нашей встречи. В ту ночь она выглядела потрясающе в своем платье с тульей облегающее ее завидную семнадцатидюймовую талию. Даже в те дни нужно было иметь храбрость носить такие броские платья. Оно выглядело как платье от Вивьен Ли, которое фигурировало в Gone With The Wind, хотя, было не совсем длинное. Пауле всегда нравилась Вивьен Вествуд, больше, чем Мальколм Макларен. Она купила это платье в охфордском благотворительном магазине, в те дни, когда ее сопровождающими были классические студенты, когда она ходила на May Balls, и вечеринки дебютанток, не совращаемые только лишь Шелли и Байроном. Эти платья позже стали ее внешней торговой маркой.

Она всегда была более естественной, наиболее красивой и миниатюрной, когда появлялась на фотографиях в разных глянцевых журналах. Ее необычные узкие голубые глаза сверкали озорством, излучающие спокойное тепло, а ее детская открытость немедленно дала мне чувство защиты по отношению к ней, когда мы впервые встретились. Я была польщена, когда она восхитилась моим платьем и отвесила комплимент насчет моей фигуры. Если она обращала внимание на свое тело, она смущенно комментировала, что ее маленькая грудь, похожа на два жареных яйца и выглядит сексуально! Мы все еще смотрели на ее груди, когда она последний раз взглянула в зеркало и спросила: «Они нормальные»? «Да», - ответила я. «Нет»,  - двусмысленно хихикнула она, - «Мои ресницы».

Я улыбнулась своим воспоминаниям и переключилась на Пичез. С раннего детства, Пичез учавствовала в рекламе грушевого мыла, имея вишневые губки и прозарную кожу. Она не сомневалась, что она мамина дочка и сделает гламурное появление в школе. В этот полдень она инструктировала свою маму, чтобы та подождала, пока она закончит рассказывать классу и двум учителям о ее недавнем путешествии по Барбадосу. Паула смотрела на свою дочь, захватившую все внимание на себя, с застенчивой гордостью и ждала пока Пичез закончит свою историю.

«Боже, она выглядит как маленькая ранняя пташка, не так ли»? – зашептала одна мама другой. Две этих женщины, типичные мамаши, которые определили своих детей в эту частную школу Лондона, разумно одевшие голубые мокасины, заморгали, продолжив разговор на пониженных тонах. Вернувшись на парковку, они попытались спрятать свою критику. «Чья эта дочь и кто ее мать...»? Последовал ехидный ответ: «Я знаю! Она выглядит необычно, но у нее гримера, чтобы он мог подкрасить ее, не так ли»? «Очевидно, она не следит за собой. Но я полагаю, ты бы тоже превратилась во что-то подобное, живя с Бобом Гэлдофом, разве не так?» - ответила подружка. «Да, но я думаю она даже не расчесывается, когда выходит из дома». «Я не удивлюсь, если они разведуться со всеми этими пероксидами.» - констатировала первая. Паула чувствовала провал, потому что стояла недалеко и не могла ничего сделать. Как и у ее трехлетней дочери, таланты Паулы и ее оригинальная личность были неудержимыми – именно это было причиной ее необычности на телевидении. Но всегда имелись недоброжелатели, те, кто угрожал или завидовал или те, кто льстил и заискивал. Иногда она была высокомерной и безрассудной, но многие звали ее бессовестной. Та свобода духа была из наиболее покоряющих и привлекательных ее особенностей. Осенью 1992 года, я размышляла о том, как много изменилось за это десятилетие, с тех пор как мы встретились впервые. В 1983 году я переехала в Клэпэм, и сейчас это место было более привлекательным для яппи, которые произносили это название как «Клэм». С их деревенской повседневной одеждой, Барборс и Волвос, они находили, что мой платяной шкаф был слишком трудным, но их неодобрение никогда не волновало меня, поскольку я едва могла позволить себе присутсвовать на их Рождественской коктейльной вечеринке. Я переоценивала свою жизнь.

Мой брак был рассторгнут в прошлом году и мой бывший муж жил в Северном Лондоне со своей новой подружкой. К слову сказать, наш развод не был слишком цивилизованным от чрезмерно преуменьшенной враждебности, которая возникла в то время между нами.

Мы развелись в 1991, через четыре года совместной жизни, но я горжусь тем, чего мы достигли в это короткое время и не хотела бы менять многие моменты этой жизни, несмотря на то, что мы расстались. Теперь настала совсем другая жизнь. Больше не было безопасности и жирной зарплаты каждый месяц и никакой взаимопомощи в пользу молодой семьи. Я была одна и все делала сама. Несчастная и потерявшая надежду, по окончании моего брака, я решила проанализировать все проблемы в наших отношениях. Близкая подружка представила меня очень успешному руководителю. Он был добрым мужчиной, удивительно открытым насчет собственных переживаний и он реккомендовал терапевта, который специализировался на пристрастиях и зависимости. Он предупредил меня, что она была очень жесткой, но я на самом деле не была подготовлена к ее бескомпромисной прямоте, экзаменующей мои проблемы и проигнорировала все упоминания о наших ссорах в мужем. Она настояла, чтобы я присоединилась к группе анонимных алкоголиков и к другим зависимым людям. Она сфокуссировалась на моей проблеме (делая исключения для других, кто особенно в этом нуждался) и моей зависимости (некоторые независимые личности имеют склонность брать заботу над зависимыми личностями).

Я перестала возмущаться на предположения о том, что со мной что-то было не в порядке и начала просматривать лист моих посещений. Медленно я распутывала всю эту неразбериху, имеющую отношение ко мне «однажды и одноверменно» (девиз встреч Анонимных Алкоголиков) и слушала, с узлом в своем животе, истории других членов группы, отражающие мою историю. Когда Том пошел в школу, я начала подозревать, что моя работа конфликтует с нуждой моего внимания у детей, особенно, после грубого развода. Поэтому я решила все бросить и уйти с моей работы в компании Маклауд и Компани, где я работала дизайнером по интерьеру на Кевина Маклауда. При этом, я верила, что мой бывший муж мог обеспечить надежность своей бывшей семье. Мы были разведены, но дети, казалось, были счастливы и я могла забирать Тома каждый день, радуясь коротким общественным разговорам, которые случались после обеда около школы.

Жизнь Паулы также изменилась за эти годы. Последний раз, я видела ее на вечеринке в замызганой полуподвальной квартире на Примроуз Хилл, задолго до того, как это место стало самым модным. Это была типичная домашнаяя вечеринка с жуткими громкими уставшими работать колонками. Как и мой приятель панк Стив я пробивалась через толпу молодых людей, сидящих на наркотиках и маке, как вдруг заметила Паулу, сидящую на низком диване, задрапированном в панковском угрюмом стиле.

Как обычно, в воздухе витала толща приторно-сладкого запаха марихуаны и я могла заметить торговцев в толпе. Паула вспомнила меня, я была польщена и вздохнула с облегчением посреди этой безумной толпы, встретив эту родственную душу. На довершающем контрасте завсегдатаев вечеринок, Пауда оставалась трезвой и везжливо отказалась от косяка, который предложил ей мой друг, поскольку он был убежден, что она не откажется, имея панк-роковый статус. В это же время, она презентовала культовое музыкальное теле-шоу The Tube, с Джулс Холланд. Паула на этой вечеринке была дольше, чем на модном приеме, где мы впервые встретились – возможно, необработанный материал музыкальных талантов Лондона был более подходящим для нее. Она была с ее приятелем, Бобом Гэлдофом, вокруг которого крутилась весь вечер.

На самом деле, я никогда не видела Паулу вкушающую алкоголь или наркотики, она была совершенно безразлична к этим порокам. Скорее, как я могла заметить, она была олимпийской кокеткой. Паула флиртовала со всеми, мужчинами и женщинами. Она просто играла, и все, каким-то образом, знали это, так что никто не принимал ее игру серъезно. Если бы кто-нибудь отвечал на ее провокационные жесты, я думаю, она могла бы даже завизжать и ужасно смутиться. Ее игра была более вероятно похожа на то, что она могла специально сделать так, чтобы другие чувствовали что-то более особенное, нежели вкус воды. Но для меня ее позиция всегда оставалась ясной, хотя и закрытой позади влияния ловких фамилярных отношений. Она была сильно влюблена в Боба Гэлдофа и очень открытой в своем желании стать Миссисс Гэлдоф. Она даже обожала практиковать ее новую роспись и жила надеждами о доме и тем, что Боб вдохновлял ее хватать момент романтического предложения.

Паула часто пропускала ланч приезжая из Ньютон Преп. В другом случае, Боб заглядывал в школу редко. Когда требования загруженой медиа-карьеры не давали Пауле сделать этого, детей забирала няня Анита.

Это случалось через несколько дней после того, как начиналась новая четверть, призналась однажды Паула. Нам было даже вежливое предупреждение в прошлые несколько дней и я представила, что наши предыдущие встречи были начисто забыты во время ее бескончных рабочих декад. Тогда что-то щелкнуло ее в одно место и признание меня осветило лицо Паулы, когда мы стояли в очереди, чтобы попасть на собрание: «Я подумала, что это была ты, но я не уверена. О, ты все также гламурна как и прежде», - польстила мне она. «Я не думала, что ты меня вспомнишь, это было так давно», - ответила я. «Да... вероятно, с того времени прошла парочка мировых войн... не так ли?» Она потопталась на месте, пригласив меня присоединиться к ней и другим мамам. «Прости, я не заметила прежде, так как без очков я слепа как мышь»,  - сказала она и озорно добавила, - «Я села на них».

Дверь классной комнаты открылась и Паула исчезла в комнате, в которой было полно визжащих детей, вместе с Пичез на ее руках. Обернувшись ко мне, она улыбнулась: «Увидимся», - и поспешно смылась, вся в заботах о Пичез.

Мы продолжили видеться в школе, в игровых и на сборах.

Видеть ее, всегда было удовольствием. Наши разговоры были короткими и легкими, начиненные типичной осторожностью ранних лет нашей дружбы. Мы уже разделили все точки соприкосновения в безопасном удовольствии общения, установившемся между нами, но я полагаю, что она, возможно, очень осторожничала с людскими намерениями. Я была очень осторожной в сближении, я начала понимать, что мне нужно продумать состав моих гламурных и сложных друзей и партнеров, поэтому я обнаружила, что нахожусь в некомфортной ситуации.

Несмотря на то, что родители пришли посмотреть на Гэлдофа как на часть классной мебели, дети заучили регулярные фразы. Они заучивали это не просто из-за экстравагантных платяных шкафов знаменитостей, а для звезды, штамп которой четко засел в их головах. Пикси, младшенькая, все еще ездила в коляске и пошла в школу позже, но уже тогда было видно, что она унаследовала «пленящие качества» ее родителей. И даже прежде, чем она начала говорить, казалось, что она вот-вот произнесет слова: «Я другая».

Было очевидно, что дети не просто появляются на свет – галоны любви вливаются в этих замечательных , светлых и талантливых  личностей. Паула гордилась, когда кто-нибудь хвалил ее девочек, она была матерью, опьяненной своими детьми и в большой любви со своим мужем.

У Гэлдофа было все. Кроме дома в Челси, деревенского убежища, и других атрибутах тяжело заработанных денег и четким их распределением, у них был счастливый брак, три красивых и необычных дочки с совершенно необычными именами – Фифи Триксибелль, Пичез Ханиблоссом и Литл Пикси. Еще у них была няня Анита Дебни, которая была их человеком в доме о котором большинство людей могут только мечтать. Бобу был дан рыцарский титул за гуманитарную службу, хотя, он даже не пользовался этим титулом, так как по-национальности был ирландцем, тем не менее, неофициально их знали как Сэр Роберт и Леди Гэлдоф. Она писала статьи в журналы, публиковала книги и ежедневно появлялась в утренних передачах на телевидении. Паула и Боб достигли так много, а их потенциал оставался безграничным.

С первого взгляда, хорошо узнаваемые лица в Ньютон Преп заставляют языки других родителей чесаться. Все пользовались этим, когда видели поп звезду Саймона Ле Бона с его женой супермодельюЯсмин, кинозвезду Бритт Экланд, писательницу Тессу Дал, актера Джона Стандинга и других не менее узнаваемых персон, которые общались со мной. Но, в любом случае, люди не обрабатывали Паулу и Боба со свойственной им фамилярностью. Что-то такое устращающе недоступное пристуствовало в этой паре, не то, чтобы это больше относилось к Пауле, скорее больше к Бобу. Когда Боб не висел на телефоне, что было очень редко, он держался как-то запугивающе отрешенно. Он ни разу не вспоминал о том, что Паула когда-то представляла нас друг другу в те ранние годы. Она всегда оправдывала его, говоря, что он живет для больших дел и мелкие детали ему неинтересны. Я думаю, что он был одним из самых грубых мужчин, которых я когда либо встречала, а Паула всегда была очень вежлива. Паула, очевидно, казалась небрежной для ее близких. У нее был непредсказуемый и странный броский гардероб, иногда она не носила обуви и выглядела будто только что вышла из комической оперы Эскот, к тому же, она всегда была очень подвижной и торопливой.

Пока беспорядочные манеры Боба склонялись к остроте и наглости, я обнаружила, что все более сближаюсь с Паулой. Я никогда не ждала, что наше  знакомство продлиться и за «этими тюремными стенами», так она называла школу, поэтому я была несколько поражена, когда через несколько недель она появилась и захлебываясь от вострога прощебетала: «Как дела? Я так извиняюсь, что не могла связаться с тобой, но я уезжала....»

В ту же секунду, она обвила свои руки вокруг меня и я подумала, что она снова забыла дома свои очки и попутала меня с кем-то другим, а в школе Паула разговаривала только с двумя людьми, кроме меня, с Саймоном Ле Боном и Ясмин.

Как-то, когда мы сидели вместе около детского департамента, я начала понимать, какое это было удовольствие видеть ее, несмотря на то, что мой темперамент был более сдержанный, чем ее. Между нами, действительно, ранее не было такой большой или глубокой истории, чтобы можно было гарантировать теплое отношение, но по большей части, это никогда и не предполагалось и даже намека не было. Руки Паулы, с огромными каменными пурпурными кольцами на трех пальцах, завозились с листком бумаги и она нацарапала на нем свой номер телефона для меня. Она стала настаивать: «Пожалуйста, звони, я буду дома весь день. Ты ведь позвонишь мне, правда? Пойдем куда-нибудь выпить кофе».

Странно и непохоже, как это может показаться, Паула снова захотела знаться со мной. Позвонила ли я ей? Именно поэтому моя жизнь так изменилась. Я не бегала вокруг знаменитостей, но она была настолько ослепительным созданием, любимым прессой и королевой всего, что она делала, поэтому мы стали друзьями. Я позвонила и она настояла, чтобы я пришла после обеда. Когда я положила телефонную трубку, села на кухне и хихикнула про себя. Она, очевидно, ожидает, что я знаю, где она живет, так как даже не дала мне своего адреса, хотя, я понятия не имела о ее местожительстве.

Дом Паулы на Редберн Стрит в Челси, Лондон, был безупречен. Ее дети были вежливы, ели морковку и не смотрели телик, а сама хозяйка была обезоруживающе непритязательной. Мы сели посреди богатого буранства ее гостинной - сладострастные сливовые шторы, красно-голубой клетчатый ковер, ярко-красные стены, галерея настенных семейных портретов, полки заполненные книгами Энид Блитон и гирлянды. Весь долгий вечер мы вспоминали и смеялись так, будто знали друг друга со школьной скамьи. И все таки во всем этом были развернутые серии параллелей наших жизней. Это было похоже на то, будто встретились две сестры, которые долгое время не виделись.

В то время, Боб и Паула пробовали на вкус город прессы. Против всех тридцати соперников, они выиграли десятимилионный контракт на 4 Канале, который стал их утренним шоу The Big Breakfast. Компания Planet 24 была собственностью Боба и он мог продюссировать шоу, поэтому пресса сфокуссировала свое внимание на паре, которая разработала формат и представили его. Шоу запустили 28 сентября 1992 года в трех общих коттеджах, находящихся на канале в Боу, Восточный Лондон, и именно в это время мы с Паулой снова начали общаться.

«Когда я форматировала The Big Breakfast с Бобом, - сказала мне Паула, - Я подумала, что команда с которой я работаю, поняла что я писала в своей кровати. Я имею ввиду в спальной. Я хотела, чтобы мои интервьюрируемые приезжали ко мне, туда, где я могла вытянуться во весь рост, зевнуть, задать несколько остро важнейших вопросов и снова возвратиться спать. Меня слегка шокировало, когда я обнаружила, что должна вставать в пять утра!» Но она любила эту идею, которая поселилась в их доме. В факте, большинство ее шоу были сняты в ее доме и Паула внесла множество новых идей, которые сделали The Big Breakfast довольно неплохим шоу. Когда Боб и Паула спорили о новшествах для шоу, легкость и стремительность с которыми она вносила предложения были невероятно впечатляющими. Но до той поры, пока я не узнала ее получше, я не представляла каким образом Паула делала это и насколько умной она была. Я знала о The Tube – в то время ее имя все еще ассоциировалось с этим музыкальным шоу. В 1982 году шоу The Tube было организованно Паулой с подачи Боба и стало знаменитым. Мик Джаггер называл его «лучшее рок обозрение» и даже сам появился в нем, там появлялись все, кто хотел появиться. Это шоу было духом времени на ТВ, одним из тех спящих хитов, которые поднялись с земли и достигли культового статуса, не растеряв целостность. Паула и ее со-товарищ Джулс Холланд были самые клевые ведущие того времени и на ТВ не было никого, кто мог бы сравниться с ними, пока не появились X-Files.

Тогда, книгу Паулы, Rock Stars In Their Underpants, в которой все фотографии она делала сама, хотя, до этого никогда не держала в руках фотоаппарат, Энди Уорхол описал как «величайшее часть искусства последнего десятилетия» и попросил подписать копию книги, которую он назвал «скоровищем навека».

Паула появилась в нескольких коммерческих проектах таких как Фрод и безалкогольное вино Пол Мэйссон, вместе с Оливером Ридом. Ее выбрали для обложки журнала из-за ее великолепной андрогинной внешности, белых волос и глубоких глаз. Более того, они написали много интересного про нее, впрочем, она могла написать все это и сама, что-то большее, чем можно было сказать об большинстве девушек с обложки. Кроме этого, опубликовала несколько книг и напряженно работала над ними. Она говорила, что иногда встает около 3 часов утра, чтобы сесть за писанину прежде, чем пойти на студию. Она писала обычные статьи для журналов и рубрик в них, делала фотографии, и все занятия в других контрактах, в которых она работала, великолепно сочетались с ее заботой о детях.

Но она написала, что несмотря на ее собственные требования, она счастлива, если остается дома. Вообще, Боб всегда поощрял ее в том, что она занимается собственной карьерой. Было любопытно, что она отталкивала от себя ее пушистую часть характера, которая была так заметна. Противоречя своему образу, она изображала из себя общественную бабочку и Эта Девушка посреди города, всегда присутствовала на премьерах и открытиях, будучи жадной читательницей, которая предпочитала ранним утром сидеть за книгой. Паула была совершенно противоречивой насчет ее телевизионной карьеры. Хотя, казалось, что она любит поспорить и быть в центре внимания, но было совершенно очевидным, что она делает это только ради заработка.

Она была невероятно остроумна и имела ловкий интеллект. Именно она вдохновила Боба начать компанию Band Aid. В октябре 1984 года, они с Бобом сидели и смотрели новости, как увидели по телевизору репортаж Майкла Берка об Эфиопии с душераздирающими картинками полускелетов полулюдей и матерей пытающихся отчаянно кормить своих малышей пустыми грудями. Сцены женщин, ищущих помощи, потому что их малыши умирали от пыли, проникли в сердца. Никто из нас не удивился, когда мы выяснили, что сразу после новостей, мы прошли как по команде в спальную наших детей, чтобы проверить, в порядке ли они.

Через день после репортажа, Паула приклеила записку на свой холодильник где попросила всех, кто придет в дом, пожертвовать 5 фунтов голодающим. Боб решил помочь возвав к расположению его друзей, чтобы записать песню и продолжить собирать пожертвования. Запись «Do They Know It’s Christmas?» собрала более, чем 70 000 фунтов, на что они и надеялись. Восемь миллионов фунтов было собрано для Эфиопии, до смерти Дианы, Принцессы Уэльской, когда была выпущена песня Элтона Джона «Candle In The Wind 97», которая оказалась самой продаваемой записью во все времена.

Теперь на холодильнике была приклеена фотография Майкла Хатченса. Я удивилась, почему Паула выбрала эту специфически тлеющую, растрепанную юную рок звезду, окупирующую столь драгоценное место. Другие ее фотографии с популярными личностями, были прицеплены по всему дому. Ни одна фотография не была в рамке, все таки, рамки были больше для семейных фотографий, но маленькая светящаяся разноцветная гирлянда обрамляла фото Хатченса.

Ее увлечение развилось после интервью с Хатченсом, солистом австралийской группы INXS, в The Tube, 1985 год. Когда Паула говорила о его неминуемом появлении в шоу, она не была впечталена – INXS были группой, которую она не особо знала и позвала их, чтобы подчеркнуть свою цель. Ее протест против этого шоу проигнорировали и когда она наконец встретилась с застенчивыми австралийцами в студийном баре, ее отношение к ним изменилось. Ее коленки затряслись. «Он дал мне почувствовать, что я совершенно слабая», - сказала она мне позже.

Осенью 1992 года мы с Паулой стали близки. Мы проводили много замечательного времени вместе, дополняли друг друга эксцентричностью и чувством юмора. Я была правильным человеком для нее из всех, но тут было что-то большее, чем просто дружба и мы обе понимали это, но никогда не выражали. Становилось ясно, что мы обеспечивали друг другу выход для неудовлетворенности, так как, возможно, другого выхода не было.

Я ждала в кафе на Кинг Роад в Лондоне. Эта улица была знаменита тем, что была местом Свингинга 60-х, а затем Панк Рок Революцией 70-х. Теперь авангардные магазинчики были замещены пресным единообразием розничной торговли Англии. Паула уже опаздывала на тридцать минут, но пунктуальность не была ее достоинством и она даже не показывала, что это возможно. Однажды, Паула подвела меня и досада осталась со мной, потому что я действительно наслаждалась нашими мимолетными часами, которые мы могли проводить вместе. Зато сейчас, к моему облегчению, я определила появление знакомой блондинки Боба через едва видимое переплетение завсегдатаев распродаж января 1993-го. Как всегда, она была одета по сезону и все взгляды устремились вслед ее броскому появлению.

Она оказывала магнетический эффект на широкую публику, но было очевидно, что они вытягивали шеи и шептались за ее спиной. «Извини, я нагадила на время, но на этот раз у меня действительно есть алиби». Я могла сказать по тону ее голоса и ликующей улыбке, что мое терпение вознаграждено лучшим временем с Паулой, разбрасывающейся, как всегда, вопиющими преувеличениями и фабрикациями. Она была даже более живая, чем прежде, легкой и радостной, но зачастую тихо размышляющей и иногда можно было слышать депрессивные нотки. «Я трахалась с двумя мужиками, которых зовут Колин!», - сообщила она, - «чтоб мне провалиться, один Колин был позорный». Я ответила, обнадеживающе, что у нее разыгралось воображение. Ее истории всегда начинались с возмутительных или мало правдоподобных заявлений и моей частью было определить какие реальные события она имела ввиду.

«Когда я вернулась Фэйфшама, меня преследовал отвратительный маньяк. Он ждал меня около студии часами», отвечала Паула, - «Смешная история получилась на Флит Стрит с этими двумя братьями, по имени Колины, с которыми, я предположительно спала». «Кто поверит в эту историю?», - сочувственно ответила я. «В этом бизнесе клевета оставляет пятна везде. Но если бы на меня напал весь мораторий Боба, требуя все рассказать прессе, я бы пожелала, чтобы появился неизбежный позор по имени Колин, неважно девочка это или мальчик». Золотое правило номер один»,  - продолжала она, - «Гелдоф вряд ли вознаградит прессу за их ложь. В любом случае, даже если я попробовала бы ничего никому не говорить. Все это похоже на испанскую инквизицию, когда они пристают. Ты спала со всеми своими братьями или сестрами или собакой? Если ты отрицаешь это, мы отрубим все твои пальцы, а если ты подпишешься под этим, мы обещаем тебе справедливый суд и подумаем о менее болезненной экзекуции», - спародировала она, - Я, в конце концов, исхожу из безумных вопросов Боба, но не до того, когда он заорет на меня: «Ты беременна?» Ты вообще слышала что-нибудь более нелепое? Это похоже на Национальное Расследование. Инопланетяне клонировали моего ребенка. Я имею ввиду, кто из них со своими правильными мозгами мог трахаться с кем-то по имени Колин?», - Паула сгримасничала.

Мы рассмеялись, история была частично правдой и частично ее выдумкой. Это была как игра, в которую вы играете, когда находитесь за пределами мира на данный момент.

Отношение Боба к сплетням таблоидов было такое же, как вчерашней рыбе с картошкой, что было похвально, но также было ясно, когда Паула смеялась над прессой, они в свою очередь потешались над ней. Во время беседы это стало еще яснее, так как, несмотря на ее ловкий юмор, она не доверяла изданиям, скрывающимся ниже поверхности ее хорошо прикрытой рутины.

Полушутя, она сказала мне, что у нее кризис среднего возраста. «Это самый ранний средневозрастной кризис который я когда либо слышала. Тебе всего лишь тридцать четыре!» - сказала я. «Может быть, - ответила она, - Но тот момент, когда ты задула тридцать свечей в этом бизнесе, уже в прошлом, и поверь мне, если ты не заметишь этого, все забудут твое имя едва тебе стукнет сорок». «Не забудут, если ты трахнешься с Колинами перед таблоидами. Паула, я думаю, ты слегка преувеличиваешь, - отругала я ее, - Ты выглядишь здорово и все, что там пишут в газетах сплошной мусор. Я думаю, что они чересчур льстивы. Недавно я видела кусочек статьи, где они назвали тебя британской интеллектуальной Мэрилин Монро». «И они отправили ее в прошлое, прежде, чем ей стукнуло сорок, не так ли?», - отразила она атаку.

Паула очень гордилась The Big Breakfast, но ни она, ни Боб не были полностью счастливы насчет ее формата. «Мне нужно снова начать писать», - сказала она мне. Я знала, что она способна на большую роль, чем просто на роль борца в тяжелом весе, развалившись полуголая поперек кровати с золотым гранатом, прицепленым к спинке. От этого помещение было похоже на гостинную для кого-то, кто мог бы быть на десять лет моложе. Судя по тому, насколько все может далеко зайти и чтобы быть честной, я воспользовалась возможностью, чтобы начать то, что я надеялась будет вдохновляющей оценкой ее перспективного роста.

Я сказала ей, что она все еще была слепа, но предположила, что она упивается своим возрастом, изменившись и радуясь этим переменам. Она не только стала старше, ее поклонники тоже выросли – все те фанатики The Tube остепенились вместе с атмосферой их музыкальных вкусов и новыми семьями, но она всегда должна была двигаться вместе с ними. Она могла всего лишь выйти за пределы ее саморазрушительного настроения, чтобы превратить себя в икону всех времен. Кто знает? Она могла бы начать карьеру как ведущая политического шоу, Newsnight, когда ей стукнет сорок пять и проводить там достаточно много великолепного времени.

«Ты могла бы повторить все это для Боба? Он отказывается смотреть на меня как на женщину, которая выросла для всего этого». - ответила она. Несмотря на то, что ее тон был мягким, он становился изможденным, когда она начинала говорить про Боба и их брак. Из того, что она говорила, она вела совершенно отдельную жизнь от всех остальных членов семьи. Боб был неистощимым предметом для шуток на The Big Breakfast из-за того, что он не мог просыпаться так рано как она и оказывался не в состоянии сделать собственную программу, которая должна была быть в прямом эфире. Когда он проводил интервью, оно всегда записывалось до выхода в эфир. Паула подтвердила, что он нередко просыпается в полдень, а она всегда готова в девять часов. Ей нравился этот кусочек раннего утра и она обожала знать разносчиков молока по именам. 

После обеда, Боб торчал в кафе на Кинг Роад, вися на своем телефоне. The Big Breakfast не заслужил мгновенную популярность, а студия Planet 24 была еще молодой компанией. Как главный, Боб имел кучу дел и постоянно пытался возрождать успех, который находил в своей музыке 80-х. Его последний успешный сингл с Boomtown Rats вышел в 1982. С тех пор он записал еще несколько альбомов, но ни один из них не поднялся выше почтительной точки в музыкальной прессе. В результате, пара начала слегка пилить друг друга и Боб ревностно охранял свою свободу.

Как рассказывала Паула, у Боба была отвественность, он был король своих владений, пока Паула играла скромную жену, исполняя его нужды и нужды детей. Я не думаю, что могу вспомнить время, когда я видела их идущими рядом друг с другом. Боб всегда шел впереди, а Паула позади него с девочками. Каждый вечер, говорила Паула, она падала в изнемозжении перед телевизором и засыпала. Она должна была ложиться в кровать в восемь, чтобы на следующий день встать пораньше, а Боб в это время только готовился идти на работу, концерт или на вечеринку. Сценарий не такой уж далекий от многих миллирдов пар современного мира. Но Паула начала задаваться вопросом зачем ей все это нужно. В ее привычку не входило всю свою жинь провести перед телевизором с пультом в руках.

Когда я предположила, что вполне возможно, им с Бобом нужно найти решение, она сказала: «Ты наверное шутишь, его танком не вытянуть к разговору, он презирает все это». Паула выглядела тоскливо, как внезапно оживилась и сообщила: «Мне лучше вернуться... Я обещала девочкам». Она всегда заканчивала разговор подобными словами. Ее дети были ее убежищем и она всегда думала о них прежде всего.

Она вытащила кошелек из корзины, покрытой цветными пластиковыми цветочками и оплатила счет. Паула всегда заботилась о моих финансовых трудностях, предлагая помощь, от которой я всегда отказывалась. «Ты такая смелая, - говорила она, - Я не уверена, что смогла бы с этим справиться».

Следующие три или четыре месяца, наши беседы участились с удивительной регулярностью, но спор оставался такой же нескончаемый. Она застряла в петле, осознавая проблемы и оставляя их нерешенными. «Когда ты ушла от своего бывшего, тебе было одиноко?», однажды спросила меня Паула. «Да, мне было одиноко», - ответила я, - Я была так несчастна, что стала каким-то невротиком и потеряла много друзей. Однако, некоторые остались мне верны». На это Паула сказала: «Я просто в прихожу в ужас, как подумаю, что могу остаться одна...»

19 февраля 1993 года, я устроила вечеринку для моей дочери Софи на ее третий день рождения. Паула приехала с двумя младшими дочками, Пичез и Пикси. Девочки выглядели великолепно в их викторианских, украшенных розами платьях с оборками, но Паула выглядела очень печальной. Боб в это время куда-то уехал, поэтому я думаю, что ее плохое настроение было из-за того, что она скучает по нему.

Одна наша общая подруга имела с ней очень длинную беседу. Она обняла Паулу за плечи и заметила как ее голова поникла. Позже, другая подруга сказала, что Паула отдалилась от ее друзей и она тут же заметила признаки депрессии. Вернувшись домой после вечеринки, Паула сказала мне, что она подумала, будто сходит с ума. Ей снился все время один и тот же сон, всегда оставляя ее изможденной на следующий день и она начинала бояться ложиться спать. Но ей нужно было спать, потому что она рано вставала.

Ей снилось, что она застряла в коробке, так как крышка сверху оказалась закрыта и заблокировала доступ к воздуху. Паула была убеждена, что этот ночной кошмар был связан с ее детством и я выслушав ее была в ужасе, так как она сказала мне, что ее отец часто держал ее в большой картонной оранжевой коробке, иногда оставляя ее там на ночь, играя на своем органе Вурлитцер. Она жила в страхе от этой коробки и была благодарна тому, что в теперешней жизни этого не случалось. Когда Паула снова обрела самообладание, я рассказала о своем странном воспитании в холодном доме моего дедушки.

Паула закивала в знак сочувствия. Слезы покатились по ее щекам. Тогда я впервые увидела как она плачет и я с трудом смогла сдержать свои эмоции, когда она пришла, чтобы сказать мне, что в ее снах она чувствует нарастающий прилив паники, прежде, чем проснется в холодном поту.

Оцепеневшая и не способная постичь источник своей тревоги, Паула решила пойти к доктору. Он дал ей на выбор два предложения: Прозак или терапию. Она испытывала острую неприязнь к таблеткам, особенно, к антидепрессантам, проведя годы рядом с ее отцом, который постоянно сидел на литиуме. Поэтому она сказала мне, что выбрала терапию.

2. ДОРОГОЙ ПАПОЧКА.

9 апреля 1993 года, в 4 утра, от удара умер отец Паулы, Джесс Йетс, в возрасте семьдесят четыре года. Его подруга с которой он жил, Серена, была с ним в госпитале, когда он умирал.

На демонстрации школьного балета я впервые осознала, что произошло. Паула выглядела очень несчастной; Боб стоял обняв ее, постоянно уделяя внимание, а публичное высказывание этого случая необычно задел его. Позже, Паула рассказала мне о новостях, в которых говорили о ее отце: «Я надеюсь, он знает как я любила его». С самых ранних лет она питала противоречивые чувства к нему. «Я ненавидела своего отца, а потом мы ушли от него, - торжественно сказала она, - Когда я была маленькой, я была одержима своей красивой благоухающей матерью и фантазировала о том, что какой-нибудь гламурный мужчина мог быть моим отцом. Я просто не знала как сильно был болен тогда мой отец. Как могла маленькая девочка понимать это? Но позже, я поняла».

За несколько наших бесед Паула рассказала мне о ее родителях и о ее эксцентричном детстве, пытаясь спрятать свое горе под разговором. Джесс начал его карьеру в шоу бизнесе, работая как довольно успешный кинопродюссер. Он работал в раннем Джейме Бонде и продюссировал библейскую балладу с Виктором Мэчью в главной роли. В то время как  Джессу исполнилось тридцать пять лет, он встретил мать Паулы и влюбился в нее, когда его попросили быть судьей на  конкурсе красоты, где и учавствовала девятнадцатилетняя Элани Смит. Элани носила псевдоним Хеллер Торен и была одной из легендарных девушек Bluebell шести футов ростом. У нее были насыщенные рыжего цвета волосы и поразительный разум. Она была единственной кого жаждал Джесс.

 Это был типичный звездный брак, обреченный на провал прежде, чем конфетти упадут на землю. Если Хеллер думала, что брак с Джессом мог вывести ее на более широкую тропу к славе, то ее ждало разочарование. Джесс бросил шоу бизнес вскоре после свадьбы. Он решил осесть вместе с его невестой – и его маниакальной депрессией – переехав в большой отель, который он купил в деревне около Лландудно, в Северном Уэльсе.

Двадцатилетняя Хеллер столкнулась с большими проблемами на ее новой работе директора, главной барменши и мойщицы бутылок. Опустившийся и пребывающий в жесткой депрессии, Джесс предоставил своей супруге заправлять всем, пока вкушал свой литиум и поздравлял себя с последним продвижением в карьере, играя Вагнера до четырех часов утра  на своем сохранившемся органе Вурлитцер.

Даже рождение Паулы не осветило темное царство отца и не свело эту пару вместе. Имея мать, гонящуюся за славой, отца, сидящего на лекарствах, маленькая девочка часто пропадала в подвале коттеджа. Жизнь Паулы была заполнена копиями фильма Life (для которого Джесс работал фотографом), изданиями Vogue тридцатых годов и Saturday Evening Post сороковых и пятидесятых. Она находила утешение, рассматривая фотографии счастливых американских семей; представляя и фантазируя о том, что ее жизнь могла бы быть такой же, как в других семьях.

Отказ Паулы от реальности произошел в пять лет, когда ее начали дразнить и насмехаться над ней во всех местных школах. Доза литиума Джесса Йетса была увеличена, а мать Паулы все чаще стала надолго отлучаться из дома. Джесс просыпаться, становившись все более одержимым безопасностью и благосостоянием дочери, из-за страха потери последнего члена его истощенной семьи, и искаженно пытаясь заменить материнскую любовь, которую Паула потеряла. Таким образом, Паула была посажена, для безопасности, в оранжевую коробку, которая стояла около одной из педалей органа. Она могла терпеливо сидеть там часами, благодаря судьбу, что никто из школы не мог ее видеть при этом. И только когда ее мать вернулась, оранжевая коробка была брошена в кладовую. Паула дежурила за дверями спальной Хеллер, чтобы быть увереной, что та снова не ускользнет от ее.

Паула писала слова «Я ненавижу папочку», снова и снова, на листочках бумаги и потом рвала их. Увядая по ее обожаемой матери, она отказывалась есть. В возрасте восьми лет, Паула начала страдать анорексией, которая в конце концов доконала ее и она оказалась в больнице. К удовольствию и облегчению Паулы этот случай вернул назад в Лондон ее мать, всю в слезах. Материнский инстинкт Хеллер наконец восторжествовал над ее желанием стать актрисей и она вернулась в Уэльс, чтобы быть рядом с дочерью, которая, из-за ее отсутствия, становилась все более странной. От воссоединения с матерью, Паула была на седьмом небе.

В 1970, все стало постепенно налаживаться. Болезнь Джесса стала отходить и он начал работать руководителем и звездой на Йоркширском Телевидении, продюссируя и представляя шоу Junior Showtime и легендарное Stars On Sunday. Это инновационное шоу было построено вокруг любимых национальных гимнов, которые исполнялись звездами, выбранные и сыгранные Джессом «Бишопом» Йетсом на органе.

Возможно, эта экранная персона, коей он был, не была слишком далека от правды и, как ему говорили, очень нравилась женщинам. Это было принятое лицемерие, которое привело его к крушению несколько лет спустя, когда News Of The World обратили в скандал то, что Джесс связался с молоденькой актрисулькой моложе его на тридцать лет. Джесса начали осуждать, так как его давний конкурент, телеруководитель и представитель Opportunity Knocks, Хью Грин, напечатал все в газетах. Выставил ли Хью Грин Джесса в прессе или нет, но последующее бульварное негодование разрушило телевизионную карьеру Джесса. В любом случае, он счастливо прожил с этой молодой актриссей около девяти лет, несмотря на то, что больше никогда не работал.

Пока Джесс занимался своей карьерой на телевидении, Паула и ее мать впервые удрали на Мальту, а потом на Майорку, где, опираясь на биографию Паулы, написанную в 1995 году, они зажили богемной жизнью, пропитаной романами Хеллер и публикациями ее написанных романов. Паула отдалялась от отца все больше и больше, так как затянутый развод ее родителей пришел к неизбежной кульминации. Между тем, пятнадцатилетняя Паула была отослана в Оксфорд, чтобы она могла закончить три уровня класса А. Она успешно сдала экзамены.

Ее отец все еще имел влияние в шоу бизнесе и через контакт с ним, Паула получила работу на Thames Television в Лондоне. Ночами она появлялась в центральных панк-клубах. Впервые, Паула встретила Боба на вечеринке в поддержку Boomtown Rats и немедленно обалдела. Несмотря на то, что на этой вечеринке она была одета в свадебное белое платье, Боб не запомнил ее. В любом случае, когда она влетела в его офис, чтобы раздобыть несколько билетов на концерты Boomtown Rats, он немедленно спросил ее, не хочет ли она посидеть на его коленях. Она неустанно следовала за ним, заработав кличку «Моллюск», которую ей дали его товарищи по группе за ее настойчивость. В конце концов, Боб смирился с тем, что она была постоянным оборудованием в его жизни и они были неразлучны около восемнадцати лет.

К тому времени, как мы стали друзьями, я никогда даже не предполагала, что у Паулы были очень сложные отношения с ее отцом. Очень интересные перемены произошли, связанные с ее привязанностями, говорила Паула, и это случилось именно тогда, когда она родила Фифи. Все свое детство и юность она идеализировала свою звездную мать, страстно желая быть с ней, когда она уходила, цепляясь за нее, когда она возвращалась. Когда Паула посмотрела на ее новорожденную малышку, она просто не смогла понять, как мать могла оставить свое дитя и уйти. Теперь она обвиняет мать за все эти годы, что причиняли ей боль.

Выходки ее отца с оранжевой коробкой были прощены за его одержимое и эксцентричное поведение. Теперь, когда Паула говорила об отце, в ее словах всегда звучала невероятная гордость. Она рассказала мне, что ее последний визит домой совершенно восстановил оставшиеся раны, и она была довольна тем, что отец сделал дом, где она выросла, ее святыней и святыней ее детей. Все стены были увешаны фотографиями Паулы, Боба и девочек, а также обложками журналов. В их свадебный день Джесс играл на органе для них. «Он наконец стал гордиться мной, теперь я знаю это», - улыбается она, - «Мы с отцом снова узнаем друг друга и понимаем, насколько мы всегда были похожи, у нас одинаковое чувство юмора и мы настолько настроены друг на друга, что все время заканчиваем друг за друга предложения, когда говорим».

Последние два года их отношения расцвели, и Паула называла это близкими отношениями в которых нет секретов. Неделями, после его смерти, она часто говорила про своего отца, и о том, как она нашла связь с ним, насколько веселым он был человеком и как много он ругался. Было очевидно, что смерть Джесса произвела на Боба впечатление и Паула сказала мне, что он с трудом держался. «Мой папа любил Боба», - говорила она, объясняя, что у них было похожее чувство юмора и взаимное восхищение либеральным использованием профанации. Оба они глубоко любили Паулу и поддерживали друг друга. Бобу всегда нравился ее отец и он полюбил этого пожилого человека за эти годы. Джесс был невероятно эксцентричным человеком, но очень умным, вразумительным и занимательным, именно эти качества вдохновляли Боба. Но Боб и Джесс разделяли намного больше качеств своих характеристик, чем можно описать самым красочным языком и чувством юмора; оба были крепкими, властными мужчинами, которые контролировали все вокруг.

Мать Боба умерла, когда ему было семь лет, а его отец часто уезжал, так что его вырастили две сестры. Паула всегда ощущала, что они с Бобом сблизились через их страдания в детстве – она хотела совершенную семью, а он хотел реальный дом.

Оба, Боб и удивительная няня Анита, годами, трудоемко работали над тем, чтобы излечить трещины между Паулой и ее родителями, поддерживая и поощряя контакты между ними. Паула всегда приписывала Бобу ее воссоединение с отцом, а Анита усердно посылала письма и фотографии, способствуя тому, чтобы девочки сами писали своему дедушке. Анита была фотографом-любителем и многие фотографии, которые вывешивал напоказ Джесс были ее работой. Джесс активно занимался тем, чтобы снова восстановить свзяь с дочерью и обожал ее девочек.

Броское и необычное детство Паулы создало ее собственный эклектический вкус в моде, а строгость в ее доме детства дало резкий толчок к богатству и комфорту, который она создавала уже в своем жилище. Преданность и постоянство Паулы по отношению к ее дочерям очень сильно отличалось от материнства модели, которое она почувствовала в детстве по отношению к себе, несмотря на то, что она унаследовала от своих родителей столько талантов и амбиций. Она прошла сквозь важный урок в своей жизни – маленькое чудо, которым она была, превратилось в запутанное и депрессивное.

Теперь, Паула была уверена, что повторение снов с коробкой было предчувствием смерти Джесса. Эти сны заставили ее искать ответы в терапии и, в конечном счете, терапия внесла свой вклад в исправление дрвених трещин с ее отцом. Как раз вовремя, что попрощаться.

Похороны Джесса прошли тихо на семейном уровне. Только два присутствующих на похоронах казались там неуместными – двадцатидвухлетняя девушка с пожилым джентельментом. Боб периодически обнимал юную девушку, потому что она плакала. Это была Серена Дароубакш, девушка Джесса, которая прожила с ним четыре года.

Они с Джессом познакомились когда ей было одиннадцать и Джесс встречался с ее матерью. Серена утверждала, что когда ей исполнилось двеннадцать она спала с Джессом в одной кровати, и он платонически обнимал ее, потому что он был настоящим мужчиной для прикосновений. Потом она утверждала, что спала с ним, когда ей было пятнадцать, несмотря на то, что о их связи стало известно только год назад, когда она уже стала совершеннолетней. Но в какой манере Серена все преподносила это – их отношения, казалось не имели никаких физических контактов, настолько они были нежны и романтичны.

Джесс и Серена ездили к Гелдофам в Лондон, за четыре года до смерти Джесса. Неудивительно, что Серена опасалась знакомства с дочерью Джесса, но к ее облегчению, визит прошел хорошо. Серена потом говорила про Паулу: «Я чувствовала себя так, будто я член этой семьи. Паула очень обаятельная и способна сделать так, чтобы вы почувствовали, что вы самая интересная личность, которую она когда либо встречала – я уверена, она унаследовала это от отца». Паула положила их спать в комнате Фифи, вместе, в двухспальную кровать, и Серена полностью почувствовала себя тогда настоящей партнершей Джесса. И Боб постарался сделать все, чтобы Серене было комфортно, и она обожала его за это. Когда Джесс и Серена уезжали, Паула ласково поцеловала ее.

В автобиографии Паулы, Серена оказалась «незнакомой девятнадцатилетней девушкой, которая просто попала под проливной дождь» и шантажировала Джесса, чтобы он позволил ей остаться. Она тогда влилась в его жизнь, занималась уборкой дома и, главным образом, просто привязывала его к себе. По версии Паулы, Джесс, «который был очень честен с Паулой насчет его сексуальной жизни...» ругался, что у него не было никаких отношений с ней, физических или любых других.

После смерти Джесса, Серена утверждала, что она разговаривала с Паулой каждый день, иногда дважды в день. И несмотря на то, что это были небольшие беседы, их контакт, казалось, принадлежал к тому горю, которое они вместе чувствовали. Они говорили о семье, воспоминаниях. Я не помню, чтобы Паула хоть раз упоминала об этом; я помню только последствия похорон.

Но так как похороны близились, все начало крутиться вокруг Серены. Паула сказала мне, что семья хочет спрятаться от Серены, так как они боялись, что пресса может напечатать эту историю и волновалась, как они могли бы избежать скандала с актрисой Джесса. К Серене приехал брат Джесса, Эдвард. По ее собственным словам, это было так: «Он сказал, что они хотят сделать семейные похороны, на которых я не должна была быть. Они не хотели, чтобы я приходила, потому что я не могла все это выдержать. Для меня трудно было быть горюющей вдовой». Она захотела пойти, взяв в сопровождение своего отца, чтобы все не казалось столь очевидным.

До следующего утра, когда поток схлынул, Паула никогда не рассматривала то, что Серена могла бы остаться в доме, который был счастливым домом почти четверть жизни Паулы. Учитывая, публичное осуждение детства Паулы и ее родителей, Серена никогда не предполагала, что Паула может наложить какую-то цену на недвижимость. Она не расчитывала, что у Паулы есть голова, чтобы вести дела. Чтобы быть справедливой, это, возможно, была позиция, которой она должна была придерживаться ради своей семьи.

И Паула установила цену на дом свлего детства, и этот дом теперь символизировал ее детство с отцом, которого она возвысила на пъедестал, оставив пустым место для ее матери.

Серена получила письмо от исполнителя Паулы, в котором он сообщал: «Вы не можете претендовать на жилплощадь, на любые интересы и права, чтобы находиться в этой собственности. И у нас нет времени для того, чтобы наша клиентка или ее дядя обдумали, что вы можете быть претендентом на недвижимость или на любое другое наследство... Никто не подтверждает, что вы поддерживали хозяина до кончины».

Серена, отец которой был состоятельным землевладельцем, посоветовалась со своим адвокатом и бросила вызов Пауле, чтобы начать борьбу за дом и владения. К довершению всего этого, Серена продала свои истории газетам за аккуратную сумму, тем самым ухудшив дела. Я знаю, Паула была в бешенстве насчет вызова Серены, в десять раз усилив кандидатуру Серены на законную помощь. Паула не могла заниматься домом, поскольку на это не было воли Джесса. Она впала в ярость, так как заплатила тысячи фунтов за эту недвижимость. Но выдержка Паулы ударила по всем шоком. Она была настолько сдержаной, что, казалось, ничто не могло потревожить ее умиротворенность. В своих попытках заявить права на недвижимость отца, она продемонстрировала способность превращаться в камень и бросать вызов тому, кто идет против ее желаний, как враг.

Ее раздражение выросло из-за отношения Боба. Именно Боб топнул ногой и настоял на том, чтобы Серене было разрешено присутствовать на похоронах. Он совершенно впечатлил меня своей эмоциональной поддержкой в пользу Серены, несмотря на негодование жены. По какой-то причине, Серена получила внимание от сострадательного Боба; Паула сказала, что она купила его фальшивой робостью. Видел ли он в ней причину, или признавал уязвимость, невозможно угадать, но казалось, что их роли полностью изменили момент, когда Паула вдруг стала контролирующей и бескомпромисной, в то время как Бобо проявил заботу и понимание. Паула сказала, что это был еще один недостаток Боба, касающийся ее чувствительности, концентрирующийся на нуждах кого-то другого.

Терапия Паулы повела ее через мрачный период, который пришел сразу за смертью ее отца, но принес больше результатов, чем она ожидала. Она послала двух терапевтов подряд, потому что они слишком сильно лезли под кожу. Ей не нравилось говорить о зависимости от всего окружающего, вместе со всеми этими правилами и осуждениями. Потом она перешла к терапии, чтобы разгадать свои сны. В конце концов, Паула согласилась на более нежный подход женщины с Харлей Стрит, и вместе они работали над воспоминаниями из ее детства, над ее родителями и над всем, что смущало ее, так как подобные вопросы бросали вызов. С разных сторон, Паула находила этот процесс, одновременно захватывающим и пугающим. Она смогла решить кое-какие вопросы и задать себе другие. Паула совершенно вдохновилась и оптимистично смотрела на то, что большие эмоциональные склоны прошлого года оказались теперь более гладкими.

«Вначале я скандировала этому веселому предложению, с самого утра, когда просыпалась», - сказала мне Паула, - «Я не такая уж плохая личность, я не плохая». На это я ответила: «Нет, ты ужасная идиотка, все дело в терапии, помни, с тобой все в порядке!»

Следующим летом, мы с Паулой виделись совсем мало. Она была за границей на отдыхе, а потом в ее доме, В Кенте. Она начала писать биографию Джесса за шесть месяцев до его смерти, выискивая и пробуждая обновленную гордость к его персоне, но даже спустя несколько месяцев, она обнаружила, что ей слишком тяжело продолжать писать – она сказала мне, что все еще видит своего отца на улице. Она упомянула, что Лью Грэйд (глава АТV) захотел сделать документальный фильм о жизни Джесса, перед тем, как тот умер, и она собирается продюссировать этот проект сама. Но у нее уже были другие книжные проекты, а ее терапия держала ее в оптимистичном настроении, поэтому она на удивление оживилась.

Мы, в основном, контактировали по телефону. Моя собственная жизнь была в это время очень тяжелой. Звонки Паулы были всегда юморными, но я помню, когда я извинялась за нехватку мужества, она отчитала меня за то, что я слишком быстро говорю про то, о чем еще даже не подумала. Я поблагодарила ее за редкие букеты цветов, которые появлялись под моими дверями.

Осенью, в субботу вечером, мне позвонила моя озорная и трудная подруга. Никто не мог сравниться с оживленной Паулой на другом конце телефона, чтобы ослабить «Ouch» в моей жизни. («Ouch» с английского «Ой» - от перев.). «Owie» была примерной и сегодня поспала», - сообщила триумфально Паула. («Owie» с английского «Ай», или что-то вроде – от перев.).

У нас были прозвища во время меланхолии: Паула была «Owie», а я была «Ouch». «Я провела весь захватывающий вечер с Рупертом Эвереттом в моей постели», - посмеялась Паула. «Наверное, ты могла бы одолжить его мне» - простонала я. «Наши ноги переплетались как стебли вьюна Вирджинии, и мы кормили друг друга липким сливочным тортиком Фифи, а потом все закончилось цитатой Байрона», - поддразнила она.

Боб снова исчез, сказала мне Паула, с миссией возвратить его упавшую музыкальную карьеру. «Боб ненавидит Руперта с тех пор как начал подозревать, что у меня роман с ним», - сказала Паула. Она рассказала мне, что впервые Руперт появился в ее жизни в начале 1980-х. Это было не очень-то классно. Боб тогда снова уехал в свое главное турне и не желал общаться по телефону со своей подругой. Между тем, Руперт был светским парнем, душевным, чувствительным и очень романтичным. Он дал Пауле почувствовать особенные чувства, более интересные.

Руперт, по всей видимости, заявил, что Паула была единственной женщиной в которую он когда-либо влюблялся. «Я увлеклась им, - сказала Паула, - Этого достаточно, чтобы подумать об уходе от Боба. Выходить в свет с рок-звездой это значит жить на длинных дистанциях друг от друга, как с водителем грузовика». «Руперт уже предложил тебе выйти за него?», - спросила я. Паула засмеялась и ответила: «Я уверена, что предложение поступило еще в то время, думаю, он тогда уже подошел к этому, поэтому трудно было угадать соответствовал ли его характер именно Руперту. Я смутно помню, однажды, он опустился на одно колено, чтобы воспроизвести главные любовные сцены Шекспира в спектакле».

Мы с Паулой захихикали над репетициями бедного Руперта, за то, что его очередная игра была неверно истолкована.

В конце октября 1993 года, мы с Паулой сидели в Кваглиносе, в таком своеобразном пещерном ресторанчике Теренса Конрана на Западе Лондона. Паула рассказывала мне про лечение, так она называла это, а лечением были регулярные гулянки: Паула всегда беспокоилась, что поздняя ночь мешает ей вставать в четыре утра. В этот вечер она заказала три листа зеленого салата и пару помидоров, украшенные веточкой, что оправдывало эксклюзивную цену. Ее диетический салат и минеральная вода поддерживали ее совершенную фигуру.

«Принудив меня выпить всю бутылку шампанского это немыслимо эгоистично с твоей стороны», - пошутила я, почувствовав себя пьяной по сравнению с ее тотальным воздержанием. Я всегда впечатлялась тем, что Паула была очень дисциплинирована во всем, что касалось алкоголя и наркотиков. Ее показатель железа не позволял ей притрагиваться к таким средствам, что было достоинством, особенно, учитывая, что большую часть своей юности она провела среди людей, которые употребляли наркотики. Алкоголь не дал особого эффекта, поэтому я чувствовала себя довольно робкой, когда призналась, что иногда курила косяки.

Паула рассмеялась, когда я призналась в этом дерзком потворстве. Ей нравилось, что люди пользуются такими вещами, это делало их более интересными, говорила Паула, и она никогда не критиковала даже самое странное поведение в музыкальной толпе. Для нее это был как театр и ей нравилось наблюдать, но при этом не быть частью этого театра. В любом случае, она видела какие трагедии случаются под влиянием наркотиков, с какими-то ее друзьями или их родственниками, это были признаки гламурного шоубизнеса, и избыток их постепенно терял свою привлекательность. Боб был недвусмысленный в своих осуждениях о тех, кто принимал наркотики: «Они мудаки... попробуй и ты станешь», - он вполне мог вот так сказать, когда поднималась тема об этом.

Собственное объяснение Паулы о самовоздержании было такое: «Мне не нравится чувствовать себя, когда я теряю контроль или даже стаю немного ненормальной. Я прихожу в ужас, как подумаю, что наглотаюсь чего-то или напьюсь. Я такой человек, что всегда впадаю в крайности и для меня безопаснее, если я буду крайне трезвой». В эту ночь мы решили стать «совершенно несовершенными» и как пилоты с планом самосохранения решили сделать это вместе. Паула настаивала, что нам могут прийти первые многочисленные идеи, которые она спродюссирует под транспарантами своей компании.

Паула была в невероятно хорошем расположении духа. Она все еще горевала из-за потери отца, но находилась под позитивным влиянием его уникалоного стиля, о котором она теперь говорила, упомянув, что вспоминает свою мать. Она ласково рассмеялась мыслям о том, как Джесс играет сейчас на своем золотом Вурлитцере на небесах вместе со старыми друзьями.

Несколько раз Паула говорила мне, что она живет в постоянном страхе из-за того, что, возможно, унаследовала от отца депрессивную болезнь. У нее были всплески лихорадки, создающие энергию, которая провоцировала еще большие падения. Паула объясняла это как манеру поведения, которую видела в своем отце. Она верила, что у нее есть могущественный зуб и ноготь, которые помогут ей избежать маниакальной депрессии и приема таблеток. Но смерть отца освободила ее от детского угнетения и эта новообретенная сила пришла с глубоким чувством облегчения, которое она приписывала к его смерти без каких-либо признаков психической болезни.

Возможно, смерть Джесса была также благословлением ее брака. С тех пор, Боб стал более ласковым и более внимательным, хотя не так уж это было и необходимо Пауле. Теперь она с утра орала: «Боб не прав!» В терапию она вернулась ради исследования своего воспитания и тема была посвящена текущим вопросам. Ее терапевт спрашивал ее, почему она взяла на себя так много ответственности и почему она потеряла свой голос, не в буквальном смысле, а с Бобом – она могла бы и не соглашаться с ним, а попытаться оспорить. В этот вечер, она объяснила как она поняла, что была всего лишь одной маленькой девочкой, которая обожала доминирующих людей, и самый экстремальный пример был мужчиной за которым она была замужем. «Он самая контролирующая личность, которую я знаю, - говорила Паула, - Мне нравилось это когда я была двадцатилетней. Я думала тогда, что он обо мне заботится. Мне нравилась стабильность, которую он мне дал. Боб дал мне почувствовать защиту; он всегда знал ответы на все вопросы. Его слово было словом Бога и я верила ему, а если нет, то все равно не могла спорить с ним. Ты не можешь спорить с Бобом, это невозможно». И еще Паула добавила: «Мне насрать на всех остальных. Я хочу быть собой, а не пытаться постоянно подделываться под кого-то другого».

Паула менялась. Она чувствовала силу неограниченных возможностей. Она оставалась сердечной, но принимала новые решения и делала это очень самоуверенно. Я бы удивилась, если бы Боб смог сдержать повзрослевшую Паулу, с которой чувствовал себя комфортно мнногие годы. Я снова намекаю на то, что она поощряла его присоединиться к ее терапии, так как часто пары делали, если были на грани развода, и если один из них хотел прийти к статус кво. Анита, также замечала, что Пауле было слишком трудно обойтись без драки. Анита бегала по дому и Паула бегала тоже. Паула была совершенно счастлива разрешив Аните распоряжаться диетой и распорядком дня детей, а Анита цвела от такой ответственности.

Позже, в беседе, я услышала, что Паула поменяла решение, отведя себе более холодную роль в семье, роль, так как она сильно уставала. Паула суммировала это следующим образом: Боб всегда был не при делах, а она сама, фактически, играла роль мужа, жены и матери. Паула вставала в 4 утра, иногда даже раньше, чтобы заняться писательством и завершить заказ. Она зарабатывала на этих проектах и на  The Big Breakfast, платила кредит за дом и оплачивала счета (все это было оформленно на ее имя). Она даже сделала вложения в Planet 24, прежде, чем начала работать над The Big Breakfast.

Роль, которую играла Паула была позади сцены пестрой профессиональной карьеры Боба, что было довольно впечатляюще, но она играла эту роль без каких либо ожиданий или получений кредитов. Это было то, что она всегда делала для своей семьи. Подальше от центра внимания, она активно отбивалась от публикаций, пока ей не предлагали гонорар. Казалось, что Паула была довольна, играя эту роль, оставив место под солнцем для Боба, чтобы он мог блистать. В их доме было фото Боба с Матерью Терезой, но немногие осознавали, насколько фундаментальна была роль Паулы в успехе Live Aid. До тех пор, пока Боб не получал ни одного пенни от проекта Live Aid, она поддерживала его и семью, финансово и эмоционально, целых два года отказываясь давать интервью после этого события.

В новооткрытой силе Паулы была несовместимость между тем, что она думала, о чем говорила и как себя вела. Она продолжала быть той личностью, которую в ней хотел видеть Боб. Все это не так уж быстро устанавливалось, но возможно с пользой сжималось желанное сердце и преобладало большое терпение, которое Паула имела, несмотря на дискомфорт. Опираясь на это, она могла вполне успешно спать в кровати, ради случайных платонических ласк, с Рупертом Эвереттом.

3. ЗОНА ОБСЛЕДОВАНИЯ.

«Зоной Обследования» в Клапэме назывался детский центр, представляя собой игровую площадку, оббитую трубчатыми деревянными пластинами и напичканную разноцветными пластиковыми мячами. Это был разумный спаситель для меня, дети обожали эту площадку, а входной билет стоил менее трех фунтов, и совсем недалеко от дома. В конце осени 1993 года, я стояла в очереди за билетом, как вдруг заметила Боба, проходящего мимо меня с пластиковым стаканчиком «домашнего мгновения» в одной руке и с телефоном около его уха, который он поддерживал плечом.

Я поймала его, когда он усаживался на скамью, ссутулившись над своим кофейным напитком и выглядывая из под кружки, как бродяга в прачечной. «Ты хорошо выглядишь», - посмеялась я. «Да, точно», - отрезал он. Движение его взгляда вверх было столь стремительным, что я нисколько не удивлюсь, видел ли он вообще меня. Боб продолжил пялиться на пол, через свой напиток. По моему самому лучшему предположению, я должна была просто оставить его, чтобы он мог наслаждаться своими достоинствами в одиночестве, но я снова попыталась завязать разговор: «Я присяду рядом», - суфлировала я. Он пожал плечами и сфотографировал своим взглядом часть зала, напротив, закатив глаза, всем своим видом показывая универсальное выражение скуки. Я почувствовала свой провал, собрала последние силы своей вежливости и объявила ему о том, что мне надо идти. Боб уважил меня прямым взглядом. Его глаза были холодными, а челюсть выдалась вперед с упертым безразличием, что совсем не облегчило мою гордость. «Тогда пока», - прошипел он и я пошла прочь.

«Привет, миленькая», - проворковал знакомый голос между столиками и стульями. Вид лучшей второй половины Боба заметно улучшил мое настроение. Паула сгребла чипсы в свой рот. Она будто не придавала значения той части времени, когда будет морить себя голодом, уминая эти чипсы сейчас. Мы перешли в пустой уголок комнаты, подальше от лишних ушей. Ее белое платье легко взвилось вокруг ног, когда она заскользила по полу.

Паула сказала мне, что Боб был в плохом настроении, расстроившись из-за неудачной попытки вернуться в музыкальный бизнес, но я не купилась на это. Через некоторое время, она добавила, что брат Принцессы Дианы, Чарльз Спенсер, ходил вокруг их дома с розами. Она как-то развеселила его пару раз на благотворительных ужинах. Паула была польщена. Она знала, что Чарли жаждал развлечений. Паула изможденно вздохнула: «Я не собачка для выступлений. Я не могу больше петь на ужинах. Пришло время, когда я хочу, чтобы кто-то развлекал меня для разнообразия, или соответствовал моей жажде развлечений».

Я обняла ее. Конечно, они не поскандалили, потому что Боб не разрешал скандалить, но, в любом случае, отношения ухудшились. Паула выглядела вызывающе, ее глаза были чистыми, озорными, и даже казалось, что в них сверкали искры. Такой я не видела ее очень давно. Кусая нервно нижнюю губу и многозначительно подняв вверх бровь, она сказала: «Я думаю, мне уже достаточно, Джерри». Я знала, что она имела ввиду. Ей не нужна была реакция. Паула пододвинулась ко мне поближе и прошептала: «Я уже не семнадцатилетняя Паула, которую он знал раньше, мне не нужен тот, кто все время указывает, когда я могу пользоваться телефоном или попросить разрешения что-то сказать.... я ухожу от него». «Что?.... Когда?, - заорала я, так как это событие шокировало меня очень глубоко, несмотря на то, что ранее она часто на это намекала. Она закивала головой в знак подтверждения: «Тот парень, над которым я пока еще не работала, ну, тот, что на моем холодильнике». Паула осмелела, брови напряглись и поползли многозначительно вверх. И почему эта беседа внезапно повернула ее мысли в светлую сторону? «Не отвечай!» - предупредила меня Паула, что-то жуя за щекой, как обычно люди делают в нервных беседах. «Какая единственная вещь на моем холодильнике издает излучение и струится сексом по ногам?» - она была осторожна в подобных мелодрамах, встретив мое глухое непонимание. Я представила невысокого и щекотливого мужчину, модельного типа, незаконно проникнувшего в ее кухню. «М. Х.», - прошептала она с придыханием.

Могла ли я подумать о том, что журнальная вырезка застрянет между дверей? Я посмотрела на нее с надеждой на ее румянец, появившийся на щеках. «Хочешь скажу? Он приезжает», - ее глаза забегали. Она выразила застенчивое самообладание, окружив себя им, как только на горизонте замаячила фигура ее мужа. Его манера поведения выглядела грозно и я предположила, что наши конспиративные шептания провоцировали его.

М Х... фотография на холодильнике. Журнальное фото зависло в пространстве между нами и я испугалась, что Боб может поймать ее взглядом. Щекотливый мужчина модельного типа был Майклом Хатченсом. Паула очень решительно щелкнула по журналу The Spectator, который лежал на ее коленях: «Он в Лондоне». «Ты виделась с ним?», - быстро спросила я, стараясь, чтобы мои губы шевелились не очень заметно. «Именно об этом я хотела с тобой поговорить», - ответила она, нервно выглядывая Боба, который уже был совсем недалеко от нас и пристально пялился в нашу сторону. Паула подтолкнула меня и сказала, еле дыша: «Увидимся вечером, хорошо?» «Что?» Но это слово так и не соскочило с моих губ, просто я подумала слишком громко. Не потому что я не расслышала, что она сказала, просто я очень удивилась, как она быстро решила это. В этот момент она смотрела на меня, своими запаниковавшими глазами, умоляющим выражением просигналив, что я буду не единственной с кем она увидится в эту ночь. Подумав, что это было неоспоримо интригующе, мне все таки было не очень комфортно в роли, на которую меня толкали. Теперь я стала официальным алиби из-за уловок Паулы.

Боб уставился на нас. Я почувствовала, как вина засочилась из каждой поры моего лица и поняла, что Паула старалась держать холодную уверенность, а это было так, словно кто-то открыл дверь холодильника. «О чем тут трепались, старушки?» - сьюморил Боб, сбросив маску презрения. Напряженность упала внезапно, как только появились их дочери, которые поспешили к Пауле с ликованием. Она вскочила на ноги, сгребла дочек и обвила свою руку вокруг Боба, довольно искренне показывая свою привязанность. Посмотрев на меня, она улыбнулась веселой улыбкой, ощутимо облегчив мое напряжение.

Паула никогда не делала секрета, если периодически сходила с ума по какому-нибудь мужчине, обычно очень юному и всегда очень красивому. Было странно думать, что со своего семнадцатилетия, Паула застряла как клей подле Боба. Это очень разумно, но тем не менее, он был мужчиной, который выглядел как неандерталец, обучаясь нуждам человеческого бытия. И все же она жаждала противоположность - этого мальчика из рок-группы на гладких и незрелых фотографиях. В любом случае, фото Майкла, зависшее на ее холодильнике, с той самой поры, когда он был на интервью в Tube, усилила непрекращающееся безумство Паулы. Однажды, Боб, после нескольких лет увлечения Паулы, никогда не возражавший против полуголого тела Майкла, принявшем вялую позу позади своей электрической гитары, подошел к двери с фотографией, стер надпись "Бог Любви", и написал "идиот" поперек лба Майкла, красным фломастером. Паула заменила эту фотографию на другую, еще более провокационную и она осталась там висеть в полной сохранности, окруженная сверкающими гирляндами.

Паула приехала ко мне через несколько дней, сопровождаемая конспиративными жестами. Надо сказать, что Паула была на удивление ханжой в том, что касалось разных табу, например, ругательства или дискуссии о сексе. Мы с ней не были тем, типом женщин, которые развлекают друг друга рассказами о своей личной жизни, но если честно, если Паула была в хорошем настроении, она могла рассказать что-нибудь об интимной жизни с Майклом. Хотя, вообще-то, в их отношениях все было покрыто тайной и красотой. Они занимались любовью в номере отеля, часто звонив в сервис, заказывая вещи, которые не всегда имели съестной характер. А еще Паула летала в Париж ради ночи любви. Но она подчеркивала, что дело было далеко не в сексе, хотя его было более, чем достаточно и она была на высоте, хихикала, уткнувшись лицом в диванную подушку, пряча свое смущение и легко краснея. Они могли говорить часами и она смеялась над тем фактом, что она заставила его высидеть весь сеанс Унесенных Ветром. Она сказала, что Майкл желал смотреть его только с ней и подумала, что было бы приятно и удивительно сделать все более значительным, потому что в любой момент она снова может осесть, чего Боб и хочет.

Я слушала со смешанным чувством зависти и смущением, подхватывала и умоляла рассказать еще, когда Паула описала как Майкл дал ей почувствовать себя любимой и женственной. Возбуждающие ласки продолжались три часа, а потом он массажировал ее ягодицы, пока она не достигла оргазма и в этот момент, они оба были уверенны, что их было слышно в соседнем номере. Это был уверенный путь для того, чтобы потерять свою скованность, востроженно заявила она. Сияя от гордости, она описала размер его пениса и как он обрабатывал ее всю ночь. Я согласилась с тем что десять оргазмов было слишком необычно. Картина, которую она нарисовала, описывала его как художника «любви», который заставлял ее чувствовать каждый раз все, как впервые. Это редкость, призналась Паула мне, найти такого самоотверженного мужчину, чтобы он мог вытворять подобное ради тебя и ласкать твое тело до тех пор, пока ты не заснешь.

Я поморщилась, когда она мне рассказала о своем недавнем визите к доктору, который подозревал, что Паула поймала венерическое заболевание. Доктор диагностиовал у нее молочницу. На следующий раз, когда Паула встретила Майкла, она сказала ему об этом, но он ответил, что не может пойти к доктору. Как абсолютный пример полного понимания Майклом женских гениталий, она сказала, что он нисколько не встревожился, дав ей дополнительное время и внимание, когда ложился на нее. И эти периоды не остановили его, наоборот привлекли его даже больше, хотя, он желал переболеть вместо нее. Это зацепило Паулу – Майкл дал ей почувствовать понимание и то, что ее ценили. Кроме того, она провела с ним почти две недели и он звонил ей каждый день. Это было задолго до того, когда он уехал из города, а так Паула смогла узнать, что он был в Лондоне, только когда Боб пришел домой с билетами на концерт INXS.

Майкл полностью прочувствовал ее фантазии и дал ей больше. Ее сексуальность проснулась, она стала более любвеобильна, разговорчива, стала более послушная, гладкая и ласковая. Она волновалась, что может забеременеть и я беспокоилась о том, что чувствует себя не слишком хорошо из-за этого. Конечно, я упивалась ее счастьем и разводила ее на всякие детали, но Майкл был, после всего, прославленным плейбоем. Он никогда ни с кем не оставался слишком долго и имел по девушке в каждом порту. Паула знала об этом лучше, чем кто либо, но не заостряла на этом внимания, потому что в ее глазах было слишком много пыли.

В Рождество 1993 года, я была, как обычно, в доме Гелдофов, в Челси. Неизменная Анита была там же, талантливая женщина, имевшая комплекс няни. Мы быстро с ней подружились. Она была очень светлой, теплой, веселой и проницательно мудрой. Другие матери в школе поддавались ее легкому шарму и понимали, что хотя Паула и преданна своим детям, она не забывает заглянуть в их дневники.

Аните было около двадцати с хвостиком. У нее была отличная кожа и черные прыгающие кудри, поэтому иногда она даже носила большой платок, чтобы выглядеть более стильно. Изученый воздух власти, громко и точно сообщал кто управляет этим кораблем. Дети называли Аниту «Нину», а взрослые дали ей прозвище Мэри Поппинз за ее необъяснимый талант. Она могла превратить кучу материала в ошеломляющее оборудование, создать изготовленные вручную пригласительные билеты на детские концерты и варить роскошную, питательную пищу для всей семьи. Возможно ее самый большой талант, не забывая очевидную любовь, которой хватало на всех, оплачивался в изобилии, вместе с кропотливой нежной поддержкой с которой она уговаривала двух младших детей, чтобы те наконец произнесли их первое слово к тому времени, когда им исполнилось восемь месяцев.

Анита ориентировалась четко на уброрку. Паула искала пятна по дому все время, поэтому уборщик должен был работать весь день, каждый день. По сути, это было возможно, если бы Паула ограничила свои навязчивые идеи все чистить и мыть. Так что, если брак Гелдофов и не был таким совершенным, как казалось окружающим, дом, несомненно был, вместе со своими роскошными вельветовыми шторами и позолоченным-зеркальным убранством, рядами книг на полках, где каждый ряд был свободно доступен, стены, разрисованные великолепными маслами, красками и гравюрами. Камин горел непрерывно всю зиму и аромат ванили исходил от масляных ламп, разносясь по всему пространству.

Три дочери Гэлдофа, большую часть времени проводили на кухне: рисовали, стряпали кексы, делали домашнее задание и, в основном, торчали там в субботу, когда им было разрешено брать карманные деньги на сладости. Мои двое обожали ездить к Гэлдофам. Эти поездки были, конечно, наполнены фантазиями: моя дочь Софи любила мини-канапе Пичез, украшенное традиционным покрывалом с розами, с маленькими светящимися гирляндами вокруг. Телевидение в их доме было запрещено, зато поощрялось чтение; Том был больше впечатлен тем, что Пичез имела коллекцию книг Goosebumps. Между девочками были обычные сестринские склоки, но в целом, семья была совершенно гармнонична. Фифи, старшая, имела терпение, которое бывает только у святых. Она была наиболее правильная десятилетняя девочка, «Главная Девочка», как окрестили ее учителя. Она всегда была участливой, вежливой, скромной и, по все видимости, не подозревала, что была дочкой знаменитых родителей.

Несмотря на то, что через каждое слово Боб произносил разные ругательства, дети никогда не копировали его. Вместо этого, они отчитывали его, когда поняли, что на этом можно сделать деньги, штрафуя его за ужасный язык, будучи, особенно бдительными по поводу своей вежливости. Он только смеялся и предлагал им выписывать долговые расписки. Дети мечтали на эти обещанные доходы провести каникулы на Карибском Море и купить армию кукол Барби, что никогда не осуществлялось, но девочки были уверенны, что, однажды, они будут миллионершами!

Все мои волнения крутились вокруг того, как мои дети проведут Рождество с их отцом, а отсутствие финансов, не позволило мне купить подарки, и я заменила их мускатными орехами, корицей и глинтвейном. Я подумала, что Паула наняла профессионального дизайнера, чтобы он мог украсить дом для Рождества в экстравагантном стиле, но я не знала, что это было одним из ее любимых времен года и она все делала сама. Паула упоминала об этом в прошлый месяц. Ее планы, как она говорила, были теми же, что и в прошлом году: «Если дети и думали, что прошлый год был так себе, подожди пока они увидят что я сделаю в этом году». Ей все было жутко интересно, почти каждый день, она ходила по магазинам, покупала подарки и мишуру, выбирала, что могло бы подойти для елки, присматривала палочки корицы и шелковицы, пока наконец, золотая добыча не начинала перевешивать. Кучи мясных пирогов, громадные чашки гранатов и мандаринов покрывали каждое свободное пространство, а ароматные специи и горящие тускло светившие окольцованные лампы, развешанные повсюду, создавали обстановку Туземного Короля Кола.

Паула вернулась с Рождественского похода по магазинам и мы удалились в ее художественную мастерскую, чтобы поболтать. Она этой комнатой особо не пользовалась и все мои обычные визиты к ней мы сидели на кухне или в спальной, которые были просто изумительны. Громадная елка была почти незаметна под толстым слоем богатых декораций: мишура, стклянные безделушки и крошечные сюрпризики балансировали на непослушной горе подарков. Гирлянды вились каскадом вокруг елки и шли через стену, по красным вельветовым шторам, которые покрывали всю комнату от пола до потолка, артистично извивались у самого низа, формируя незамысловатую сверкающую скульптуру. Это был настоящий спектакль и, так как я присела в кресло покрытое огнями, то могла любоваться потретом Королевы Матери с ее двумя маленькими принцессами, сидящими по обе руки от нее. Паула сказала, что эта картина оригинал и ее ей подарил Боб. На шкафу было фото матери Паулы. Она выглядела так, будто ее сфотографировала сама Сесил Битон, и представляла собой очаровательную молодую женщину.

Белые волосы Паулы представляли собой беспорядочно взъерошенную свалку, а тушь размазалась под глазами. Облупленные ногти и следы розовой помады наложенной несколько часов назад, говорили о том, что она не беспокоилась особо о своем внешнем виде. Зато я забеспокоилась. Паула сказала, что она в порядке, но я знала, что все это было из-за Майкла и я попросила ее рассказать обо всем. Это было очевидно, что она была гораздо сильнее озабочена этим, чем прикидывалась. Паула сказала, что она пытается играть великолепную любовницу, не беспокоясь ни о чем и ничего не требуя, но сама находилась в замешательстве. Она не знала на чем ей нужно остановиться.

В начале ее романа, она только изредка слышала о Майкле, потом все изменилось. Он остался в Лондоне на неделю или даже на две и начал проводить больше времени с ней, чем с другими. Когда он уехал, звонил три или четыре раза в день, но сейчас звонки прекратились. Паула безуспешно пыталась убедить меня, что ей наплевать на это. Это было просто обычно для него и она отойдет с достоинством. Паула добавила, что Хелена Кристенсен, его подружка супермодель, все еще с ним, но в то же время она осталась непреклонна в мысли, что Майкл и Хелена не будут встречаться и что Майкл не счастлив с этой девушкой. Если газеты были правы, Майкл и Хелена были на грани разрыва. Паула глубоко переживала, что он мог быть с Хеленой на Рождество, делая с ней те удивительные вещи, которые он обычно делал с Паулой.

Согласно словам Паулы, карьера Майкла шла к упадку, INXS не были первыми и он был в руках супермодели, чтобы хоть как-то поддержать свое положение. Это, таким образом, создавало у Паулы впечатление, что Хелена относится к нему не серъезно, как к модному аксессуару, принуждая его ходить по подиуму, чтобы поддержать ее метеорическую карьеру. Его нельзя было использовать как бас-гитариста, как приложение для лидера. А здесь была Паула со своей безграничной позитивной энергией, которая восхваляла его, присматривала за ним, велась на любое его слово. Это было подобно наркотикам и каждый раз, когда он возвращался к Хелене, он все больше видел контрасты между этими двумя женщинами. Несмотря на то, что отношения с Паулой беспорно увеличивали недовольство в ее браке, никаких причин для отказа от них не было. Даже сейчас, когда она почувствовала негативизм в преданности Майклу, он попросила: «Джерри, дай мне совет, как бы ты справлялась, если бы такая ситуация была у тебя? Как по честному ты бы прошла через это?» Я могла сказать ей тонну того, что это не было бы ни праздным любопытством, ни реальным интересом в моей жизни, и много о том, что она бы сама могла разобраться в подобной ситуации. Но я сказала ей, что верю в то, что все что ни делается, все к лучшему, и все обойдется.

«Развод?» - переспросила Паула. Развод, повторила я, не видя необходимости отвечать и повторять снова, что ей стоит попытаться убедить Боба пересмотреть его отношение к их браку. «Он не думает, что у нас с ним какие-то проблемы», - ответила Паула. Поэтому я поменяла тему: «Кстати, твой дом выглядит шикарно, ты очень сообразительная!» «Я собираюсь завтра в Фавершам, там уже готов дом... Мне совершенно точно понравится это. Один изысканый, праздничный, фантастический месяц», - вздохнула она и ее глаза сфокуссировались на сверкающем камине, корорый она украсила ветвями ели и палочками корицы, - «Время безгарничного веселья, проведенное в удовольствиях детства, такое все более невинное и приятное». Она застенчиво улыбнулась, так, будто бы подумала, что слишком много говорит.

Паула и Боб имели старый домик в Фавершаме, в Кенте, называемый моанстырь Давингтон. Паула сказала мне, что Боб заплатил за него с прибыли от продажи автобиографии, «Is That It?». В Фавершаме Паула и ее дочки проводили каникулы и уикенды. Это было место, гарантировавшее ей безмятежность и спокойствие. Там же пришло к ней вдохновение написать книгу Village People, пародию на деревенскую жизнь, с участием матери и ее трех дочерей. Любовь Паулы к деревне была дополнительным примером того, что она не была девушкой для вечеринок, как полагали окружающие. Она часто жаловалась, что ей приходится выполнять функцию звезды, вместо того, чтобы оставаться дома с ее детьми и читать Хроники Нарнии.

Несмотря на то, что она говорила, будто собирается заняться Рождеством, было очевидно, что ей это от этого хорошо не было. Я любопытствовала насчет того, что ей приходится играть в «счастливую семью», и в этой роли она держалась довольно долго.

Перед ней стояла диллема. Она шла через туннель смерти ее отца и выходила с другой стороны. Она становилась другой, но ее ситуация не менялась. Высокий риск и никаких гарантий. Остаться или уйти? Паула хотела уйти, но волновалась насчет девочек. Она не была уверена, что они очень близки к Бобу, учитывая его частые отлучки, но без сомнения, они любили его, как отца. Остаться, означало жить во лжи. Каждый выбор казался подложенной миной с неминуемым страданием и катастрофой. Паула чувствовала себя заключенной, что усиливало удовольствие в ее романе с Майклом, но этот молодой человек внезапно начал казаться недоступен, как осуществимый выход, только показавший издалека возможность быть с ней.

Она просто пыталась убедить себя, что ее брак с  Бобом может работать и дальше, если приложит немного усилий и снова вживется в роль, которую играла все время, пока они были вместе.

ЛЮБИ МЕНЯ ИЛИ ОСТАВЬ МЕНЯ.

За первые четыре месяца, 1994 года, безумие разноцветной жизни Паулы не очень-то изменилось, а я получила внештатную работу, поэтому была очень занята. Странный разговор по телефону и обмены мнениями о школе были очень короткими и мы рассыпались в обещаниях, что вскоре сможем встретиться. Это были времена, когда я почувствовала волнение из-за ситуации Паулы, но мои страхи всегда развеивались, так как она казалась совершенно счастливой. Однажды, я даже почувствовала теплое отношение Боба. Я столкнулась с ним на Слоан Сквэа. Он нес аккуратные маленькие сумки из магазина нижнего белья «Никербокс». Он осветил меня улыбкой, которая могла растопить любые сердца девушек старше двадцати, что было не похоже на ту ситуацию тогда, в Зоне Обследования.

Боб выглядел так, будто он побрился два раза за одно утро одной из тех четырехлезвийных новомодных бритв, сделанных из крутых металлов. В процессе бриться, он оставил тонкие длинные бакенбарды, подравняв их до невозможной остроты, обращенные прямо на его подбородок. Сегодня, что нехарактерно его стилю, сверкающие чистотой легкие волосы смешивались с мягкими волнистыми кудрями. Озорной блеск меди его глаз были схвачены ирландским солнечным светом и мягкая строгость едва заметной тенью лежала на его лице. Он был классически красив, несмотря на то, что никто не полировал его внешность, он делал это сам. В любом случае, Боб был полон силы и уверенности, поэтому в этот день полностью очаровал меня. Сумки, как он объяснил, были наполнены подарками для Паулы, и мы посмеялись над попыткой продавщицы спрятать ее реакцию по поводу его выбора лифчика, шортиков с черным шнурком и розового шелкового дразнящего меха кролика.

Мы дошли до Кинг Роад, где была припаркованна моя машина и тепло попрощались.

- Миленькая юбка, - услышала я слова Боба. Я улыбнулась в ответ: - Спасибо.

Я обнаружила себя недалеко от дома Гэлдофов и решила заехать. Прежде, чем я позвонила в дверной звонок, Паула открыла дверь, представ передо мной в своей униформе: очки в золотой оправе, волосы убраны назад, окаймленные розовой ленточкой, этакая смущенная библиотекарша. Она больше была похожа на сестру Фифи, чем на мать троих детей, стоящая передо мной с босыми ногами и в детской растянутой, тесной футболке, на которой сзади и спереди было написано «Take That».

- Ты выглядишь потрясающе.... как Дорис Дэй на тинейджерском поп-концерте!, - рассмеялась я, бросив взгляд на ее футболку. Она попыталась спрятать свою одежду, опустив глаза, как будто что-то потеряла здесь этим утром.

- О, да..., - захихикала она, - Робби подарил мне эту футболку на прошлой неделе для одной из моих дочерей.

 Пичез завопила: - Я думаю, ты слишком взрослая для нее, мамочка!

 Паула одарила меня ухмылкой и расплылась в широкой улыбке, которую прикрыла изящной рукой. Эта привычка, сказала она мне, появилась у нее, когда она осознала, что у нее слегка неровные зубы. Она не стала подправлять их, Паула большей частью была очаровательно свободной, как ребенок.

Она, очевидно, работала над своим заказом, так как ее пищущая машинка стояла на обеденном столе. Это была черно-золотая машинка Корона 1940 годов, с круглыми клавишами и запутанными стержнями и рычагами, выглядевшая чем-то между кассой и саксофоном. Ве свои книги и статьи она писала на ней, что для пищущих процессоров в этом возрасте было настоящим подвигом с их бесконечными средствами обслуживания и редактирования всеми теми замечательными инструментами для настоящих писателей. Эта машинка была подарком от отца Паулы, когда ей исполнилось шесть лет, после того, как он нашел три рукописи под ее кроватью.

- Возможно, эти рукописи были про моего воображаемого пони по имени Болт, который убежал из дома, - объяснила Паула, - В любом случае, папа просто подумал, что у меня есть потенциал и подарил мне машинку на мой следущий день рождения. Я обожаю ее романтичный вес и кликанье.

Ее голос был нежным, когда она вспоминала своего отца, а ее забавная шутка превратилась в источник печали: - Это ужасно, когда теряешь старые вещи.

Паула всегда соотносила Боба с поддалкивателем к ее писательской карьере. Однажды, что-то попало между его зубами и он представил ее нескольким издателям, по ее словам, рассказала Паула: - Он вначале хвалил меня, а потом начал угрожать им, чтобы они издали меня.

Боб сказал им, что если она напишет все так, как она говорит, ее колонки будут лучшими в издательствах. Боб был прав – ее части всегда были неудержимо юморитическими, причудливыми и разумными. После этого, она сказала, что это было легче, чем она предполагала, но вообще, все, что она делала, всегда выглядело для нее легко. Она написала много историй о своих друзьях и их ожиданиях, которые тогда и сейчас, хорошо продавались. Меня всегда впечатляло, как она делала это, и как могла сохранить дружбу со всеми о ком писала. Она не была редактором в шоу-бизнесе, который побирался сочными лакомыми кусочками, она была частью сцены, и никогда не оглядывалась по сторонам. Паула была разумной. Она всегда льстила своим субъектам и имела репутацию человека, способного описать кого-то, как секс-символа. В результате, люди бесконечно звонили ей, рассказывая последние сплетни.

Мои мысли вернулись к Бобу и его покупкам безделушек. Я удивилась бы, если бы он мог предугадать беспокойство Паулы и попробовать умиротворить ее. Учитывая ее предыдущее отношение он мог бы подумать о большем, нежели о сумке безделушек, чтобы успокоить ее. Я упомянула, что столкнулась с ним и насколько жизнерадостно он выглядел.

- Он может приберечь его прекрасный день для кого-нибудь другого. Копнуть чуть глубже, так он милейшая личность, я знаю. Но... надо копать еще глубже. Его манера препятствовать тому, чтобы люди искали и хотели знать что на самом деле может задеть его. Он положил на людей и меня... Я просто сыта по горло продиранием сквозь это дерьмо, чтобы достигнуть света.- прокоментировала Паула.

Я помню все это, так как в моей голове навечно засело то, что случилось потом. Зазвонил дверной звонок.

Паула выглянула через окно на улицу и в дом вошел гость без приглашения, Майкл Хатченс. Язык его тела просто оживлял, наряду с впечатлительной энергией, когда Паула представила нас друг другу.

 - Привет Джери, - шагнул Майкл мне навстречу с легкой самоуверенностью.

Он был худее, чем я представляла, но вообще-то все рок-звезды виртуально анорексики, размышляла я про себя, неуклюще получив теплое объятие, которое, обычно, должно предназначаться для давних друзей. Паула сексуально заскользила по его груди рукой и запустила ее под его черную шелковую рубашку от Армани. Майкл тут же потерялся в глазах Паулы, лаская ее лицо так, будто они были новобрачные.

Чувствуя себя одиноким колесом на бобслее, я внезапно вспомнила про Боба. Я хотела бы быть более определенной, когда вспомнила о встрече с ним. Я почувствовала себя ужасно и более того, почувствовала, что я в сговоре. Все, что я хотела, предотвратить катастрофу, ну, если бы только я могла сказать что-нибудь. Непроизвольно, я взглянула на дверь, убеждаясь, что слышу как звенят ключи от замка, представив дикую сцену неминуемого возвращения Боба. Смог бы его ирландский темперамент пройти через это? Возможно, Майкл был здесь, чтобы сказать Бобу, что Паула уходит от него и детей, прмой сейчас. Майкл не выглядел напряженным, как это, обычно, бывает, когда хочешь разбить семью, напротив он и Паула продолжали упиваться друг другом. Майкл на минуту отвлекся, чтобы зажечь сигарету без фильтра.

- Аааах! Прекрасно. Ненавижу курить снаружи. – он широко улыбнулся и закурил.

Великолепные белые зубы исчезли позади толстого завитка голубого дыма и я соблазнилась тем, что могла бы сбежать отсюда и отчаянно замахала перд собой, отгоняя дым, ликвидируя любые доказательства его присутствия.

- Мне нужно идти, - пробормотала я.

- Не уходи, - запротестовал Майкл.

- Мне нужно, извините, забрать детей и сделать несколько дел. – ответила я, маскируя свои эмоции фальшивой улыбкой.

- Когда ты вернешься?

Я поймала взгляд Паулы, умоляющий не разрушать ее счастливую дымку.

- Боб забрал их в цирковой клуб, - ответила Паула, так и не получив мое телепатическое сообщение.

- О, черт! Я совершенно забыла, мои убьют меня, если я не заберу их сегодня. Том должен пойти жонглировать. – сказала я, в то же время вспомнив, что именно Боб научил его этому.

- Мне было приятно с тобой познакомиться, Джерри, - сказал Майкл, одарив меня проникающим взглядом.

- Да... мне тоже было приятно познакомиться с тобой, - я была не способна отвечать ему с таким же расслабленным великодушием.

Майкл взял одну из моих сумок.

 - Позволь помочь тебе. – пробубнил он через сигарету.

Майкл взял мою сумку и легко перепрыгнув через кофейный столик пошел по направлению к двери, оставив за собой след пепла. Я поспешила за Майклом, моля о том, чтобы у Паулы было чем оттереть пепел от пола.

- Я позвоню тебе, когда ты вернешься, - мечтательно улыбнулась мне Паула.

- Классные сапоги, - проворковал голос Майкла, похожий на голос хорошо поевшей ленивой водяной змеи, которая собирается поплавать после обеда.

Я взглянула на свои избитые розовые ковбойские спапоги, смутившись от удовольствия, что он заметил.

- Первый раз мои старые вещи получают комплимент. Я купила их много лет назад и с тех пор не видела таких нигде, - ответила я.

Комплимент на мгновение отвлек меня. Я ответила, потому что, ему, казалось, было по-настоящему интересно и потому, что он сделал такую коллосальную попытку, чтобы понравиться мне, даже если я была жутко нервная.

- Я всегда покупаю две пары, на всякий случай, - сказал он, взглянув на ноги и показав пару черных, с открытыми носками, сандалий и рассмеялся, - Это одни из тех, что я купил на всякий случай.

Я замерла на скунду, будто меня пронзили стрелой. Его ноготь на большом пальце был покрашен в насыщеный бордовый цвет.

Акцент Майкла был больше американский, чем австралийский и я поразилась таким бархатистым тонам в его голосе. Я представила, какой бы у него был голос, если бы звучал более громко и жестко, учитывая, насколько он был силен, когда его обладатель пел. Майкл был очень ухоженным: у него было правильное тело, годовой загар и волосы, походившие на то, будто он рекламировал прическу 60-х годов. Он выглядел больше как молодой писатель, пользующийся сиюминутной популярностью, нежели как Бог Рока. Я забрала у него свою сумку.

- Увидимся, - заорала я, выскочив за дверь.

Через час я пила с Бобом чай, болтая о погоде и пытаясь забыть о том, что знала, пока мы смотрели как наши дети учаться жоглировать.

Встретив Майкла в тот день, который так взволновал меня колличеством своего разнообразия и сложными эмоциями, я решила держать дистанцию от Паулы. Я села писать себе письмо, чтобы понять, что все это значит для меня и оно вдруг превратилось в письмо для Паулы, объясняющее мое исчезновение. Я сказала ей, что мне нужно время для себя и что это не имеет никакого отношения к ней и всему, что произошло с целой вереницей ситуаций, проходящих через все мое прошлое. Я написала, что чувствую злость на Майкла, который вот так просто влез в ее семейный дом, как будто он был его собственностью, я чувствовала злость за их безответственность, так как их поведение могло сказаться на жизнях многих людей. Что было бы, если бы вернулся Боб или дети? Какие воспоминания она тогда оставила бы для своих девочек?

Мой инстинкт осуждал ее действия, а ноющие сомнения давали о себе знать. На внезапное появление Майкла, Паула слишком легко отреагировала, поэтому я не удивлюсь, если он был слишком частым гостем в ее доме. Боб забрал девочек в цирковой клуб и Паула была уверена, что он не вернется внезапно. Очевидно, случайный приход Майкла был тщательно расчитан. Я послала письмо Пауле, но оно уже удовлетворило мои цели. Оно разгрузило и очистило мои мозги. Я быстро привыкла к моему решению не видеться с ней, но в душе я колебалась – слишком остро я чувствовала отсутствие ее компании.

Я могла видеть, что между Паулой и Майклом было сильное притяжение, но также, я видела, что Боб, всегда такой все контролирующий, выскоромерный, со сменчивым настроением, всегда делал множество хороших вещей. Если бы это было не так, зачем бы Пауле быть с ним все это долгое время? Через пару недель я получила записку от Паулы, где она сказала, что все понимает и надеется, что мы сможем встретиться, кгда она очнется от дурмана. Прошло несколько недель перед тем, как она мне позвонила. Паула вернулась из поездки несчастной. Она порвала с Майклом и со всем, что у них было, но теперь лежит в постели, оставив детей на Аниту. Полагаясь на свои инстинкты, я ответила на звонок и поехала к Пауле.

Как у громилы Мисс Хавишам, ее мучительное настроение иногда посещало дом, бросая вызов усилиям Аниты, которая каждый день ездила в цветочный магазин на Кинг Роад. Анита выглядела очен обеспокоенно и пожаловалась, что Паула настаивает на том, чтобы есть только обезжиренное мороженое. Женственный, розовый будуар Паулы источал несвежий запах, пропитавшийся ароматом последнего парфюма. Я прокралась внутрь, встав между выброшенной одеждой и тарелкой несъеденного ужина, найдя свою подругу в позе зародыша, которая лежала сверху пухового одеяла. Даже Боб был обеспокен, просунув свою голову в проем двери и спросив, не нужно ли чего, но потом просто исчез в ночи, полностью уверенный, что его помощь не понадобиться. Паула, неубедительно пожаловалась, что все вокруг ей надоели, больше похожая на то, что просто заболела простудой и улеглась на пару дней в кровать. Не забегая вперед, я не знала что сказать ей на это.

- Все, что мне нужно, это время, чтобы начать шевелиться, набраться сил, чтобы вернуть Боба и себя в определенное русло. Нам было хорошо тогда, и может быть хорошо теперь. – сказала Паула, пытаясь больше уверить себя, нежели меня.

В ней было что-то уязвимое, но я прекрасно знала, что ничем не смогу помочь ей. Внесла ли я свой вклад в разрыв Майкла и Паулы? Несу ли я ответственность за предыдущие месяцы, повлияла ли своим вопросом о ее браке, ведь все было так беспечно с моей стороны взять и открыть свои собственные неудачи. Ведь я могла  часами с наслаждением болтать с ней, смеясь и умоляя на большее. У меня было чувство, что она никогда не сможет прекратить свой брак. Я могла и не помогать ей, так как чувствовала себя соучастницей. Но одна вещь несмоненно была – я была тогда вместе с Паулой и ее другом, не сумев помахать волшебной палочкой, чтобы развеять ее невзгоды. Я надеялась, что Паула и Боб смогут решить свои проблемы вместе. После всего, когда Паула вернулась назад, может и не в самом лучшем состоянии, но тем не менее, сделав попытку, вновь обрести то счастье, которое у них было раньше.

Где же был Майкл? Я не могла спросить, а Паула не могла вынести того, чтобы кто-то произносил его имя.

- Я порвала с ним, Джерри,- это все, что она сказала, - Мое сердце болит, но оно не разбито.

Но это только усилило мое беспокойство и я улеглась подле нее на кровать, чтобы выразить свои соболезнования. Обеденное солнце светило по всей комнате и Паула закрыла свои глаза рукой, обнаружив синевато-бледные ногти, обломанные и замученные. Голос Паулы надрывно прошептал: - Слишком светло.

Я встала и задернула шторы. Паула была одета в деликтное платье и смотрела на меня полными мольбы глазами. Я смахнула свежие слезы, сбежавшие по ее бледному лицу, потом обняла ее и не отпукала, пока она рыдала из-за того, что казалось совершенно очевидным.

Роман Паулы и Майкла начался и закончился за несколько месяцев. Они сильно увлеклись за это время, прежде, чем решили, что так больше продолжаться не может, поэтому остались каждый при своем партнере. Но Майкл, похоже, не остановился на достигнутом, позвонив Пауле и сказав, что она должна потерпеть, подождать пока закончится турне и ему нужно время, чтобы расстаться с Хеленой без скандалов.

Когда я впервые встретилась с ним у Паулы, Майкл останавливался в это время на пару недель в Лондоне, чтобы присмотреть за своим домом в Смит Террасе, Челси, который интенсивно начал ремонтировать с самыми лучшими сиднейскими архитекторами. Он регулярно наведывался в дом Гэлдофов, который был совсем недалеко от его дома. Боб над этим не задумывался – он и Майкл всегда выражали друг другу взаимное уважение. Боб любил ходить на концерты INXS, когда они приезжали в Лондон, а Паула сказала мне, что Боб всегда комментировал, насколько Майкл был талантлив, несмотря на то, что слегка ревновал.

Майкл относился к жизни Паулы прохладно, не давая и не требуя большего. Но в мае кое-что изменилось, звезды выровнялись на своем пути. Когда я познакомилась с Майклом, он сказал мне, что Паула приводит его в вострог. Он был переполнен легкостью и глубочайшим совершенством модного мира, эгоцентрично обижаясь на все. Паула была контрастом, имея глубокие и широкие взгляды, культурная и образованная, остроумная и стильная, но прежде всего, он любил ее живость.

Несмотря на то, что Паула активно преследовала Майкла, по крайней мере, был один такой случай, когда она приехала в к нему в гостиницу и потребовала избавиться от девочки, которая была с ним. Тогда это была не просто Паула, взявшая ситуацию в свои руки. Я знала очень хорошо, что Майкл звонил на ее мобильник несколько раз в день, потому что это случалось именно тогда, когда я была с ней и ждала минут по тридцать, выдерживая ее воркования с ним. Мне было разрешено прослушать некоторые из его сообщений; Паула с удовольствием давала мне послушать как мило он говорил и сильно смущаясь, хихикала, когда я слушала то, что было предназначено только для ее ушей: «Я буду лизать тебя, пока ты не начнешь кричать, пока не сойдешь с ума, пока не умрешь!», «Я свяжу тебя и буду с удовльствием пытать тебя!» - что-то типа этого. Загрузив руки красивыми цветами, он мог приехать в ее дом. К счастью, Паула, и Анита, регулярно посещали цветочный магазин на Кингс Роад, поэтому дополнительные букеты не особо мельтешили в глазах Боба. Когда Майкл ежечасно связывался с ней, Паула была в восторге, но бывали и моменты затишья, и тогда она тонула в унынии. Майкл все еще встречался с Хеленой, несмотря на то, что Паула утверждала, будто их отношения шли не очень хорошо. Ему было некомфортно и неблагоприятно встречаться с Хеленой из-за ее постоянных отъездов, он беспокоился, что она уезжала от него всегда внезапно, поэтому сама и разрушала отношения. Так что он метался между его беззаговорочной, преданной любовницей и датской супер-фрау, как называла ее Паула.

Каждый раз, когда Майкл возвращался к Хелене, Паула оказывалась в смятении. Он посылал смешанные с дикостью сообщения и единственным решением Паулы было позволить ему уйти. Все эти действия были далеко неубедительными. Паула была влюблена, но находилась под влиянием нереальной иллюзии, что ее отношения с Майклом должны были продолжаться. Также, она все еще находилась посреди диллемы, полна решимости, что все изменится, но имела трудности с идеей ухода из семьи. Настоящие волнения Паулы касались благополучия детей. И снова, казалось будто она уходит к созданию благополучия в ее текущей ситуации.

Я бы удивилась, если бы Паула говорила о своей диллеме с другими ее друзьями. К примеру, я знала, что Джо Фэйрли и Паула были близкими друзьями много лет. Они познакомились, когда Джо была редактором журнала Honey и попросила дать интервью. Отношения между ними начались мгновенно, а дружба окрепла и продолжалась по сей день, что было одной из самых важных вещей в жизни Паулы. Джо обожала Паулу; их дружба была заразительна. Джо писала книги и журнальные статьи также, как Паула, уважала газетных журналистов. Джо оценила интеллект Паулы и, думаю, она совершенно не имела такого остроумия как у Паулы, но была не тупее.

Для постороннего наблюдателя, казалось, что две женщины жили на разных планетах. Неподчиняющееся и эксцентричное чувство Паулы причудливо создавало контраст консерватизму и английскому акценту Джо. Тем не менее, для всех, кто когда-либо контактировал с ними, было ясно, что подобная дружба сохранится на многие годы, и она сохранилась. Именно Джо организовала цветы на рок-н-ролльной свадьбе Гэлдофов и она же была подружкой невесты.

Но была одна вещь, которая впервые поразила меня в Джо и ее необычном характере. Паула называла это «точно как персик». Паула очень часто с гордостью говорила о своей лучшей подруге: - Джо никогда не ест и не делает то что хотя бы отдаленно нездорово, предпочитая ложиться в кровать до десяти вечера и пить много воды».

Вероятно, подобный образ отражался на ее шелковой коже, светящихся светлых волосах, ясных как у ребенка голубых глазах и ее прекрасном внешнем виде, который делал ее на десять лет моложе. (Сейчас Джо узнают за ее книги и журнальные колонки красоты).

- А что думает Джо по этому поводу? – однажды спросила я Паулу.

- То же что и ты.... считает, что я должна остаться с Бобом. – ответила она, пожав плечами и закатив глаза, глубоко вздыхая, - Джо, со своим журналистским опытом, лучше всех знает, что со мною сделает пресса».

Джо настоятельно защищала Паулу и предлагала консультативную помощь по вопросам семьи и брака. Как прославленный журналист, она обрисовала ситуацию, как пресса все выкрутит, если она скажет, что Гэлдофы разводятся официально. Суть ее аргумента была в том, что пресса всегда должна быть в стороне, склонив чашу мнения в сторону их защитника, насколько было возможно. Боб был «Святым» и «Сэром» за его великие достижения, поэтому они определят Паулу как грешницу, неблагодарную, безумную, виновную в супружеской неверности Распутницу. Именно это случилось с Дианой, Принцессой Уэльской и с Сарой Фергюсон, Герцогиней Йорка, напомнила Джо. Даже при том, что женщины имели право голосовать, и компания равенства бушевала все время, спорила Джо, в этой стране все еще есть зияющая пропасть между неравенством полов; и женщина, уходящая от мужа, независимо от того, как она пострадала, все еще рассматривается многими с презрением. И нет никаких причин оспаривать ее равенство и жаловаться на женскую долю.

Вдали от реакции прессы, Джо боялась, что Паула нашла незримую опасность в качестве этого мужчины. Какому мужчине может быть интересна женщина с тремя детьми на буксире, в любом случае, могут ли захотеть дети уходить от своего отца? Джо была, также, убеждена, что карьера Паулы может жестоко пострадать, затронутая Бобом и наступит время, когда работа Паулы напрямую будет зависеть от ее поддержки.

Очевидно, Паула не рассказала Джо слишком много про Майкла. Это было так, словно Паула выпала из поля зрения Джо за несколько лет до случившегося. Паула уже размышляла над тем, чтобы уйти от Боба (в районе 1987 года) и беседовала об этом с Джо. Джо отклонила это решение предположением и уничтожила сведения о романе Паулы. По отношению к нелестной критике, Паула заморозила телефонный номер Джо на несколько лет, а их дружба просто началась заново. И никто из них не хотел больше возвращаться к старому.

- В любом случае, что за дело... Майкла больше нет, - раздражительно сказала Паула, - Это все не из-за Майкла, не из-за того, что я была счастлива с Бобом, не из-за того, что потом Бог Любви, с другого конца света, пришел и перевернул мои мозги.

Он думала об этом с иронией, во всяком случае, особенная подруга пыталась сильнее всех снова вернуть их семью в свое русло. По всей видимости, Джо не была большой поклонницей Боба. По природе, она уважала его героическую работу, которую он проводил в Африке, но он относился к ней так же, как ко всем остальным. Он мог, говорила мне Паула, быть грубым, высокомерным, эгоистичным, ни с кем не считаться и доминировать, а по отношению к Джо эти черты были более очевидными. Чувства были взимными, как говорила Паула.

- Джо не считала Боба неудачником, - сказала она, жалуясь, - Но ему не нравятся все мои друзья.

Несмотря на то, что Джо была лучшим сердечным другом Паулы, причины остаться с Бобом, казалось попадали прямо под категорию живи своей жизнью ради того, что подумают другие. Это не вычеркивало категорию быть собой, что каждая клеточка Паулы и делала, даже без соблазнов Майкла. Ее сердце уже прошло половину дороги, но голова все еще находилась на кухне, а ее тело не знало, куда податься.

Если бы я попыталась предположить, что Паула могла выдержать разрыв и все неприятности, то, возможно, все было бы не так уж плохо, как она думала, и это был бы шаг к тому, чтобы покончить со всем раз и навсегда, но Паула яростно напоминала мне, что случилось с ее отцом. Она, казалось, была в ужасе от свободы прессы. Как выяснилось это было пророчеством, но она никогда не предполагала, насколько сильным может быть скандал. В то время, ее страх был заправлен воспоминаниями о крушении карьеры ее отца. Она была свидетельницей эффекта опустошенности от внимания неблагоприятной прессы.

Кстати, именно тогда Паула сказала мне, что получила своеборазный звонок от одного журналиста, который сказал ей, что Хьюджи Грин, главный соперник ее отца, собирается пролить свет на скандал с танцовщицей. Журналист не стал развивать эту тему, ему был интересен Хьюджи, и он спрашивал все время, если Паула знает его, то в каких отношениях она с ним была. Она подозревала, что он придавал этому вопросу слишком большое значение.

Я поощрила Паулу оспорить свои страхи насчет опыта ее отца. Я доказывала, что людей в наши дни не так легко сбить с толку.

- Нет... я уже все решила и пошли к черту все эти разборки, - рассмеялась она, - Я не знаю как долго я смогу быть с моим любимым Майклом, но ведь у меня есть мои самые лучшие друзья, мои дети, конечно и.... я решила присоединиться к тебе на одной из твоих встреч. Я хожу к моему терапевту, поэтому сделаю это.

Но, конечно, с Майклом дела вовсе не закончились. Когда у него оказалось немного времени  между датами турне в Лондоне, он провел их с подругой, которая работала на Боба, как продюссер программы The Big Breakfast. Паула рассказала мне об этом в далеко не лучших терминах. Я помню борьбу за власть между двумя этими женщинами, строго говоря, эта подруга была начальницей Паулы, но Паула имела друзей и в более высоких местах.... как внезапно, продюссерша стала лучшей подругой Паулы. Они вместе зависали и ходили по магазинам.

Должно быть это случилось где-то в июне 1994 года, когда Паула предложила вместе поехать в Лос Анджелес, потому что Майкл там выступал и у него было несколько свободных дней. На мой взгляд, это было лунатическое предложение и я увидела насколько мало Паула, вместе с другими моими друзьями, могла понимать параметры моей жизни. Я не могла позволить себе провести уикенд в ЛА несколько месяцев, чтобы потом питаться только замороженым льдом. Вместо меня, Паула поехала туда со своей продюссершей и они вместе сделали пирсинг на свои пупки. Присинг был новинкой в Англии и реклама торчала в каждой газете. Немногие отзывались об этом лестно, но Паула снова продемонстрировала свои способности к действию и провела трубы между масс медиа и альтернативной культурой. Прежде чем как эта история появилась в газетах, она стала носить длинные футболки, даже когда ложилась в постель, испугавшись реакции Боба. Когда Паула наконец-то показала ему свой пирсинг, он оглушил ее ором: - Никогда больше не показывай мне этого!

Майкл закончил турне Dirty Honeymoon в июле 1994 года. Он был в дороге весь год и имел всего несколько недель отдыха за все это время. Майкл находился на сцене почти все ночи подряд, путешествуя все дальше на следующий концерт и выступая перед толпами свыше 100 000 человек. Он турнировал по Штатам, Австралии, Дальнему Востоку, Южной Америке и Европе. Он был очень вымотан, сказала мне Паула, и собирается в Париж, чтобы отдохнуть и увидеться со своей супермоделью. Майкл сказал Пауле, что Хелена уже слышит свадебные колокола и он не может так внезапно лопнуть ее мыльный пузырь, поэтому избегал говорить на эту тему слишком часто. Паула поехала в Кент с дочками на лето. Несмотря на разлуку, в начале сентября она сказала мне, что снова снова активно добивается Майкла и это очень сказывается на ее финансах. Она посылала ему большие корзины с вкусным содержимым (и он всегда говорил, что хотел бы размазать всю эту еду по ней). Атракцион снова был запущен.

Утром 31 октября я включила телевизор, чтобы посмотреть, как обычно, программу The Big Breakfast, пока готовила детей в школу. Но мне пришлось бросить сборы, когда началось интервью с Паулой – она была в кровати с Майклом. Я проулюлюкала с изумлением над ее бестыжей дерзостью: ей не хватало романа в номерах отелей, она щеголяла этим перед всей нацией, пока нация доедала свои мюсли. И пока все давились своими тостами, взирая на сексуальную химию, которая сочилась с экранов их телевизоров, на то, как эти двое играли перед камерой, будто они встретились впервые, у меня случился приступ, потому что Паула сказала за день до этого, что она была с Майклом всю ночь. Он был не случайным гостем, которого она искала и имела с ним хорошие отношения, это было продолжение их ночи. В различных источниках ходит популярный миф, что именно с этой передачи начался их роман. 4 Канал получил около сотни жалоб в тот день, а газеты были возмущены, но Паула слишком сильно влюбилась в Майкла и я думаю, это был его ответ, такой искренний, насколько мог позволить его темперамент. Теперь отношения были рассекречены для нее – а он все еще был недоступен, находясь в турне и с Хеленой – а менее страстная сторона Паулы могла сделать два шага назад, чтобы позволить уйти и дождаться. Она ждала пока Майкл даст ей сигнал, Майкл, который увидел ее душу и позволил сделать выбор.

Снова все стало налаживаться, в воздухе все еще витали сплетни о том, что Майкл и Хелена планируют свадьбу. Но в этом году эта история не так сильно кусала Паулу, как двеннадцать месяцев назад; по ее мнению, Хелена боялась, что сможет потерять свое давление на Майкла, порождая эти сплетни. Паула регулярно связывалась с Майклом по телефону, так как он проводил в это время Рождество в Лос Анджелесе и Паула была убеждена, когда мы разговаривали, что увольнение Хелены было совершено. Майкл все еще волновался за чувства супермодели и не торопился с этим, но Паула замучила меня их разлукой, воркуя и имея секс по телефону.

Между короткими телефонными звонками с Майклом и рассказами об этом мне, Паула продолжала играть в счастливую семью на Рождество. У нее зудели ноги, но она не предпринимала никаких действий в течение нескольких недель.... ради дочерей. В январе Паула была уже убеждена, что пора начинать паковать свои чемоданы и уходить от Боба. Я должна была знать, если ты не поверишь в это первый раз, потом  второй, а уж на третий волк точно придет... но я не поверила. Даже когда обе, Паула и Анита, сказали мне, что ищут квартиру для аренды, я все еще была в сомнениях. Анита поддерживала Паулу, когда та уходила от Боба, но она была уверена, что роман с Майклом будет продолжаться не больше нескольких месяцев, сказала мне Паула. Анита думала, что его рок-н-ролльный стиль никогда не сможет встать рядом с любовью к домашней обстановке Паулы, но она тепло относилась к нему после первоначального знакомства, потому что он все таки был хоть и бессовестный, но хороший мальчик. Также, как и все, кто встречали его, Анита не могла отрицать необычную харизму Майкла.

Анита заинтересовалась, когда они с Паулой заговорили о свободе и они вместе занимались этим. Может быть, потому что Боб не соответствовал ее высоким требованиям в воспитании. По ее стандартам, он не читал истории перед сном для детей, он не водил девочек в парк, он не хотел заниматься детьми и он делал Паулу несчастной. Трудно ли было принять это решение? Но я только начала придавать значение этим планам, когда, однажды, на кухне Паулы, где то в середине января, она обняла Аниту и сказала:

- Есть только ты и я сейчас. Мы пройдем через это вместе. С девочками все будет хорошо.

Я знала, что Анита обеспечит то, что влияние в этом случае на жизни девочек будет минимальным и они смогут видеться с Бобом все время. Паула тоже так считала и из-за этого, полагала, что развод должен пройти мирно. Паула не хотела ничего – ни денег, ни дома.

22 января, был день рождения Майкла и он полетел из Лос Анджелеса, на его виллу в Найс. Настроение Паулы снова упало, поскольку призрак другой женщины опять начал занимать ее красивую голову. Но это не продолжалось долго, так как Паула в мгновение ока висела на телефоне, звоня мне и подпрыгивая от радости – Майкл приезжал в город.

Когда Майкл приехал в Лондон в начале февраля, Паула на некоторое время затихла. Позже, она сказала мне, что они были некоторое время вместе, главным образом, ночью в его номере, в Отеле Халкин, который находился в Белгравии – вместе их никто не видел. Но этого было для них недостаточно и они осмелились встречаться днем. Паула присмотрела жилье в Челси Харбор, она хотела, чтобы Майкл взял на себя некоторые дела, соблазняя его остаться. Она попросила меня устроить «вечеринку» для всех нас в Клубе Челси Харбор, где были эксклюзивные спа и места для свиданий. Это был смелый ход, потому что в Клубе Челси Харбор толклись хорошо узнаваемые лица; Принцесса Диана ходила туда каждый день и фотографы разбивали лагеря в горшках с растениями. Паула могла не приезжать туда вместе с Майклом, а встретиться внутри; им нужно было прикрытие и как вы думаете, кто это мог бы быть?

Я была осторожна, когда встретила Майкл в клубе, а Паула присоединилась к нам чуть позже, столкнувшись с нами будто бы случайно. Никто из журналистов не рвался щелкать толпу друзей, встретившихся на ланч. План был простой, но эффективный... хотя  я опоздала на тридцать минут. Паула срочно позвонила мне на мобильный: - Где ты, мать твою, пропадаешь?

Когда я вошла в клуб, Паула сидела в приемной, по всей видимости, поглощенная чтением рекламных буклетов. После сцены женских удивлений от встречи друг с другом, я села с ней, рассыпавшись в извинениях. Она коротко ответила: - Ну, ты должна встать, пойти и встретиться с ним!

Майкл сидел, откинувшись на спинку стула, совершенно расслабленный. Никаких намеков на срочность встречи с Паулой, просто безмятежное удовольствие, как будто он был совершенно счастлив этим возбуждающим моментом своего расслабления после обеда. Я направилась по направлению к мужчине, которого я когда-то встречала прежде всего один раз, перед которым я теперь притворялась, что знаю его не менее десяти лет. Я громко спросила его (играя для спрятавшихся в цветочных горшках) не будет ли он против, если Паула присоединится к нам.

Идея, которую кто-то да наблюдал вполне могла провалиться, подозреваю, что со стороны все выглядело смешно. Их объятия длились дольше, чем моя нервозность, а сексуальность между ними накалилась. Майкл был очарователен и я оценила напористое желание Паулы быть с ним. Я волновалась, что буду выглядеть как ненужный аксессуар на их секретном свидании, что, я уверена, Майкл понял, поэтому я не чувствовала никаких исключений в его деликатном внимании. Он поприветствовал меня великолепной джентльменской вежливостью, которая никуда не делась с каждой новой последующей встречей, и смотрел только на меня, когда я говорила. Я заметила его многослойное взаимодействие с Паулой: его рука слегка коснулась ее спины и по моему телу пробежали мурашки; на его лице играла очаровывающая улыбка, а глаза, казалось, знали все, когда он смотрел на нее или слушал. Это поведение продолжилось и после ланча, но Майкл остался внимателен к нашей беседе, что под конец взволновало Паулу и он немедленно переключился на нее. Я почувствовала себя лишней, потребовав, чтобы мы разговаривали втроем, так как между ними уже началось плотское общение и я удивилась, почему они не встретились просто в отеле, как и раньше. Это была игра, ритуальный танец в опасности дневного света, рядом с кем-то, кто мог наблюдать за ними.

Челси Харбор Клуб стал местом проведения целой серии подобных спектаклей. С точки зрения логики, встречаться там было довольно странно, они как будто бы создавали свою уязвимость для вторжения прессы в то же время обеспечивая себе прикрытие и звание самых достойных скандала. Итак, карусель закрутилась. Майкл и Паула продолжали их супер-подпольный роман, разрабатывая тактику, которая создавала им полную уверенность, и они использовали меня как прикрытие.

Каждый раз, когда я говорила Пауле, что она витает в облаках, но уже похоже измождена, так как ее, обычно спящий, образ распадется на части, как бы она ни старалась. Эффекты от ее отношений с Майклом начинали вытекать в публичные места. Начальники Паулы с Planet 24 заметили ее, что ее профессиональная пунктуальность заметно снизилась, она находилась в полубольном состоянии, принимая своих гостей в кровати и теперь уже не вела передачу так бойко, как раньше. Даже гости стали замечать: комедиант Ленни Генри осмелился сказать, что Паула выглядела так, будто ее побили, а она ответила с озорной ухмылкой, прямо в камеру: - У меня была тяжелая ночь.

Паула сказала мне, что по утрам, когда она уезжает из гостиницы Майкла, спит в такси, по дороге на работу. Боб спросил ее, где она была прошлой ночью и она рассказала насколько агрессивен он был в этот момент. Он начал подозревать ее после публикаций интервью в кровати и спросил ее, видится ли она с Майклом, но она справилась, убедив его, что была на вечеринке с Take That.

Боб уехал на укиенд, во время которого он позвонил домой, чтобы поговорить с женой, но на звонок ответила Пичез, которой уже исполнилось восемь лет. Она сказала отцу, что мамочка была в постели с Майклом. Когда Паула подошла к телефону, она попыталась убедить Боба, что они просто пили вместе чай, а их дочь перепутала софу с кроватью. Но зерно сомнения было посеяно и начало давать всходы. Когда Боб вернулся, он случайно столкнулся с Майклом на вечеринке у друга и агрессивно пристал к нему: - Оставь мою жену в покое!

Майкла затрясло, а Паула была в ужасе. Она напала на Боба, что он параноик и что он должен извиниться перед Майклом, который был в это время не совсем в порядке. Она, должно быть, убедила его и Боб позвонил Майклу, чтобы извиниться.

Боб, как я знаю из последней беседы, когда разговаривала с ним, был очень сконфужен в это время. Отношения с женой казались начинали капризничать, распадаться, но между приступами недоверия и язвительных замечаний, в которых Паула демонстрировала подъем к готовности показать свои зубы, она, также, была невероятно любвеобильной и заботливой. Поэтому, для Боба был шок, когда она сказала ему, что уходит. Он снова спросил ее про Майкла и она яростно отрицала, что именно Майкл был причиной ее ухода и потом сказала мне, что и в этот раз Боб поверил ей. Находясь в отчаянии, он сказал ей: - Ты не можешь оставить меня, ты дала клятву перед глазами Бога.

На что Паула ответила: - Я никогда не знала, что ты такой религиозный.

Безусловно, это удивляет, когда такое исходит от самосознательной, антипорядочной фигуры; удивляет, даже слишком, ведь он не женился на ней около десяти лет, думая, что она все еще живет моментом, когда они встретились. Удивляет, потому что они заплатили за их клятву 50 баксов в Лас Вегасе, а Боб запретил ей рассказывать об этом прессе. Паула пришла в ярость от этого лицемерия, но под конец Боб попросил ее пересмотреть свое решение и в момент сочувствия к нему, она сказала, что ей нужно время, чтобы все обдумать.

Боб уехал в Ирландию и дал ей время на размышления, а Паула вздонула с облегчением, но сказала мне, что решение уже приняла. Пока Боба не было, она позвонила и дала мне ее новый алрес и номер телефона в пентхаузе на Бэйсвоте, с видом на Гайд Парк. Я не могла в это поверить – после многих месяцев принятия решения, они с Анитой, наконец, сделали это, переехали в дом, вместе с дочерьми и вещами.

Это был большой поворот для Паулы – первый раз за все время со времен ее семнадцатилетия. Конечно, она зарабатывала около 5000 фунтов в месяц в программе The Big Breakfast, а ее писательское дело еще добавляло. Конечно, она переехала в другой дом с небольшими вложениями со стороны Боба, но эмоционально и духовно она пахала на него целых восемнадцать лет. Была ли она готова встать на свои ноги? Несмотря на наши беседы, я не думаю, что она была готова переехать без нового толчка в динамике отношений с Майклом. Майкл сказал ей подождать до окончания турне, Майкл попросил ее подождать, пока он закончит свои отношения с Хеленой и, хотя, Майкл сейчас был здесь с Паулой, я полагала, что она чувствует как его ноги впервые запекло, а она захотела выйти на публику, вместе с их романом, что могло быть тяжело для него и он вполне мог ее бросить.

Так как Паула уехала из дома в Челси, с чемоданами в руках, Анита спросила, не скучает ли Паула по своему дому. Все таки, это ведь был дом Паулы: она его выбирала, покупала, платила кредит и вложила сердце в каждую каплю краски и в каждый метр ковра. Но Паула ответила, нет.

- Может там и нет ничего, куда мы ушли, но все таки мы путешествуем первым классом. Майкл может купить сотню таких...

МАЛЕНЬКАЯ МИСС ПРОБЛЕМА.

Было утро понедельника. Паула позвонила мне в бесчувственной истерике – она едва могла говорить. Случилось что-то ужасное; она повторяла снова и снова: - Что мне делать?

Это случилось 11 февраля 1995 года. Вчера вечером, ее адвокат позвонил Пауле и Бобу чтобы назначить безотлагательную встречу в их доме (Паула платила ему 20 000 фунтов в год, чтобы он был способен общаться с ними даже в нерабочие часы). Он присел и приготовился выложить плохие новости: роман Паулы и Майкла был опубликован на первых страницах изданий в это утро. В течении всей недели, Паула и Боб кратко излагали для него заявление, которое было предназначено для развода. Это заявление было в прессе уже в понедельник.

Их адвокат был очень суровый человек; заявления было недостаточно. Прошло уже очень много времени, а заявление все еще лежало в ящике. Он информировал их, что таблоиды напечатали фотографии, сделаные в тот момент, когда Майкл и Паула вместе выходили из отеля Халкин на Найтбридж.

Паула обезумела. Она не планировала этого. Майкл играл в свою игру, пытаясь нежно порвать с Хеленой, а Паула отрицала их связь очень долго. Что теперь Боб с ней сделает? Она была в ужасе от его грядущей реакции, и тут вырисовывался спектр уничтожения ее отца под такими же обстоятельствами. Все ее самые худшие кошмары вернулись в одну ночь. Она звонила из ее новой квартиры, на Бэйсвота, а Анита была с девочками. Истерия Паулы снова возросла, так как прошлой ночью она много пережила и, хотя, слова шли логически устойчивым потоком, я могла слышать в ее речи гипервентиляцию.

Боб взорвался из-за этих новостей, его злоба была направлена прямо на обиды, но перешла на Паулу. Паула сказала мне, что она выбежала в истерических рыданиях из комнаты и закрылась в ванной. Она призналась, что это была реакция подростка и ее не трудно было связать с болью ее отца, прошедшего через это, которую она могла видеть, когда была маленькой. Она была затерроризированна своими фантасмагорическими выдумками надивигающихся разборок, усилив свою вину. Не в состоянии контролировать себя, она упала на пол, парализованная страхом того, что ожидает ее по ту сторону двери.

Боб достиг глубины его безграничного сострадания в такой манере, в какой может это сделать только Боб Гэлдоф. Его реакция перегоняла его личность – он поразил Паулу своей героической добротой, сдержав свое неоспоримое отчаяние, чтобы присмотреть за ней. Паула сказала, что он торчал под дверью около часа и в конце концов лаской уговорил ее выйти. Она могла сказать, что он пребывал в глубокой боли и изумлении, но по какой-то суперчеловеческой силе воле все его волнения были только о ней. Этот показ благородства полностью уменьшил ее тревогу по поводу того, что он распорет ее горло (или свое, какая впрочем разница) кухонным ножом.

Они сидели в своем доме и говорили, онемев от шока. Боб плакал, умолял и заявлял, что он все еще безумно влюблен в Паулу. Она сказала, что ей жутко невыносимо было на это смотреть – воин разоружен и все его доспехи сложены, бледный и уязвимый. Боль в конце их брака продолжалась месяцами, может быть годы; это была его боль и это ужасно. Для себя, она знала, что не вернется. Боб пытался убедить ее, что этот роман может быть забыт, что он изменится, что они смогут вместе пойти на консультацию. Она плакала с ним, потому что знала, было слишком поздно. Боб, также, встревожился разразившимся бешенством медиа и умолял поберечь девочек от этого. Перед лицом отчаяния, Паула не могла быть убежденной в своем неопределенном решении и прониклась к его просьбе, что они, как семья, попробуют решить все вместе.

Потом Паула висела на телефоне, напрягаясь ради утренних газет, ждущих камер и семейных праздников, которых она боялась. Я чувствовала ее страх и запутанность в волнах ее настроения, которые достигали меня через реку Темзу. Полагаю, что я могла предположить, что рано или поздно до этого дойдет. Но всегда пристутствовала иллюзия, что все было под контролем, что все было хорошо, безболезненно.

Паула разговаривала с Майклом и сказала ему, что Боб отчаянно пытался сохранить семью, надеясь, я думаю, что Майкл придет к нему на помощь. Но у него на руках была суматошная Хелена и он был в ужасе от того, что случилось. В один момент они оба решили, что зашли слишком далеко и это не стоило боли других людей. Майкл попытался вернуть Хелену и Паула не стала ему мешать и дала последний шанс Бобу. Рыдая, Паула отказывалась верить, что снова рассталась с Майклом, но признала, что это была такая позорная неразбериха. Возможно, она делала правильный выбор и сдалась Бобу на милость. Мое средце было рядом с ней и я спросила, могу ли я что-нибудь для нее сделать, но, конечно, невозможно было найти решения этому взрыву. В конце, Паула попросила меня попробовать позвонить Майклу в Южную Францию.

Паула, также, уговорила Аниту позвонить Майклу и рассказать новости, которые произошли в воскресенье утром. Майкл доедал свой завтрак.

- Ты знаешь, что твои отношения с Паулой закончены, о чем написали утренние газеты? – спросила его Анита.

Майкл подавился своим круасаном: - Отношения? Я все еще встречаюсь...

О, Господи! Когда разговаривала с Майклом я, его голос звучал очень сухо. Он попросил меня извиниться перед Анитой за него, объяснив, что все для него слишком шокирующе. Он сказал мне, что когда Хелена вернулась на виллу, она начала метать в него баллистические снаряды.

- Британская пресса... они гадюки, - промолвил Майкл,- Такой кошмар, я даже не могу в это поверить.... Я никогда не обещал бросить Хелену. Я не могу. Это может уничтожить ее и она не переживет, ведь мы вместе уже почти три года.

Он признался, что запутался во всех этих чувствах, но его первым предпочтением была все таки Хелена и он совсем не хотел унижать ее или Боба.

 - Извини тогда... – сказала я ему.

Я согласилась позвонить ему только ради того, чтобы успокоить Паулу. Я была злая на то, что он посылал ей кучу откровенных сообщений, но чем больше мы говорили, тем сильнее я понимала его диллему.

- Как она, Джерри? – его голос стал гораздо мягче.

Ну что могла я сказать – она хочет умереть, так как не может жить без тебя, она ушла от своего мужа и забрала детей у их отца и из дома, который они знали всю свою жизнь. Может ли теперь она быть с тобой? Не желая совершенно пугать его, я ответила: - Ты знаешь...также запуталась, как и ты, я полагаю.

Немотря на то, что Хелена торчала в бассейне, он снизил тембр голоса и сказал мне, насколько он привязан к Пауле, но он обнаружил, что рядом с Хеленой ему трудно размышлять на эту тему. Я добавила, что он отчаянно разрывается между ними двумя, не желая ни одной из них причинить боль. И снова меня поразило, насколько Майкл невероятно чувствительный. Теперь удивляться была моя очередь, что его проблемы с Хеленой были всего лишь плодом воображения Паулы. Но, возможно, этот сценарий был не такой уж нереальный, как на самом деле. Майкл никогда не терял контакотов с его бывшими девушками. Он был не типичный плейбой, переходя от одной женщины к другой. Майкл заботился о своих девушках и женщинах, даже может быть, слишком.

Страхи Паулы были разоблачены, News Of The World попросили Гэлдофов, желая починить их расколотый брак. С невероятной стремительностью, Гэлдофы получили особые отпускные из школы для девочек и уехали из страны. До этого момента, у детей было идеальное легкое детство, но теперь их были вынуждены забрать из школы, чтобы защитить от публики и посадить на самолет, вместе со страдающими попочкой и мамочкой. Паула была в ужасе от всего этого испытания. Они собирались полететь в Ирландию, в дом Боно, так скоро, как только могли, туда, где могли бы найти более подходящее решение. Паула постоянно контактировала со мной. Она тосковала по Майклу, атмосфера была ужасающей и ей нужна была хоть какая-то поддержка.

Боно и его жена Эли героически помогали своим страдающим друзьям. Паула и Боб переезжали, прочь от главного дома и Паула звонила мне в перерывах между сбором вещей. Она была в отчаянии от этой ситуации, вставляя в разговор черный юмор. Когда их друзья зашли на кухню, рассказала мне Паула, Эли поспешно спрятала фотографию Майкла, сдернув ее с холодильника, чтобы ничто не смогло побеспокоить душу Боба. Чтобы ослабить напряжение, Боно сказал своей жене: - У тебя же нет с ним романа, не так ли?

Боб добавил: - Наверное, вы обе с ним были, с вашим грязным ублюдком.

К слову сказать, в их политическом сотрудничестве Боб отчаянно бился за мир и Боно задался этим вопросом тоже, прийдя к работе тем же путем, но другим маршрутом. Пока Боб ругал Майкла, пребывая в бешенстве оттого, что ему пришлось извиняться тогда перед ним, Боно держался в стороне. Он и Эли были близкими друзьями Майкла и защищали его, говоря о нем как о добром человеке у которого есть сердце. Потом Боб начал обвинять Паулу, напомнив ей, что Майкл был с Хеленой и требования Паулы не были удовлетворены, преследуя туманное будущее. Все эти слова были оглушительны и тоскливы для ее ушей, а сердце безвозвратно потеряно.

Я просматривала прессу с интересом, потому что Майкл и Хелена приехали в Лондон на Brit Awards. Они, очевидно, все простили друг другу, так как выглядели парой влюбленных. Пресса названивала о месте проведения, а Майкл получил награду от Петси Кенсит, и она, охваченная волнением, будто бы засунула руку в брюки Майкла. (Позже, мы видели это фото, создающее подобное впечатление)

На открытие магазина Прада, в Вест Энд, Майкл очень энергично отрицал любую связь между ни и разводом Гэлдофов. Журналист, который давал репортаж об этой истории, сказал: - Я не могу поверить, что все так вышло. Это позор. Они убрали всю правду и добавили лживое дерьмо.

Хелена держалась подальше от этих обвинений, в своем уникальном скандинавском образе: - Эти истории о Майкле и Пауле довольно жалкие. Я знаю Паулу, и когда я ходила в клуб со своей старой подругой в Копенгагене, я часто сидела у кого-нибудь на коленях. Такой вот вывод.

Зная то, что знаю я, моя любимая цитата Хелены в то время была такая: - Ничто не может оправдать этого журналиста за всю ложь, которую он говорил. Паула просто друг. Я поцеловала и обняла Майкла и мы просто посмеялись над этой историей...

Позвонив из аэропорта в Штаты, Паула измотаная, как и вся ее семья, отменила уже третий рейс, но Боб был непреклонен, так как они должны были обогнать прессу, которая уже знала их цель и держала камеры на взводе. Уловка должна была сработать, чтобы они смогли уехать на Ямайку не затравленные. Они остановились у основания Айленд Рекордс, в доме матери Криса Блэквелла и плавали в бассейне на вилле Голден Ай, которая принадлежала Яну Флемингу. Паула каждый день вместе с детьми ходила по великолепному белому песку под кокосовыми пальмами, но она говорила, что без Майкла это был пустой рай. Для Боба это был убийственный праздник; Паула сказала мне, что у него был нервный срыв. Она сама была утомлена переходами от горя до бешенства; это было ужасно, безнадежно, говорила она: - Боб понимает что случилось и знает, что все кончено.

Он умолял ее на коленях. Девочки спрашивали отца, что происходит, пытаясь вместе с Анитой остановить слезы папочки. Мое сердце болело за детей и я сказала Пауле, какое счастье, что Анита была рядом с ними, но я предполагала, что если все будет еще хуже, Паула может вполне отослать детей назад домой, вместе с няней.

Паула рассказала мне, что, однажды ночью, Анита встала и зашла в комнату Боба. Он разрыдался в ее объятиях и всхлипывал как ребенок. Она провела ночь, уверяя его, что он никогда не потеряет детей. Боб надеялся, что Паула передумает. Я слегка была шокирована беспощадностью Паулы; этот эпизод напомнил мне ту холодную Паулу-Серену, в то время, когда она боролась за свой дом в Уэльсе. Но Паула объяснила это тем, что только она должна нести свой грех, а мучительная боль, которую она причиняла ему, закрыла каждый клочок сочувствия в ее душе.

На пятый день их отпуска, Паула позвонила мне, рыдая. Боб поймал ее когда она разговаривала по телефону с Майклом, выхватил мобильник и разбил его в порыве ярости, а потом уларил ее. Я была в ужасе. Мои симпатии резко перешли на сторону Паулы, но это все равно не склонило чашу весов, так как напомнило мне о веских причинах ее ухода. Если бы я только знала тогда, что Паула была способна на такую ужасную ложь. Только позже мне все стало известно.

 - Я не знала что делать, я была напугана..., - объяснила она, - Поэтому я рассказала эту историю Майклу.

Паула и Боб уехали через две недели и вернулись в Лондон разными самолетами с четырехчасовой разницей. Паула с дочерьми поехала на Бэйсвота, а Боб в Челси, в холодный и пустой дом, впервые за все время, пока они здесь жили. Анита способствовала тому, чтобы девочки встречались с Бобом каждый день и он регулярно навещал их в той квартире. Но это были короткие перерывы в его страданиях, а дома снова одиночество, подсчеты все за и против, оставшиекся на земле. Вскоре, его близкий друг Говард, торговец антиквариатом, переехал к нему и постоянно следил чтобы с Бобом не произошел какой-нибудь нежелательный инцидент.

Вопреки общественным приличиям, как сказал мне позже Майкл, ему пришлось перенести бесконечные наказания от Хелены. Она не сомневалась, что это был мимолетный роман Паулы, как и со многими другими, с которыми она была. Но Майкл был плохим мальчиком, а теперь еще и на поводке, посещая все ее модные показы вместе с ней, поскольку она метафорически прохаживалась по нему своими шпильками. Но когда он говорил с Паулой, она заставляла его смеяться. Паула сказала мне, что у Хелены нет шансов, несмотря на то, что они поговорили друг с другом и вернулись к своим партнерам, а Паула, последовала этому плану, но возможно, не душой. Она жаловалась, что Майкл с Бобом начали воевать, сраженные ее ослепительным шармом. Майкла не надо было заставлять еще раз отвечать на вопрос, перед которым стояли две разные по контрасту женщины, Паула и Хелена.  Паула обрадовалась, что может вернуться снова в его объятия, когда они увиделись впервые после открытия их романа таблоидами, теперь им можно было не скрываться, чтобы встретиться. Разгром Халкина гарантировал Пауле эмоциональное крушение, а ошейник, который надели на Майкла, дал ему понять, что он любит Паулу... и он сказал ей об этом. 

Между тем, мы с Паулой встретились задолго до полной доступности Майкла. Я таскалась за ней по магазинам на Вест Энд, наблюдая стратегическое укрепление ее платяного шкафа обтягивающими нарядами, шелковыми кофточками, отточенными мехом, трехдюймовыми высокими тапочками и высокими туфлями на шпильках. Она наслаждалась розничными бешеными скидками и великолепными пропорциями.

А Майкл до сих пор не решил своих дел с Хеленой. Паула постоянно звонила ему на мобильник. Майкл, также как и Паула, были параноиками гораздо больше, чем имели чувствительность к всепроникающей прессе, придумывая все более сложные планы, чтобы избежать повторения эпизода. Они не могли пребывать в квартире Паулы, потому что газетчики дежурили на другой стороне улицы двадцать четыре часа в сутки. Реконструкция дома Майкла продолжалась и он жил у своих друзей. Поэтому они встречались дома у общих друзей и занимались сексом в запасной спальной. Майкл смотрел квартиру для аренды в Белгравии, выискивая хорошие, безопасные, уединенные апартаменты выше третьего этажа с глухими, слепыми и немыми соседями. Это могло занять время, но Паула приняла все за точный знак развивающихся отношений.

Должно быть все собралось в кучу, и именно это побудило Паулу предложить Майклу провести несколько дней в самом романтичном номере самого идеального отеля в десяти минутах от Монастыря Давингтон, который принадлежал Гэлдофам. Когда Паула должна была писать статью для Sunday Mirror в 1994 году о самых сексуальных номерах отелей в Британии, она рекоммендовала отель Чилстон Парк, где за 170 фунтов в ночь вы можете томиться со своими любвными делами на королевских размеров кроватях, окруженные живописными картинами маслом и антикварной мебелью.

Они заказали номер в Чилстон под настоящим именем Майкла. Боб иногда возил Паулу туда, когда ей хотелось чего-то необыкновенного, но сейчас ей не особо нужны были необыкновенности. Их свидание было записано в книге истории отеля. Паула увлеченно рассказывала, что когда они занимались сексом, «Майкл сделал шесть вещей, которые, я твердо убеждена, были незаконными». Она написала об этом в своей автобиографии и повторила на интервью. Но это была ночь, которая вдохновила Майкла на эксперименты.

В тот вечер они заказали в ресторане столик, чтобы поужинать. Они ловили взгляды украдкой в их сторону, но вообще люди здесь были все таки цивилизованные. Вскоре, после того, как они заказали себе еду, около их столика нарисовался мужчина. Паула признала в нем журналиста, который ей нравился и которого она уважала. Он приземлился на стул и очень тихо сказал им: - Вы знаете, что каждый столик в этом ресторане окупирован журналистами?

Паула и Майкл быстро вернулись в свой номер, а их еду послали им вслед.

 - Каким образом, черт подери, они находят нас каждый раз? – задымился Майкл.

Близость прессы остужала их пыл. Учитывая их настоящую компанию, они решили быстро сократить их пребывание здесь, зная, что будут подвергнуты тяжелым испытаниям от фотографов утром, потому было решено уехать рано утром, чтобы избежать столкновения. Они позвонили в приемную и им сказали, что внизу, на парадном входе, очень много журналистов.

Поднапрягшись, Майкл и Паула вышли из номера и оплатили счет в приемной. Когда они ступили наружу, там их поджидала стена папарацци и сотня фотографов, которые буквально, начали давить на них. Это был полный погром; фотографы толкались и кричали как торгаши на базаре. Такси Майкла и Паулы ожидало позади этой толпы и Майкл, потянув Паулу за собой начал пролаживать свой путь сквозь живую стену. Один, особенно агрессивный фотограф, блокировал путь Майкла, держа в руках охапку камер, и Майкл выставил вперед руку, чтобы избежать столкновения. Возможно парень был более агрессивней, чем казалось, но в этот момент удара, сотня камер засверкали вспышками. Тут же случилась потасовка. Майкл немного справившись с дракой, толкнул Паулу по направлению к машине, а потом упал на землю. Он оказался лежащим у дверей такси и Паула схватив его, потащила внутрь. Машина завизжала тормозами, а Майкл ударил обоими кулаками по стеклу и закричал на облапавшую машину прессу. Все это появилось на первых страницах таблоидов на следующее утро, где пестерли заголовки «парень изрядно поколотил фотографа». Пресса закрутилась, называя Майкла австралийским головорезом. Я позвонила Пауле, чтобы спросить как она. Она забаррикадировалась в своей квартире, от толпы, которая осаждала ее дом снаружи, толкаясь на тротуаре. Где же был Майкл? Как она себя чувствует? Она сказала, что ничего не может мне сказать, но нарезает по комнате круги после такого нервного отпуска. В тот день, Паула, вероятно, осмелилась выйти и столкнулась с лавиной вопросов от прессы, и ответила только на один из них: Развелась ли она с Бобом? Нет, - таков был ее ответ.

Между тем, за несколько миль в сторону юга, Боб выходил из своего дома, встретив ту же сцену. Он отрицал, что скрывает любые его негодования по поводу этого романа: - Я полагаю, что это равод, - сказал он.

- Разве уже не случилось то, о чем вы говорите?

Он ответил: - Жизнь очень сложная штука, иногда. Я немного расстроен, полагаю. Я не знаю, что мне делать, но я просто буду любить ее и дальше.

Одна газета сострила: «Даже Band Aid не смог залатать этот брак».

На другом Канале, Хелена услышала новости от журналистов, которые звонили ей, чтобы узнать реакцию. Но прежде, чем она смогла понять массы с разными заявлениями, журнал Hello! ударил по истории в Чилстоне. Продолжая хорошо установленные традиции публикаций симпатичных фотографий пар, которые якобы расстаются, они размазали на двух страницах пребывание Майкла и Хелены в Южной Франции. Хелена предположила, что истории неверности Майкла были частью замысла британской прессы. Сплетни, о том, что Майкл и Хелена тайно обвенчались неделей раньше, процветали. Трепеща, я была почти присмерти, ожидая, когда же я услышу историю из первых рук. Я ждала, пока толпа снаружи квартиры Паулы поредеет. Паула сказала, что не может говорить по телефону, так как предполагает, что он прослушивается.

Через пару дней, Паула приехала, чтобы повидаться со мной на пару чашек чая и рассказала мне все в деталях и ярких красках. Майкл не верил, что это случилось, но он держался героически.

- Они специально так сделали, - сказала Паула, - один фотограф провоцировал его, пока другой фотографировал.

Они начали хватать Паулу, она показала мне сероватые синяки на руках.

- Это было бездумно с их стороны, - сказала Паула сентиментальным голосом, - мы потом даже не могли спать.

Паула была возмущена и я не сомневалась, что скандал  с прессой ужасно шокировал ее. В любом случае, я предполагала, что она была шокирована такими новостями на Чилстоне, но даже не подозревала, что все это устроила она сама. Ее план был заставить Майкла признать их отношения публично и подтолкнуть к окончательному разрыву с Хеленой. Я не могла поверить, что Паула могла быть так жестока по отношению к Бобу и Хелене. Когда я обнаружила правду, это случилось намного позже, я также узнала, что это терроризирование Паулы со стороны прессы, которое так тяжело утихомирить, также относилось к ее проделке.

Сейчас, Паула рассказывала мне о текущей ситуации Майкла и Хелены. В этот раз не должно быть примирения. Хелена была в бешенстве наслышавшись от прессы о последнем предательстве Майкла. Они поговорили и Майкла отфутболили; все кончено, кончено его подругой, как это всегда и случалось. Разрыв Майклу не принес облегчения – он страдал по Хелене.

Медленно, детали их ночи разворачивались, Паула ясно строила какие-то планы – и безо всякой драки. Она демонстрировала смущение, почти как подросток: - Майкл очень наглый, очень, очень плохой мальчик.

Полностью окунувшись в свои воспоминания, она описала полуденные замысловатые ритуалы, которые исполнял Майкл перед ней. Он практиковал методы, которые она даже не воображала себе никогда, не говоря уж об опыте.

Наряду с небольшим дискомфортом, она была мечтательна и спокойна. Они остановились в Чилстоне, где должен был пройти нафантазированный отпуск Паулы и она втащила свои сумки в антикварное убранство их номера. Все казалось так, будто трагедия и боль привели их к этим прекрасным моментам. Они сбежали и уцелели и это было для нее важнее всего в мире, их любовь сохранилась. Из ее вечной восторженности было ясно, что Майкл чувствовал себя также. Они пили шампанское, ели устрицы, которые им доставили в номер.

 - В последний раз, когда я ела устрицы, я заболела, - рассмеялась Паула, - Нам принесли блюдо, из которого ел сам Нептун.

- Ты нисколько не смутилась? – спросила я ее, когда она сказала мне о тех вещах, которые Майкл вытворял с ней. Она рассказала мне, как Майкл потерял устрицу в ее вагине. Я была в ужасе, а Пауле совсем было нетрудно подкармливать мой недоверчивый аппетит талантами Майкла в спальной. Эта устрица была наиболее чувственным опытом, который она когда либо испытывала и теперь она понимала, почему они считали друг друга афродизиаком. Я запротестовала. Заталкивание молюсков не так уж было весело и чувственно для меня. Но когда она описала всю сцену, я пересмотрела свое предположение.

Майкл вытащил устрицу из ракушки и выпустил ее между грудями Паулы. Потом он взял другую и опустил из своего рта на ее грудь, устрица проползла по животу Паулы, создавая ощущение, будто бабочка задевает ее своими крылышками и в заключении, раздвинув ее бедра, он нежно пустил устрицу внутрь Паулы, вместе со своим языком. Теперь Паула хихикала, валяясь по моей софе. Эти возбуждающие ласки растянулись на много часов, подвигая ее к оргазму, но никогда не доводя до конца. Паула объяснила, что Майкл вел себя на манер хирурга, выглядывая в ее глазах малейшие признаки страха, великолепно балансируя между сопротивлением и экстазом. Он гладко поворачивал их игру от одного опыта к другому, иногда это были просто ласки или массаж, иногда оральные возбуждения, иногда это было предвкушение чего-то нового, поддерживая ее возрастающий уровень стимуляции. С каждым новым открытием, Паула немного поеживалась и ее лицо покрывалось ловкой завесой – она была очень открытой и я чувствовала, что она была гораздо более живая, чем раньше.

Месяцы спустя, она сказала мне, что они внесли кое что новенькое. Он доводил ее до огразма полгаживаниями шелковым шарфом и пером. И позже, она сказала, что, когда они занимались любовью, Майкл нежно сдавливал ее шею, пока нехватка крови не вздувала ее виски, а головокружение увеличивало интенсивность ее оргазма. Заниматься любовью с Майклом казалось было так естественно, так волшебно. У Майкла был стиль, любимец женщин; он был изобретателен, экспрессивный, со страстью к наслаждениям, которые он сам и испытывал. Все, что имела Паула, было для него праздником: ее тело, ее разум, слова, которые она говорила – а его обожание делало Паулу свободной. 

Но в воде была кровь. Пресса крутилась вокруг Паулы и Майкла. Они не могли выйти на публику без топота бегущих за ними ног, щелканий камер и гула вопросов. Газеты рвали их репутации на кусочки. Для Майкла это было реальным падением достоинства, не было случая, чтобы его не поносили, наоборот: до этого он был доволен великодушием мировой прессы. В Лондоне он всегда мог заниматься тем, что доставляло ему удовольствие: он мог играть роль рок звезды в клубах и получать в ответ обожание, если он хотел, или мог одеть шляпу и пройтись по Оксфорд Стрит совершенно неузнаваемый. Не более того. Как бы то ни было, неудачи пришли, он был взбешен жестоким покушением на Паулу. Я видела немилосердие прессе к Пауле и прежде, но пришла в ужас от яда, который изрыгали таблоиды теперь.

 - Женщины хуже всего. Что случилось с бригадой The Emily Pankhurst? – жаловалась Паула. Мои мысли вернулись к пророчеству Джо Фэйрли. Я предположила: - Они не знают тебя, это твой образ вздернул их носы.

Было невежественным нести ответственность за публикации подобной чуши и я подумала, что кто-то ведь должен был сыграть на ее уникальности, потому как за Паулу был очень сильный аргумент феминистской иконы. Несмотря на ее домашний статус, ее публичное лицо было воплощением сильной девушки, которой она действительно хотела быть: веселая, успешная и сексуальная.

Но она шла впереди своего времени по разным дорогам, полагаю, это было неизбежно и причиняло ей мучения. Паула часто обращалась к статье Линды Ли Поттер, которая доставляла ей боль: ИСПОРЧЕННАЯ И ЭГОИСТИЧНАЯ ПАУЛА, МАЛЕНЬКАЯ МИСС ЛИЦЕМЕРКА – Паула Йетс всегда играла роль. Возможно, теперь она решила сыграть роль преданной и верной, стойкой жены, которую покинуло внутренее желание свободы, и остаться с мужем и детьми.

Другая женщина написала: Лицемерие блондинистой сучки всегда заставляло меня скрипеть зубами....

Майкл выдержал насмешки и остался, чтобы защитить Паулу. Ища небольшой передышки, он нанес визит на церемонию Оскар; там были знаменитости за которыми охотились, но там на их проделки никто не обращал внимания.

Паула должно быть, была в игривом настроении, улыбнулась я себе, так как в это время сканировала газетную фотографию ее появления в аэропорту Хитроу, с подписью «Маленькая Мисс Проблема» поперек ее глубокого выреза на юбке. Ее юбки, обычно, всегда имели глубокий вырез и ноги смотрелись изумительно. Она родила трех детей, но ее фигура не менялась и оставалась как у восемнадцатилетней. Газетам не нравилось как она одевалась, или то, что она садилась на самолет, чтобы полететь в ЛА, или то, что Майкл ехал туда же, по ее следам.

- Почему их чушь всегда такая закрученная? – спрашивала Паула. Но в этот раз она находила все это очень забавным, так как они, как и ожидалось наживались на этой истории. Это было преднамеренное «приветствие сложенное из двух пальцев» сказала тогда Паула. Ее дочки выглядели безупречно в их цветастых кружевных платьицах, белых носочках и с аккуратно причесанными волосами, но таблоиды спекулировали тем же образом, типа, толпа «безответственной мамаши». Я подозревала, что ее светлая сторона души много сделала для того, чтобы оказаться в 6000 милях от таблоидов.

Но приподнятое настроение Паулы длилось недолго. Очередной звонок, который я получила по телефону, был полный уныния. Она задыхалась по поводу статьи Джона Джунора в Mail Of Sunday: Для меня, Паула Йетс является слишком сексуальной, как нестиранный мешок картошки. Ее любовник, Мистер Майкл Хатченс, выглядит так, будто не менял свои шатны уже давно. Они оба, абсолютные нули. Итак, что же эта убогая пара сделала со своей убогой жизнью, это единственный интерес для всех – кроме этого, трое детей Мисс Йетс и ее брошеный муж Мистер Гэлдоф, который, также, всегда выглядит так, будто ванная наносит ему ущерб.

Паула была измотана: - Это так жестоко! Если мы такие, почему они не оставят нас в покое?

Прежде, чем Майкл смог поехать в Лос Анджелес к Пауле, ему пришлось пойти в полицейское управление. Его арестовали и потребовали появиться в суде за нападение на фотожурналиста в Чилстоне. Все это было очень технично, несмотря на то, что пресса спровоцировала нападение, они обставили это так, будто австралийский головорез сам напал и его арестовали, нацепив наручники и бросив в фургон.

По всей видимости, Майкл больше беспокоился о своих родителях, чем о себе, появившись в суде; он не хотел позволить своей матери пасть, он всегда описывал ее как истиную леди. Майкл часто говорил про свою семью; было очевидно, что он невероятно близок с ними и очень гордится своей семьей. Последний звонок Паулы обеспокоил меня, но она развеяла мои волнения, описав, что находится на вилле, которую она сняла в отеле Сансет Маркус, с детьми и Анитой. Там она чувствовала себя свободно, Калифорния была антиподом всего, что Лондон преподнес ей – никто не знал там кто она и что происходило на другой стороне пруда.

Она немедленно собралась организовать вечеринку по случаю приезда Майкла, пригласив всех калифорнийских друзей. Очень много изменилось с прошлого года, я могла только слышать со смутным удивлением о той жизни, которую она вела теперь. Паула платила 700 фунтов в сутки за виллу и только Бог знал, сколько стоило ей организовывать вечеринку, в которую вкулючался полный состав обслуживающего персонала, готовка, вышибалы и еда. Она умоляла меня прилететь, чтобы помочь ей и даже предложила оплатить мою дорогу. Но, несмотря на то, что я обожала входить в ее сверкающий мир, я просто не могла поехать. Паула завела себе много новых друзей, среди которых были Мадонна, Джон Траволта, Ким Бэсинджер, Алек Болдуин и Брэд Питт, небольшое колличество, которых я смогла вспомнить. Я улыбалась историям, которые Паула рассказывала по поводу реакции Голливуда на эксцентричную британскую девчонку. Возможно, ее принимали не очень хорошо, ведь она была очаровательная и не уступала личностям с которыми тусовалась.

Паула изумилась, когда услышала, что Боба видели на вечерике после Оскара. Это никак не укладывалось в его характер. Он приехал к Пауле на виллу и все еще надеялся на примирение, сказала она. Но двери даже слегка не приоткрылись. Он играл с детьми и сидел с Анитой после обеда, повторяя одно и то же слово снова и снова: - Почему?

Когда Боб вернулся в Лондон, унылый и одинокий, все, что он смог сказать нетерпеливым репортерам: - Она мой лучший друг!

В городе, навязчивые идеи медиа насчет Майкл и Паулы не выказывали ни единого признака спада. Вдохновленная вкусом Майкла к шикарному дизайну, Паула обновила весь гардероб. Это, конечно, было истолкованно неправильно, как попытка перескакать Хелену. Паула сказала мне, что Майкл привил ей понятие надевать по кольцу на несколько пальцев каждой руки. Новая жизнь, новый мужчина, новая квартира и новый образ, и вот теперь Паула начала говорить о новом теле. Она всегда мечтала сделать себе грудь, но никогда не осмеливалась, пока жила с Бобом. Теперь в ее беседе были слова о том, что у не появилось больше возможностей и Майкл поощрял ее в этом, но только если это были желания от всего сердца.

В эту неделю они осмелились выйти вместе. Это было их первое официальное свидание: Ночная вечеринка Джэнет Джэксон на Браун. Паула сказала мне, что это похоже на попытку сбежать от осуждений. Здание было полностью окружено репортерами. Майкл и Паула выехали с заднего переулка, но все равно были ослеплены дюжиной вспышек и несмотря на то, что они охранялись женщиной-телохранителем, которую наняла Паула, грубые фотографы пытались влезть в ягуар Майкла.

Теперь забирать детей из школы было трудно для всех родителей. Ворота осаждались фотографами около двух недель, а регистрация посылала нам нескончаемые записки, в которых говорилось что-то типа того: «Из-за беспрецендентных медиа, заинтересованных в некторых родителях, возникли трудности забирания детей из школы. Пожалуйста, постарайтесь не задеть никого своими машинами и помните, что ворота закрыты». Я вспомнила, что когда Паула и Майкл приехали сюда вместе в первый раз, на них почти никто не бросал любопытных глаз, а теперь, каждый родитель и обсуживающий персонал останавливались и таращились. Один или два раза, Боб и Паула забирали детей вместе, и я подумала, ведь это очень странно, что они вошли туда держа друг друга за руки, хотя Боб и выглядел довольно потерянным. На школьных спортивных днях они показывали убедительное единство. Отуствие аргумента их брака говорило об остутствии злобы в их разводе. Но Анита регулярно следила за всем и Боб начал появляться чаще. Паула была права, он выглядел как «изнуренная ищейка», потеряв удачу и стал напиваться. Его потерянный вид шокировал.

К сожалению, газеты не интересовались частью жизни Боба, но расстраивало то, что образ Паулы был под давлением таблоидов и она бесилась над тем, что принижали Майкла. «Он не австралийский хам, пьющий пиво, он художник», - писала Паула в своей биографии, - «Он говорил мне, что плачет, когда находится в той или другой картинной галерее мира». Широту его интересов невозможно было постичь. Как и Паула, Майкл был страстным читателем. Книгами были усыпаны все аппартаменты и они были рассортированны по темам, искусство, история и политика. Я помню, Майкл слушал беседу о том, как сократили Маргарет Тетчер. Он сказал, что не может прокомментировать это, но немедленно исправил свое невежество. На следующий день, они купили несколько книг о Железной Леди и прочитали их за одну неделю. С того времени, он провозгласил, что полностью не согласен с ее политикой, он воспиринимал ее как женщину, которая далека от популярного образа тирранической биографии, скорее она была очень чувствительна и разумна.

Все трое, мы пошли в ресторан, чтобы поужинать, на Фулэм Роад. Майкл сокрушался по поводу неприкасаемого статуса Боба в обществе знаменитостей. Он собирался посетить музыкальное шоу The World, продюссируемое компанией Planet 24, как гость Саймона Ле Бона. Но по прибытию Майкла грубо выгнал обслуживающий персонал, из-за солидарности с их босом.

 - Он очень нервный. – сказали они, - Если Паула появится здесь, ее постигнет та же участь.

Именно в то время, Майкл стал рок легендой и красный ковер уже свернулся для него.

Это было впервые, когда я увидела, что Паула слишком много ест. В этот вечер она выбрала для себя итальянские макароны. Она ела так, будто не ела несколько лет. Майкл заказал очень дорогое вино и рассказывал нам о винограде, из которого оно было приготовлено. Я не могу вспомнить ничего из того, из-за чего его потребление алкоголя в этот вечер было довольно таки вялым, против его обычных щедрых стандартов и он сослался на то, что его останавливала Паула; Майкл всего лишь попробовал вино. Вскоре, после этого, я встретила британского менеджера Майкла, который сказал, что ему очень приятно видеть как Майкл попивает апельсиновый сок и я была уверена, что это влияние Паулы, но она ведь никогда не ограничивала слишком сильно себя.

Беседа по поводу прессы в этот вечер была не столь негативна; Майкл говорил о позитивной и веской роли репортеров. Он прокоментировал ценность агрессивного расследования открытой болячки мира, упомянув Ватергейт, конец Апартеида и войну в Персидском Заливе. Когда Майкл находился в Лондоне, он читал книгу Guardian.

После еды, Паула наклонилась вперед и Майкл погладил ее волосы, затем обвил свою руку вокруг ее голого плеча. За все время, пока они были вместе, я ни разу не видела         , чтобы Майкл обнимал ее за плечо – он всегда гладил ее, обнимал, но она никогда первая не начинала, наоборот он всегда показывал привязанность, обожание.

- Невозможно не чувствовать себя защищенной рядом с Майклом, - говорила Паула.

Казалось, что у них были совершенные отношения. Паула нашла в Майкле друга по духу, который просто влюбился в нее, обожал ее детей, которых он уже с отцовской гордостью считал своими.

- Посмотрите, мы не можем даже насладиться хорошей едой с друзьями.

Майкл начал жаловаться, поэтому мы ушли, сопровождаемые телохранителем. Фотографы градом обрушились на машину, чтобы доставить последние снимки в свои темные комнаты и обрадовать редакторов.

- Они все сконцентрировали на одежде Паулы, на волосах Паулы, на ее поведении, на ее лецимерии, на именах ее детей, Паула ушла от Святого Боба, - продолжал он, пока подвозил меня домой.

Никто из нас, даже Джо Фэйрли, не могли предположить, что Паула станет национальной навязчивой идеей. Она была Принцессой Дианой попкультуры и терпела то же самое обращение прессы.

- Что за великое восхищение моей личной жизнью? Это потому что я покинула свой пост? – наигранно спрашивала Паула, когда мы втроем разговаривали об этом деле, - Я никогда не обещала быть чьей-то соседкой.

Жара на улице была такая, что мы не могли долго продлевать наши встречи на публике и я увиделась с Паулой в школе. Она и Майкл, главным образом, выходили в свет вечером, обычно в сопровождении телохранителя и шофера. Я ходила с ними пару раз, но, в основном, проводила время в их аппартаментах.

Аппаратменты на Бэйсвота были единственным безопасным местом; квартирка была убогой и Паула ненавидела ее. Она отчаянно нуждалась в гораздо большем пространстве и присматривала дом для покупки. Между тем, Паула арендовала совершенно великолепную резиденцию в Мэйфайр. Эта резиденция была собственностью Общества Рамы, мультимиллонера заново рожденной части христианской империи, который основал цепь Рок Кафе. Анита волновалась насчет финансов, бухгалтер Паулы звонил и предупреждал, что если она будет так много тратить, то в конце концов, станет банкротом.

- Ты не поверишь, - сказала, однажды, Паула с ужасом, когда увидела меня у своих дверей, - Меня выгнали!

Как Мертвая Звезда, она потерпела поражение от студии Planet 24. Через три года, в единственной хорошей вещи на утреннем ТВ, после того, как Паула стала со-учредителем шоу, рекламировала и поддерживала Боба, пока он создавал эту компанию, ее просто бесцеремонно уволили без всяких оснований. Паула не работала в The Big Breakfast с момента разоблачения Халкина, но она намеревалась вернуться. В любом случае, там была напряженная тишина в среде команды производителей и она чувствовала, что ее выгонят. Продюссер программы заявил: - Мисс Йетс ушла с программы The Big Breakfast.

Он был партнером Боба и именно он сообщил Пауле плохую новость. Продюссер позвонил ей после обеда и заявил, что The Big Breakfast было семейным шоу, а ее жизненный стиль перестал соответствовать ее образу. Паула рассказала мне, как именно это было, до последнего слова и добавила: - Мне никогда снова не очиститься.

Майкла называли жестоким и злобным. Мы, возможно, поняли бы их, если бы Паулу уволили за ненадежность или по какой-то программе, но все это походило на злоупотребление правами человека, уволили из-за  того, что ты ушла от мужа и кроме того, налепили на тебя клеймо неряхи.

- Как будто мы находимся в семнадцатом веке, где охотились на ведьм! – повторяла Паула. Ее гнев был силен, но голос оставался ровным. Она негодовала, оставаясь при этом плоской, холодной в нервных ситуациях. Паула судила о Бобе, как об архитекторе ее уволньнения, а в моих глазах Боб просто упал. Намеренно ли он вывел Паулу из строя и подверг своих детей выживанию? Все это казалось безумием – наверняка Боб знал, что если он пойдет в суд, то припасет в своем кармане приличную сумму денег.

Они не стали менять формат Паулы в The Big Breakfast. Мы все были изумлены, когда Боб и менджмент компании Planet 24 заменили Паулу на другую ведущую, Лили Савадж, альтер-эго трансвестита Пола О Грэди.

Майкл встревожился по поводу этого шлепка по лицу женщины, которую он любил. Он мог поспорить, что даже заурядный работник получал хоть какое-то выходное пособие при сокращении штатов, за три месяца, не меньше, а это обращение с Паулой было особенно жестоким после всего, что она сделала ради карьеры Боба. Если бы я даже сомневалась в истории Паулы относительно того, что Боб держал ее под контролем, это бы не продолжалось слишком долго. Несмотря на то, что анти-Гэлдофское настроение процветало, я волновалась о финансах Паулы, и когда Майкл вышел из комнаты, я выложила ей свое беспокойство. Она уклонилась от ответа и свела разговор на нет, возможно, побоявшись, что Майкл мог вернуться, пока мы бы обсуждали эту тему, но я заметила, что Паула встревожилась.

- Какого черта ты собираешься купить этот дом сейчас? – спросила я.

Я знала, что Паула присмотрела один, который она хотела, и собственников этого дома она повстречала в школе. Они не собирались продавать его немедленно, но планировали сделать это через несколько месяцев и Паула согласилась внести депозит, чтобы показать себя с хорошей стороны.

- «Hello!» пристали ко мне насчет интервью и я согласилась около двадцати раз, чтобы они заткнулись, - сообщила Паула. Она боялась, что ее слова могут извратить. Также, она сказала мне, что агент пытался убедить ее использовать новые интересы ее личной жизни и написать автобиографию.

- Я полагаю, что сделаю что-нибудь подобное, - сказала она с безнадежной покорностью. Потом она бросила в свет известие, которое имело эффект разорвавшейся бомбы, что она подарила свой дом Бобу – она подписалась под этим два дня назад.

- Я просто чувствовала такую жалость к нему, Джерри. Я хотела развода, а он плакал и говорил мне, что он все потерял – меня, дочерей – и ссылался на то, чтобы я не забирала семейный дом.

- Но у него так много всего в стране. Что он еще хочет? – ответила я, чувствуя как приливает злость. Я помню ее взгляд на меня, смущенный, беспомощный и очень выразительный, а затем полностью поразил меня как хук, который следует за ударом боксера.

- Но он просто уволил! – кивнула Паула.

Я едва могла говорить в порыве бешенства. Паула, очевидно, нуждалась в том, чтобы в ее руке немедленно оказалось хоть сколько-то денег и теперь «Hello!» были как манна небесная. Я указала на то, что «Hello!» не скребут грязь, вместо этого стараются печатать довольно слащавые статьи, в любом случае, другая пресса была жестче и хуже. Но я не была уверенна насчет автобиографии.

Паула согласилась со мной, но все таки дала интервью для «Hello!», которое точно не соответствовало с ее «Маленькой Мисс Проблемой», появившейся в прессе. Журнал предложил 25.000 фунтов – был ли у нее выбор?

«Hello!» напечатал ее интервью на восьми страницах. Интервью было хорошим, фотографии роскошными, но меня впечталило больше всего достойная сдержанность с которой Паула себя вела. Там не было никаких намеков на злобу или обвинения. Она говорила: - Я хотела, чтобы мой брак был крепким. Он был, последние восемнадцать лет, что случается в нашем бизнесе крайне редко и, конечно, это означает, что мы пробовали сохранять счастье так долго, как это было возможно. Но потом настал момент, когда я поняла, что в моем сердце все закончилось. Каждая женщина, которая была на грани распада брака, знает, что в этом деле необходимо огромное колличество смелости, чтобы что-то изменить.

Паула утверждала, что не может сказать, что послужило причиной разрыва: - Все, что я знаю, в течении последних двух лет, я начала чувствовать себя все более несчастной.

Таблоиды ответили предсказуемо. Как вызывающе она высказалась, она манипулировала на соболезновании людей и так далее. Несмотря ни на что, медиа обработали ее и Майкла. Паула нисколько не жалела, что ушла от Боба, так сказала она мне. Паула никогда не была счастливее и неважно как тяжело ей теперь, она поклялась, что теперь не сломается.

- Как можно, когда у меня есть руки Майкла, которые обнимают меня, защищают и любят? – говорила она.

Это была правда; как бы плохо ни было, Паула была гораздо более довольна, чем в 1992 году.

- Если бы только люди могли видеть, они тогда бы поняли. Это самая чистая вещь через которую я прошла. Почему они все втаптывают в грязь? – плакала Паула, - Майкл вернул меня к жизни.

Он помог ей понять, как важно выражать то, что она чувствует. Она бросала ему вызов, спорила, не соглашалась, в то же время пребывая в страхе, потому что Майкл ликовал видя все ее эмоции. Она чувствовала себя так, будто училась у него радоваться своей женственности. Майкл любил ходить по магазинам, согласно Пауле, и никогда не жаловался пока она примеряла платья. Если она ходила к доктору, он предлагал пойти с ней, а когда она пошла впервые к пластическому хирургу, он захотел держать ее за руку, но Паула подумала, что его присутствие на операции может испортить момент показа ее увеличенной груди. Она была на различных предоперационных консультациях, выбирая размер и ощупывая имплантанты. Я помню, она выбрала соляной наполнитель, о котором консультант сказал, что он был менее крепкий, чем силикон, но она выбрала именно этот из-за натуральной мягкости.

Когда Паула вышла из клиники, она стала очень интересной школьницей.

- С ними не больно? – спросила я ее, - Ты не носишь бандажи и все эти штучки? – все еще не веря, что она действительно сделала это. Я изумилась тому, что Паула снова вернулась к делам, так быстро после того, как сделала операцию. Доктор дал ей исчерпывающий лист послеоперационных инструкций: держать их пристегнутыми в бандаже не меньше недели, не трогать, если они увеличатся, это нормально, потом спадут через несколько дней и так далее. Паула не следовала ни одной инструкции. Она сняла бандаж как только вернулась домой и доставила Майклу радость. Потом она затянула их в свое новое, с глубоким вырезом, черное платье от Прады и вышла вместе с Майклом в город. Как всегда, Паула шла впереди тенденций и споров – за и против пластиковой хирургии и против Паулы Йетс.

- Мы снова начали с того откуда пришли, - жаловался Майкл, - Почему они не могут обходиться без желчи? Кто-нибудь может это проигнорировать?

Пока Паула упивалась своим новым приобретением, пресса уж точно не удивляла: У нее всегда было слишком надутое эго, но теперь она хочет сравнять его с грудями. Она сделала их размером с аэростат? Теперь она будет удовлетворяться собственным горячим воздухом? Бог знает, что они были нормальными несколько лет назад. Только косметический хирург, я считаю, мог бы сделать операцию по уменьшению рта Паулы. О, и возможно, введение пары мозговых клеток тоже не помешает. Вы ведь раньше не знали, что они могут размножаться...

Тогровцы юмором спекулировали понятием, что ее новое экстравагантное достоинство было ради удовлетворения Майкла, и что это ужасно, когда женщина подвергает себя подобным изменениям ради мужчины. Это было, в своей основе, мимо цели и Майкл отметил как небрежно газеты упростили и унизили ее.

- Это Паоло получает удовлетворение от них; если я вижу ее счастливой с ними, именно это доставляет мне радость. Она возвысилась, вот прекрасное чувство. Почему они все превратили в такое уродство? – сокрушался Майкл.

В любом случае, Майкл не был мужчиной, который любил груди, он был, по самопризнанию, мужчиной, который любил задницы. Я много раз видела, как его рука ползет по направлению кокетливой попки Паулы. Он описывал ее зад как лучшую задницу в мире, которую он когда либо видел.

 - Я хочу нарисовать ее, - говорил он.

Майкл не поощрял Паулу лечь под нож, он всего лишь поощрял ее слушать свое сердце. Она сделала это для себя и получала очевидное удовольствие от своей груди. После операции, Майкл только проворковал: - Тебе ведь нравятся твои новые груди, не так ли, дорогая?

Это случилось через пару дней, когда я набралась смелости спросить Паулу, могу ли я посмотреть на них. Я спрашивала, нужно ли ей носить лифчик, тяжелые ли они и чувствует ли она что-нибудь, когда их трогает Майкл. Мы сидели на софе и пили чай; Паула была одета в розовую кофточку, несмотря на то, что уже наступила середина дня, а я была одета практично и подходяще для холодной погоды. Без колебания и смущения, она вытащила свою грудь из скудного сатина и взяла ее в свои руки, как будто предлагая мне. Они были изумительны, ни одного намека на искуственность. Ее груди были по-настоящему мягкими, чего я не ожидала и выглядели, и даже чувствовались, полностью натуральными, не похожими на те, что я видела раньше, похожие своим содержанием на зефирные пирожные.

- Они обалденные настолько, что ты можешь засунуть в них карточку Американ Экспресс! – сказала Паула, вернув их обратно. Она сообщила мне, что ее грудь была самой лучшей вещью на которую она потратила деньги и я убедилась в этом, несмотря на то, что все еще думала о ее банковских счетах.

По выражению Паулы было понятно, что она попыталась спрятать свою тревогу. Единственная работа, которая у нее осталась, ведущая Mr Gay UK в Манчестерском Клубе Хасиенда за 5000 фунтов. Ее груди и два ребра, которые она удалила, чтобы выглядеть худее, влетели ей в копеечку. Ее зарплата не покрывала тех  20 000 фунтов за насадки на зубы, насчет которых она шутила, что может «надевать их и не выглядеть как мама Дракулы». И еще ее зарпалата не покрывала вообще все, что можно было видеть вокруг нее.

Я знаю, мы не можем получить полную картину ее финансового кризиса и, полагаю, она ничего не говорила об этом Майклу. Я допускала, что из-за преследования прессы, она не хотела его обременять своими мелкими счетами.

- Даже журналистика усохла, - сказала Паула. Она рассказала мне, что у нее не было выбора, но она героически отклонила предложения журнала поработать. Редакторы ожидали использовать ее колонки, чтобы запятнать ее роман и не интересовались ее взглядами на мир. Пара программ выдвинула идеи и планировали ее появление, как менджера, на Fantasy Football League, шоу, где ведущими были Фрэнк Скиннер и Дэвид Баддейл, рейтинг которых, также, упал.

- Я уверена, все это проделки Боба, он ведь известный продюссер, - сказала Паула. Я подумала в следующую секунду, что, возможно, роман Паулы столкнулся с идеями и крайними сроками очередных номеров прессы, но это было неуместно. Паула находилась в разрухе и нуждалась в моей поддержке.

Дома, я нашла людей, которых я знала и кто мог помочь. Я предположила, что у Паулы есть хороший шанс поработать на ТВ, в чем, я думаю, она профессионал. Я сделала один телефонный звонок. Когда я отошла от телефона, то была полна оптимизма насчет перспектив Паулы. Я поговорила с моей хорошей подругой Софи, с которой я работала на Henson Enterprises и которая была ответственна за продажу их программ по всему миру. Теперь Софи была генеральным директором программирования для компании Flex Tech Plc, которая была собственностью кабельных каналов: Bravo, UK Gold, TTC, Living UK и так далее. Вместе, мы разработали стратегию как улучшить публичное восприятие Паулы, намереваясь, на взгляд Софи, снова начать ее телевизионную карьеру, и я поехала, чтобы сообщить Пауле хорошие новости.

- Не все двери еще закрылись, - с энтузиазмом сообщила я. Flex Tech не имела такой аудитории как у тех земных каналов, но у них была твердая репутация и большой бюджет, затрачиваемый на рекламу, а также программы уровня Channel 4. Следовательно, если бы Паула начала работать там что-нибудь представляя, это могло показаться, что она начинает все сначала, но ее лицо все время было в биллбордах, в лучшей прессе, из-за этого она могла получить лучшее эфирное время. Паула сказала мне, что Боб пытался просунуть свои руки в двери Flex Tech с какими-то его идеями и ее развлекло то, что в конце всех событий мы уже находились в приемной телеканала.

Паула заинтересовалась, хотя она на самом деле больше не хотела работать на телевидении. Она все еще хотела заниматься тем, что любила по-настоящему – писать. Но Паула сказала мне, что хотя у нее уже и были книги, которые ее агент пытался протолкнуть, издатели были зафиксированны на ее автобиографии.

- Не важно, чем я занимаюсь, я просто буду работать, - говорила Паула.

Я ответила, что это очень важно, чем она занимается. Я подумала, что публикация биографии обернется катастрофой для нее. Уверена, она бы заработала быстро кучу баксов, но падение может оказаться ужасающим. Я объяснила Пауле, что эта работа на ТВ будет надолго, как медленно горящее решение. Она не принесет немедленные результаты, но постепенно, Пауле перестанут надоедать и медленно, но верно, ее карьера вернется на круги своя. Этот долгий срок будет ее достоинством и станет недосягаем для Боба. Реакция на интервью для «Hello!» оказалась довольно плохой и если она начнет писать автобиографию, ее может постигнуть та же участь, только в десять раз хуже. И я смогу только наблюдать как она выйдет на рынок....

Довольно вызывающе, я спросила Паулу, что случилось с ее прежним собственным агентом, но мой вопрос остался без внимания – «конфликт интереса» - только и смогла ответить Паула. Он занимался исключительно Бобом и компанией Planet 24.

- Так как больше никого не осталось, ты поможешь мне с этой работой? – спросила Паула.

В момент, я подумала о разговоре, который был у меня с Софи и я не рассказала о нем Пауле. Хоть Софи и не сомневалась, что я могла вытащить Паулу из прессы, она была непреклонна в том, что все должно быть профессионально.

- Если ты встреваешь в это, Джерри, будь уверена, ты тоже подписываешь контракт вместе с Паулой. Я могу тебе в этом помочь. Я знаю прессу, они высосут тебя и высушат так, что потом уже ничего не вернешь. Ничего не делай без контракта.

Я последовала совету Софи, все таки, она была деловая женщина и к тому же, профессионал. Но еще я сделала несколько телефонных звонков, которые могли помочь Пауле, но уже не в бизнесе, а в дружбе.

- Как насчет Джо Фэйрли? – спросила я Паулу, - Она, должно быть, загружена контрактами от прессы.

- Это немного больше, чем несколько слов от приятельницы по ланчу, - ответила она, - Даже моя собственная мать, которая могла бы найти хоть пару хороших слов для меня, полностью оказалась на стороне Боба.

Безусловно, направление мнения о Пауле и ее любовнике постепенно угасало.

- Как насчет Джулс и Энни Ленокс? Разве они не могут поддержать меня? – говорила Паула.

Я не видела ни одного из ее старых друзей, они не приходили к ней и я даже не слышала, чтобы Паула упоминала о них. Я предполагала, что она была полностью увлечена Майклом и поэтому у нее не было времени.

- Я все еще общаюсь с Джулс. Он всегда был рядом, если нужно. Но теперь все не так, как раньше, все пододвинулись поближе к Бобу. – причитала она.

Я напомнила ей, что Саймон и Ясмин Ле Бон очень хорошо ее поддерживали и она согласилась, что они были фантастическими людьми, особенно Ясмин, несмотря на то, что она была одной из лучших подруг Хелены много лет.

Я хотела помочь Пауле, но не знала как. У меня был опыт в издательских делах, но ничего такого не требовалось: я никогда не работала на кризисное руководство, а Паула нуждалась в том, чтобы зажегся красный свет и остановил бушующее увольнение в ее публичной жизни. Но что-то ныло внутри меня по поводу всех этих соображений и уклонений от автобиографии, и я могла сказать, что что-то должно было случиться.

Я сказала Пауле: - Если ты напишешь книгу, это будет профессиональный суицид.

Но Паула не видела другого решения задавивших ее проблем – она была в поисках задатка за свой дом. Я осудила ее подход в неуверенных терминах. Ей не нужна была моя помощь, чтобы провернуть это дело, она все могла сделать сама. Если бы она могла хотя бы подумать, как все это сработает, сказала я ей, она могла бы обратиться к своему агенту.

- У меня нет времени, - только и сказала Паула.

Она имела ввиду, что у нее нет времени сделать все правильно, но что было важнее карьеры, которую она хотела вернуть обратно.

Майкл. Он занимал все время Паулы и я уже начала беспокоиться, для чего еще у нее нет времени. Я спрашивала, достаточно ли она уделяет внимания детям. Я расспрашивала ее о том белом порошке, который видела на кофейном столике в квартире Майкла. Конечно, я добавила, что мне наплевать чем они занимаются вместе, это было не мое дело, но такие вещи очень плохо сказываются на детях. Я указала ей на то, что она ушла от одного мужчины, который обещал пойти к терпаевту ради нее и связалась с серийным бабником, который сидел на наркотиках. Она зволновалась, начала обороняться, тихо зашипела из-за того, что я бросила ей вызов и стала уверять, что Майкл не сидит на наркотиках, а просто балуется от случая у случаю.

Мои отношения с Паулой стали прохладными после этой ссоры. Я подумала, что Джо Фэйрли должно быть столкнулась с этим, когда спорила с Паулой ранее. Мы все таки всегда были противоположные личности раз от разу, но теперь появилась ощутимая дистанция с ее стороны по отношению ко мне.

Анита работала все время – днем, вечером, в выходные – и думаю, что она не жаловалась. Я обнаружила, что она сильно напряжена своим наемным хаотичным жизненным стилем. Лучший друг Боба все еще жил с ним вместе. Единственным лучом света в его жизни было то, что он мог видеть своих детей регулярно и они проводили с ним много времени. Боб никогда не интересовался общественной жизнью знаменитостей, но теперь присутствовал на вечеринках с его лучшими друзьями, Джерри Холл и Мари Хелвин. Они настояли на том, что он должен взять себя в руки и начать выходить в свет, сказал мне позже Боб, иначе он так и будет сидеть дома. Его часто можно было увидеть в объятиях классических супермоделей, выглядевшим довольно потрепанно, но делающим попытки выглядеть лучше.

- Джерри изумительна, - рассказывал мне Боб, - Она заставила меня подумать о жизни в которой нет Паулы.

Майкл и Паула часто выезжали в город и каждый раз газеты находили о чем поговорить: Майкл Хатченс выпустил поток брани и сильно толкнул ожидавшего фотографа. Один из фотографов сказал: «Он неудачник который потерял над собой контроль».

Майкл и Паула провели лето в Южной Франции, где их часто замечали на различных вечеринках, концертах Rolling Stones, а Майкла обвинили в нападении на Мэдистоунский полицейский участок. Они были замечены в Сэйнт Тропе, где выставляли напоказ свою радость общения друг с другом, а также в салоне аренды автомобилей вместе с Ясмин и Самоном Ле Бон.

Холодок Паулы в мою сторону оттаял, когда журнал GQ, глянцевый культурный манифест, напечатал на одной из сторон своей страницы фото Хелены Кристенсен, загорелую, гладкую и полуобнаженную, а на другой стороне Паулу, с размазанным гримом, с до операционными грудями и выглядевшую очень усталой. Подпись гласила: «Серъезно, можно ли ее поменять на Пулу Йетс?» Вернувшись в Лондон, Паула позвонила мне, рыдая в приступе ярости насчет жестокой насмешки и наша ссора потихоньку стала отходить в прошлое.

В ответ на ее отчаяние, Майкл сел на телефон, наорал на редакторов, защищая честь обеих женщин, в пять минут устроив им грубую выволочку. Не захотевший раскаиваться журналист бросил трубку. Было очень интересно, что описание на странице, главным образом рассыпалось сожалениями в сторону Паулы, против статьи о явной дискриминации лиц противоположного пола, в то время как галантная самодеятельность линчевателя Майкла полностью сыграла на руку его критикам, и подтверждала репутацию «темпераментного австралийского сорванца». Паула сказала мне, что ей звонила Хелена и была солидарна с ней, но звонок был очень подозрительным, потому что Хелена часто звонила Майклу на его мобильник.

Мы с Паулой ослабили напряжение в наших отношениях и решили простить и забыть, в августе месяце, когда Паула предложила оплатить мой полет в Найс и я забыв про осторожность полетела туда на уикенд, оставив детей с моим бывшим мужем. Меня ожидал приятный отдых и было очень мило видеть Майкла и Паулу вместе, расслабленными, счастливыми и, очевидно, влюбленными. Вилла была верхом всего, что я могла себе вообразить. Там не было никакого режущего глаза богатства, которое только могло стоять рядом с рок-богачом. Вместо этого она выглядела почти по деревенски скромно со всей грубой декоративностью и терракотовой черепицей. Также, там было очень много разных атрибутов – бассейн, наманикюренный газон, потрясающая веранда, оттеняемая виноградными лозами. Майкл устроил мне экскурсию по вилле и показал его излюбленный проект, впечатляющий овощной огород. Внутри дома, Паула лихорадочно осваивала территорию, расставляя редкий средиземноморский интерьер по своему театральному дизайну. Белые декоративные стены казалось просачивались снаружи и заканчивались всплесками цветных брызг.

Паула провела меня через все комнаты. Она сказала мне, что Майкл просто наслаждался вторжением чужеземных индийских тканей и средневековых гобеленов. Все это напомнило мне насколько изобретательна она могла быть, когда я путешествовала из комнаты в комнату, каждая из которых имела отличающийся от другой дизайн. В кухне я с любопытством обнаружила дюжину фотографий Майкла, смотрящего прямо в объектив с разным выражением, которые были развешаны на стенах и других поверхностях. Он поймал меня на их разглядывании и объяснил, что они были частью его терапии. Это было подобно упражнению самопознания, изучением любви, которая в нем присутствовала. Мы с Паулой сидели на веранде под утренним солнцем, попивая кофе и жуя круассаны, пока Майкл смешивал на газоне аэробику с Тай Чи и кик-боксингом.

Днем Паула исчезла, чтобы поработать на своей пишущей машинке. Она одновременно работала над тремя книгами, как сказала мне позже: над ее автобиографией, над афтобиографией ее отца и романом, который назывался Wackey Wackey, о выходках на утреннем теле-шоу (позже, два проекта никогда не были завершены). Над ее столом висела фотография Клив Джеймс, чье остроумие она обожала и использовала для собственного вдохновения.

Глобальный рок-клан прибыл на их летний отпуск. Вилла Боно была очень близко от рая Майкла и он регулярно заходил в гости. Джонни Депп и Кейт Мосс приехали через несколько дней. Между тем, Майкл исполнял любую прихоть Паулы, принося ей завтрак в постель, массажируя ее спину и бедра. Все это напоминало медовый месяц. Идиллия и отсутствие внешних стрессов, которые могли прервать их удовольствие друг от друга, переместились к ним поближе. Майкл сказал мне, что он работает над своим сольным альбомом, когда мы сидели под виноградным пологом в первый вечер, пили Пернод со льдом и слушали переливчатое пение цикад. Ноги Паулы отдыхали на его коленях и он непрерывно поглаживал их, даже когда скручивал косяк, деликатно соблюдая древний китайский ритуал.

Вернувшись в лондонское подобие лета, я поморщилась, когда увидела обложку рекламного очерка по поводу автобиографии Паулы. Ее волосы были окрашены в красный шокирующий цвет с приделанными к голове дьявольскими рожками, она стояла в бассейне и держала надувной трезубец. Это было поразительное, изобретательное, блестящее искусство, но трагически потерянна возможность изобразить более приемлемый образ. Все снова вернулось к «Маленькой Мисс Проблеме», но еще и с акцентом на плохое, что означало потерю читателей.

ПАУЛА: ЕЕ РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ?

Паула была очень занята. Она купила дом в Клапэме, на юго-западе Лондона, прежде, чем уехала в Южную Францию. По возвращении, она начала переезжать. Когда мы вместе поехали в Саутхолл, маркет за индийскими тканями, она рассказала мне об ужасающей сцене, которая произошла неделей раньше. Паула бродила по ее старому дому, собирая вещи. Боба застали врасплох, но он неохотно позволил ей собрать мусор. Паулу ожидал большой фургон; она наняла его для того, чтобы забрать то, на что она могла претендовать, пока Боб делал опись и оспаривал имущество. Она уже почти закончила и все было собрано. Паулу удивило то, что даже фотография Боба вместе с Матерью Терезой оказалась у нее в фургоне. Позже, сестра Боба сказала мне, что по возвращении из одной поездки Паулы, она умоляла ее не забирать все из дома, и хотя бы оставить несколько фотографий дочерей, но Паула была неумолима.

Это был день рождения Пикси и Майкл приветствовал меня у дверей их нового дома. Он обнял меня и одарил горделивой улыбкой отца, чье дитя подросло еще на один год. Анита была занята на кухне, украшая розовые булочки и изготовляя домашний лимонад. Дом, все с этим были согласны, выглядел изумительно.

- Я сделала это за четыре недели, - гордо сообщила Паула. Рука Майкла лениво повисла на ее плече; он закивал в знак своего согласия, подтверждая всю ее работу перед гостями.

- Она умница во всем! – замурлыкал Майкл, проведя нескольких матерей по первому этажу, который был наполнен ароматом цветов, купленные Майклом по случаю дня рождения для Пикси.

Я думаю, все мы остро хотели пошпионить по сторонам и увидеть не только роскошный дизайн Паулы, но и высмотреть любые признаки огня, который был потушен в главной комнате за десять дней до прибытия. Паула оставила ароматическую палочку горящей внизу лестницы, а потом пошла в постель, чтобы вздремнуть, как обычно, она поступала в дневное время. Анита сказала, что она уехала с девочками в Сэнсбери, а когда она вернулась, дом был окружен пожарниками, а Паула стояла на улице протирая свои заспаные глаза. Я приехала чуть попозже, чтобы увидеть дом впервые. Там был коллосальный беспорядок, все было черным и Паула носилась вокруг все мыла и меняла дизайн. Иногда, от ее энергии у меня кружилась голова.

Тонкий запах древесного угля удерживался в гостинной, но знаков инцидента обнаружить не удалось, дом был безупречен. Было ясно, что Майкл обожал его и говорил о том, насколько он счастлив вернуться обратно, вместе с Паулой, в атмосферу полную качества и любви. Он был совершенно впечатлен ручной работы леопардовым ковром, постеленным на лестинцах, ведущих наверх, отметив все детали о том, что ковер смог уцелеть после хорошей стирки.

Вместо того, чтобы забрать своих детей и уехать, все родители остались. Я наблюдала, как Майкл подпрыгивал, услышав стук в двери и мчался приветствовать пришедших: - Привет, о, вы выглядите великолепно!, - согнувшись, чтобы разглядеть очередной крошечный наряд.

- Пикси, дорогая, еще одна твоя подруга, - говорил он.

- Все, Майкл, все уже пришли. Гости, чувствуйте себя как дома, - с гордостью объявила Паула.

Это было впервые, когда я услышала, что Майкл говорил о Пауле и ее дочерях, «мои девочки», рассказывая, насколько умными они все были и как Пичез могла декламировать стихи. Он сказал, что ждал вечеринки всю неделю и отменил свою встречу в Лос Анджелесе, а потом перенес работу в студии на следующую неделю. Я была под впечатлением.

Удивительная гармония дома была внезапно прервана громким стуком в дверь и на пороге появилась растрепанная фигура.

- О дерьмо! Я надеюсь, что он не останется, - прошептала Паула в мое ухо и засуетилась.

Боба она встретила вежливо, но в ее голосе не было доброжелательных ноток. Боб одарил Паулу подобием полуулыбки полугримассы, прежде, чем повернулся к Пикси.

- Какого черта они сделали с ее волосами? – резко спросил он.

- О, папочка, не будь таким старомодным, - захихикала Пикси.

Она нашла красно-оранжевую краску Паулы и покрасила ей свои волосы.

Так как Боб прошел в гостинную, Паула вернулась на кухню, бормоча: - Это катастрофа. Мой муж исполнил момент Нормана Байтса, а мой любовник находится наверху, звонит своей бывшей любовнице.

Боб сел напротив мам, как Ангел Смерти, отказавшись ответить на попытку Паулы сделать его пребывание в доме более комфортабельным, на чем она упорно настаивала, несмотря на немое желание вернуть его туда откуда он пришел. Анита умоляла разрешить ему остаться, напомнив Майклу и Пауле, что Боб все еще отец девочек. Паула ответила: - Он может быть их отцом где-нибудь в другом месте, вместо этого, он притащился на мою вечеринку, высиживать деферамбы его суицидальных записок.

- Перестань, Паула, - утешала ее Анита своим мягким голосом, - Должно быть, ему очень трудно из-за всего этого: дом, дети, Майкл. Дочери все, что у него осталось.

Это была правда, но тяжелое настроение Боба пропитало всю комнату, которое не давало развиться беседе. Майкл в данный момент вернулся от телефона и бормотал непристойности Аните по поводу того, что он пока еще снисходителен насчет поведения Боба. Он вел себя очень сдержанно, потому что было бы неприлично не делать попыток к этому перед лицами матерей и их детьми.

- Если я останусь там еще дольше, - заявил Майкл, выйдя из комнаты, - Я сделаю что-нибудь, о чем потом смогу пожалеть.

Позже вечером, Паула жаловалась на Боба. Она обнаружила Майкла сидящим на кровати. Он рыдал и спрашивал, почему Бобу так необходимо разрушить все, что было для Пикси. Я подумала, что это было очень странная мелодрама, но отнесла это к его гипер-чувствительности, насквозь пропитанной возрастающим изнемозжением. Он не заключил сделку со своими чувствами, когда начал все это дело. Паула объяснила, что его глубокая чувствительность может стать его худшим врагом, но она была ее лучшим другом. Я могла видеть, что он не относился к своей семье как рок-бог – он предпочитал защищать детей от негативного воздействия взрослых.

Несколько месяцев позже, когда вспомнила эту вечеринку, я подумала, не принимал ли Майкл каких-нибудь наркотиков. Последствия, к примеру, от экстази, могло привести к огромной эмоциональной сфере. Но если он принимал нракотики, то других признаков не наблюдалось. Он частенько выпивал и иногда совсем немного «попыхивал», в этом случае, я обычно, присоединялась к нему. Но у меня не было сомнений в тот день, что чувства Майкла слишком уж выпрыгнули на поверхность. Хотя, может он просто очень сильно расчувствовался из-за детей, скомбинировав свои чувства с горечью.

Конечно, было очевидно, что Майклу очень нравится проводить время с девочками и они обожали его.

- Когда Майкл придет домой? – постоянно спрашивали они мать и Аниту. Когда он приезжал, они осаждали его, гордо показывая свои рисунки, которые нарисовали для него. Майкл уделял им очень много внимания: играл с ними, кружил их, учил новым песням и читал им книги, которые Анита одобряла к прочтению.

Я спрашивала Паулу, могут ли они с Майклом жить теперь официально. Майкл обожал их дом и он был достаточно большой для двух семей, с шестью большими спальнями, тремя гостинными, кухней и деревянной верандой, смотрящей на громадный сад с домиком на дереве. Паула отвечала, что Майкл виртуально уже переехал, но она думает, что его мать беспокоится, что он так быстро ударился в постоянство. Именно это было причиной, почему они до сих пор не объявили о своем сожительстве.

Паула сказала мне, что ей понравилась Патрисия, мать Майкла, когда они встретились, но она сомневалась в этом. Это был устрашающий опыт встретить женщину, которую Майкл описывал с таким почтением, как никого из его окружения. Возможно, здесь имела место быть ревность, которая не была уж чем-то необычным. Паула рассказала мне, насколько крутая была Патрисия, как успешный визажист в Австралии и Америке – она подняла трех детей не имея денег и создала впечатляющий бизнес. Майкл сказал мне позже, что она помолодела на двадцать лет и Паула согласилась с этим, добавив, что Патрисия была невероятно шикарной женщиной с прекрасно поставленой речью.

- Он поклоняется своей матери. Мать Боба не производила никакого впечатления, не расстраивала и не держала меня в напряжении, - объяснила Паула.

Это означало, что Майкл спрашивал одобрение матери и Паулу, возможно, это задело. По справедливости, я могла понять волнения Патрисии за ее сына – его нынешняя ситуация была очень далека от тех холостяцких дней. Он был «Папочкой» трех детей и партнер женщины, прошедшей через ядовитый развод. Это бы потрясывало любую мать.

Финансовые дела Паулы продолжали волновать. Она взяла депозит, чтобы купить дом у друга Майкла. Гонорар за ее автобиографию был предназначен для дома, но уходил куда-то еще. Почему она заняла деньги у друга Майкла? Почему Майкл сам не одолжил ей?

Странные дела и тем не менее справедливые, дом был новым стартом в жизни Паулы. Насыщенные краски, которыми она обустроила каждую комнату, выражали оптимизм и радость, это то, что она чувствовала. Я живо проскользнула сквозь стены гостинной в парообразный фон, выделяющийся запахом масел и раскрашенный акварельными красками по всей длинне. Ювелирные индийские шторы спадали с окон, продолжаясь каскадом над обширными одинаковыми софами. На кофейном столике стояли белые свечи и большая деревянная чашка с цветными позолоченными сигаретами Собрани, около стеклянной викторианского стиля урны, наполненной леденцами. Каждый угол, каждая деталь бросались в глаза из-за приятных язычков пламени в камине, а светящиеся гирлянды моросили по блестящим скатертям. Каждая комната была свидетельством стиля Паулы с сопоставимым китчем, стильно и роскошно. Мы с Паулой заключили перемирие по поводу разумности публикации ее автобиографии. Она была непреклонна в том, что должна держаться от непристойности, чтобы было не о чем потом беспокоиться, но я оставалась при своем мнении: - Но в твоей голове это останется.

Она отмахнулась и сказала, что написала свою автобиографию за три недели; Джо предложила ей свою помощь в редактировании. Я знала, что Паула была умной, но написать это за три недели... Я думала, что это будет дольше. Возможно ее повырезали и дополнили в конечном итоге. Чтение автобиографии рассеяло мои страхи, во всяком случае. Будет ли у ее критиков шанс по достоинству оценить ее? Книга была необычайно качественна, развлекательна и проявляла своеобразное чувство юмора.

Paula Yates: The Autobiography была написана в промежутках между главными событиями ее жизни и мы редко говорили об этом, до тех пор, пока слово о неминуемой публикации начало просачиваться в прессу. Ее с нетерпением ждали, вместе со всеми видами предположений прошедших через газеты. Прежде, чем Паула официально разрекламировала ее, в свет вышло множество сплетен о том, что ее публикаторы, компания HarperColllins, в панике, поэтому она держалась в стороне – ничего из того, что могли ожидать читатели и чем могли насладиться.

- Тебе не нужно быть злобной, быть правдивой, - говорили ей публикаторы. Их волнения доставляли ей скуку, она не собиралась давать им то, что они хотели, она просто мешкала и шла на незначительные уступки. Ее публикаторы пытались надавить на нее, как сказала она мне, настаивая, чтобы она включила детали ее отношений и сексуальной жизни. Паула показала мне письмо в котором они перечисляли вопросы, пробуждя ее память.

Иронично, но в интервью, которое Паула давала во время ланча, она рассказала больше, «сочных» подробностей, чем могло вместиться в объем заключительной формы. Она сказала, что Боб «портясающе контролировал» себя, когда все случилось. Он, действительно, признал это с гордостью. Он сказал, что делал это день за днем, и если бы он не смог с совершенством контролировать его окружающую среду, то чувствовал бы себя «помешанным».

Об отце Паулы: «Он настаивал, чтобы я целовала его и обнимала его, даже если я не хотела этого». О Майкле: «Он и правда хороший человек, а когда он не слушается, становится очень злым мальчиком и может пойти поперек тех, кому больше не может доверять».

Один интервьюрер, который очевидно, не читал книгу спросил о ней и она ответила: «Есть миллион вещей, которые я не принимаю. Я не безумная, вы знаете». Но единственное, о чем Паула посмела нагло заявить публично, что ее книга была «чистым зарабатыванием денег». Это было одной из тех наплевательских черт, которые раздражали нацию, возможно, потому, что они слишком прямолинейно снимали иллюзию целостности медиа. В ее обработке всех случайных и исследовательских вопросов, Паула показала, что испытания прошлых месяцев не притупили ее остроумие и разум. Как пример, когда публиковали ее книгу в Harrods, там спросили, что она имеет, чего нет у Хелены Кристенсен и она ответила: - Майкла!

Один репортер спросил ее, если бы она смогла вернуться назад, что бы она изменила? И она ответила: - Ничего, но я бы изменила много из того, что сделали другие люди.

А на вопрос: «Какой ваш жизненный девиз?»

Паула ответила: - Всегда держать живот втянутым.

Но, к сожалению, те мои лучшие воспоминания о книге не прошли пубикацию. Паула поднялась на парапет, когда надвинувшаяся волна ненависти сломала ее. С одной стороны, эта обратная реакция не удивила меня. Я не могла, но симпатизировала тому, через что ей пришлось пройти, зная насколько глубоко комментарии задели ее. Купорос некоторых отзывов разозлил меня.

- Да, я действительно много пропустила, - признавалась Паула в другом интервью, - Я не оставила ничего, что могло бы повредить другим, но несмотря ни на что, я  думаю, они были жутко омерзительны. Я не способна была сделать это.

Между тем, я оплакивала нехватку ее руководства – она была сосредоточенна на самом выгодном предложении. Эта книга печаталась частями в Sun, вместе с полуобнаженными фотографиями Паулы – замысел ради продаж, конечно получившие презрение. Паула горько жаловалась Майклу, который соглашался с тем, что они просто разрубили ее книгу на кусочки, но он не мог видеть, что Паула сыграла во всем этом не такую уж маленькую роль. Она сказала, что ее радикальная попытка рекламировать книгу оттолкнула издателей. Читатели хотели больше, чем она приготовилась им дать, таким образом, она восполнила это, дав им немного плоти. Как обычно, они нашли стиль и потеряли содержание.

- Кто-нибудь вообще заглядывал на заднюю обложку книги? – спрашивала Паула.

Ее пригласили в маленькое турне на телевизионное ток-шоу. Паула заинтересовалась и надеялась, что вернется к рекламе своей книги, в этом случае, ее популярность возросла бы. Это было губительно. Я наблюдала как различные ведущие разрывали ее на части перед аудиторией в студиях и перед миллионами зрителей у телевизоров, дешево оскорбляя имена ее детей и главное, смеялись над ней.

Особенно, мне запомнилось ее появление на Clive Andreson Show. Бывший адвокат Андерсон выиграл маленькое местечко на экране со своим уникальным британским едким остроумием. Его шоу было одним из самых популярных, потому что он вел передачу на манер гиены прглотившей пилюли счастья, а инстинкт убийцы был приложением. Но уничтожение Паулы не выглядело развлекательным. В тот вечер он пользовался любой возможностью, чтобы опозорить ее и я смотрела как Паула боролась, кусая свою нижнюю губу, чтобы остановить слезы.

Так как ее эго было недостаточно забито прессой, ее собственная мать осудила отчет Паулы, как фантазии испорченного ребенка. Таким образом мать забила оставшийся последний гвоздь в собственный гроб, потому что Паула уже была взбешенна тем, что она осудила ее развод с Бобом. Теперь Паула твердо решила, что это был последний раз, когда мать покинула ее.

- Я не знала, что она пишет роман, я думала это автобиография, - сказала мать Паулы, ныне Хелен Торнтон Босмент. Хелен настаивала на том, что они с Джессом обожали Паулу у которой были все привелегии в детстве. Хелен предположила, что кто-то должен показать автобиографию Паулы психиатру и посмотреть, что он может сделать в этом случае.

27 октября Паула подверглась окончательному оскорблению. Она ожидала свое появление на Have I Got News For You – популярном сатирическом игровом шоу, на канале BBC, которое тогда вел Ангус Дейятон – хотя, я уже волновалась после того, как ее растерзал Андерсон. Паула сказала мне, что сама она была из тех людей, которые игнорируют выпады бульварной прессы и ее можно было уважать, хотя бы как журналистку. Конечно, она понимала, что над ней будут насмехаться, но более добродушно, в конце концов вести разумное копание. А я думала, что Паула более, чем способна, разумно, быстро, остроумно отвечать и защищаться. С самого начала шоу пошло не в ее пользу, и Паула, как оказалось, не была вооружена своим обычным арсеналом умных, коротких и оскорбительных выпадов. Ян Хислоп, редактор журнала Private Eye, напал на Паулу в образе, в котором он недавно превзошел на шоу награждений, который следовал за бульварными открытиями неверности Ангеса и использования наркотиков. К сожалению, Паула не была достойна того, чтобы Дейятон унизил ее так. Она пыталась отбиться, не имея боеприпасов для того, чтобы нанести ответный удар на унижение.

После упоминания «дурного характера и запаха» художника Винсента Ван Гога, Хислоп сказал: «Я знаю еще кое-кого такого же», - имея ввиду Боба, о котором Паула написала, что он ходил год не принимая ванную. Хислоп тогда спросил Паулу напрямик, делала ли она операцию по увеличению груди. Одна женщина в аудитории закричала: - «Да!», - а Паула прокомментировала, что-то вроде: «сестра по разуму не должна дать закончиться игре», на что Хислоп отразил: «Сестра по разуму? Как насчет Хелены Кристенсен?». Хислоп аттаковал автобиографию Паулы и заявил: «Ты написала ее всего за шесть дней. У тебя есть писательское образование?», и снова Паула потеряла свое чувство юмора. Затем она появилась в шоу Odd One Out, в котором показывали фотографии знаменитостей с пластиковыми грудями. Из съемок вырезали Майкла, который присутствовал в аудитории, наблюдая с возрастающим дискомфортом, как Паула подняла свой топ и оклеймила Хислопа «спермой дьявола». Она обвинила его в незаконном фотографировании и заявила, что он «наглая мелкая п...да!» и «ужасный человечишко».

Участники программы нашли это необычайно изумительным и после этого Хислоп сказал: «У меня почти случился инсульт, когда меня назвали спермой дьявола. Но больше всего я расстроился, что мы потеряли Паулу». Позже, Майкл сказал мне, что он обнаружил Паулу сломавшейся и бесконтрольно рыдающей за сценой. Его возмутило то, что участники после шоу прошли мимо нее и никто не остановился, чтобы сказать хотя бы одно слово в утешение. Аудитория разделилась. «Это было ужасное женоненавистничество», - сказала одна женщина, -  «Три здоровых школьника напали на одну девочку на игровой площадке». Паула легко добилась той цели, чтобы ее автобиография была обругана.

Через день или два, после шоу, я увидела Паулу в школе, она выглядела даже хуже, чем просто ужасно. Я подошла и обняла ее. Она прижалась ко мне и попыталась подавить слезы.

- У меня на затылке нарисована мишень? Почему меня все время аттакуют? Почему я плохая? Когда кто-нибудь нападет на Боба, ради Христа?

Пока дети играли на втором этаже моего дома, Паула изливала душу. Вместо оплаты щедрых алиментов, Боб, по всей видимости, давал ей только 300 фунтов в неделю, которые Паула тратила на девочек в том стиле, в котором они привыкли. Она покупала оджеду, форму и школьные учебники, платила ипотечный кредит. В эти деньги не входила еда, домашние счета и каждодневные траты. Пауле пришлось заложить дом, который она купила Бобу на ее деньги заработанные в Tube. Боб сказал, что он будет продолжать платить за школу. Только одна машина, которая забирала их домой из школы проедала большую дыру в этих трехсот фунтах в неделю. И Боб забрал машину.

Его девочки были как маленькие принцессы. Они привыкли хорошо одеваться, наряжаться лентами, краситься. Паула жаловалась, что Боб сказал, будто дети избалованны, а потом он сообщил, что все, что нужно детям, это футболки и джинсы. Зато когда Паула напомнила ему, что они выросли из их обуви и им нужна новая, Боб сказал: - Отрежь их спереди и они еще буду впору.

Майкл тоже был взбешен, его реакция была взять девочек немедленно в магазин и купить им все, в чем они нуждаются, и даже больше.

- Я поддерживала его все те годы, а он дает мне всего 300 фунтов. И он даже не дает эти деньги мне, он дает их Аните.

Это все было похоже на предельное оскорбление, которое показывало его отсутствие уважения к Пауле. Полный размер финансовой катастрофы Паулы процветал, укреплялся, и становился равным размеру злости Боба.

- Почему ты позволяешь подобное? – спросила я Паулу. Она сказала, что сделала все, что могла, чтобы решить свои проблемы. Она написала автобиографию, две другие книги в проекте... но этого было недостаточно и теперь проблемы просто стали выше ее.

- Почему ты мне не сказала, что происходит? – спросила я, чувствуя вину за то, что пропустила признаки, покинула ее, когда ей нужна была помощь и обиделась, когда она отказалась последовать моему совету. Паула сказала, что она была смущена. Теперь все стало ясно. Единственное благословление было в том, думала я, что у нее был Майкл, который поможет ей. Но Паула не сказала ему ничего, потому что она всегда уверяла его, что она с ним не из-за денег, и теперь Паула держала свои обещания. Она сказала ему совсем немного, намекнула тут и там, и, конечно, он позже купил дочерям форму, но в целом, Паула говорила, что она правдоподобно отмела и эти слухи.

Я была больна бешенством. Возможно, это было сочувствие по поводу ситуации Паулы, которое заставило меня забыть о ее расточительности, аппартаментах, которые она снимала, одежду и путешествия за границу. И как-то я пришла к предположению, что она сама должна зарабатывать на себя, но в любом случае, Боб или Майкл, или оба они, обязаны поделить финансовую отвественность за дом и детей. Я знала, что Паула предпочитала быть независимой, но если влияние Боба действительно препятствовало Пауле снова начать работать по профессии, то она была в финансовом аду.

Я позвонила своему другу по адресной книге, конкурирующему пожалуй только с Иваной Трамп. Как всегда, переполненый идеями, он отключился, бегая с возмещением баланса в репутациях Боба и Паулы, возвышая Паулу, как более трудную теле-ведущую. Теперь, он предложил званый ужин, где можно было сосредоточиться на задаче. Незадолго после этого, у меня был обед с Дэвидом Монтгомери, начальником газет. Во время этого обеда, он спросил про Паулу. Я знала, что он не рыбачит ради газетной заметки и так как мучительное положение Паулы не давало мне покоя, я ухватилась за эту возможность поведать об ужасных выводах перед лицом моего осажденного друга. Я попросила его переговорить с Мэтью Райтом, редактором колонки шоубиз в Mirror, одной из газет, которые он контролировал и по моему мнению постоянно преследовал Паулу. «Почему, - спросил Дэвид, - Паула сделала столько дурацких вещей, таких как, например, написала автобиографию именно в это время?

Я объяснила, что ей нужны были деньги и она получила намного больше, чем если бы вытащила на свет все грязное белье Боба... но она этого не сделала. Дэвид остался скептичен насчет того, что Паула могла так отчаянно нуждаться в деньгах, ведь она гуляет с рок-звездой миллионером и получает от Боба жирненький чек с алиментами каждый месяц. Я неистово запротестовала и рассказала о 300 фунтов в качестве алиментов, которые давались только няне девочек, как Паула отдала ему дом взамен на быстрый развод, как через пару дней после этого ее выкинули с работы, так как он изменил свое слово на деле – теперь Паула возбудила против него дело насчет развода, затратив на это больше времени и денег.

Барон прессы был впечатлен, что из этого вышла история и предложил Пауле интервью, чтобы затронуть уязвимые места Боба. Я ответила, что Паула итак слишком раскритикованна, чтобы снова начать захотеть открывать свой рот. Поэтому Дэвид сделал еще одно предложение: построить отношения с колонкой шоубиз. Он рассказал мне, как это можно сделать: дать им то, что они могут использовать, стать достоверным источником скрытой информации и тогда, когда отношения уже разовьются, ты будешь на позиции бартерного обмена. Нужно знать, что редактор шоубиз состоит в том же таблоиде и ты можешь разом покончить с влиянием, так как рекламные плакаты просматриваются таблоидами ради первенства.

Я увидела возможность построить мост между Паулой и газетами, дав ее голос «за» без нее.

- Один бульварный шоубиз и другой всегда пытаются переплюнуть друг друга – ничего личного, это все часть игры, - объяснил Дэвид, - Они пытаются дескридитировать истории друг друга по любой возможности – это дух соперничества.

Он учел возможность, что если все газеты поведуться на сагу Паулы, тогда может создастся комната для ссор оппозиций. После всего, эта история будет продана множеству газет. Он напомнил мне, что сам недолго пробыл на редакторстве, где избежал соблазна попытаться и решить отдать что-нибудь другим газетам, из-за этого вполне можно было лишиться работы. Казалось, что теперь, по умолчанию, я играла как консультант Паулы, хотя, я все еще настаивала, что мне нужно сделать несколько звонков. Паула заинтересовалась, блягодаря меня за усилия, но сомневалась, что направление мнения могло поменяться, даже если у нее вырастут крылья и появится нимб.

Прочитав страстно шоубиз колонки и послушав, как Паула и Майкл поносят людей, которые написали про них, я представила редакторов как пугающую упорную группу. Поэтому я пребывала в значительном трепетном состоянии, когда позвонила в Mirror и попросила редактора шоубиз, Мэтью Райта. Я была приятно удивлена его чувствительностью, но придерживалась манеры телефонного общения. Ретроспективным взглядом я поняла, что колонщики шоубиз доступны к тому, чтобы выиграть доверие знаменитостей настроженных по отношению к публике. Я представилась как друг Паулы и объяснила, что я смущена неустанными негативными отзывами, которые на нее сыпались. Не пришло ли время для маленькой журналистской объективности, со стороны Паулы? Мэтью слушал, так как я намекала на преступления Боба, пытаясь раскачать его мнение. Мэтью был олицетворением очарования, но я сознавала, что это была великолепная тактика вытянуть больше информации, чем я хотела ему дать.

- Так, кто ты Пауле? Ты играешь ради нее? – спросил он. Я ответила, что это абсолютно не так, я волнуюсь за нее. Тогда он сделал экстраординарное предложение насчет того, я могла бы лучше поволноваться о том, как помочь Пауле избавиться от наркотической зависимости. Это был удар, к которому я не была готова, но качнулась совсем чуть-чуть, продолжив свой разговор так, будто он сказал мне, что Паула забыла постирать белье.

- У Паулы дети, ей лучше знать, - предупредил он.

- Я не знаю откуда ты выкопал этот мусор, - ответила я, пытаясь держать свой голос в нормальном тоне.

Мэтью продолжил представлять свои «доказательства», которые, казалось, сконцентрировались вокруг Майкла и Паулы, замеченными выходящими из клубов в довольно потрепаном виде.

- Я думала, что это вообще фишка всех ночных клубов, - сказала я, - но я не часто хожу куда-нибудь с ними, так что не могу прокомментировать.

Я сказала ему то, что знала, Майкл в те дни пил только свежевыжатый апельсиновый сок, смеялся и говорил, что следующее что он сделает, запишется в клуб скаутов. Но Мэтью ответил, что ему «нравится этот парень» и он думает, что его музыка замечательная, но он, очевидно, был очень плохой партией для Паулы. Линия, казалось, несколько сместилась, подальше от полной вины Паулы. Я чувствовала, что продвинулась, его интерес был задет и я заметила, что наш телефонный разговор свелся к минимуму вежливости. Чувствуя себя немного в безопасности  я осмелилась высказать еще некоторые детали из жизни Паулы. Я сказала ему, что она всегда была фантастичной матерью, мои дети обожали ее и что Майкл оказал очень стабильное вляние на всех них.

- Если бы ты хоть раз зашел в ее дом, ты был бы очень удивлен, - уговаривала я. Я напомнила ему, что Паула прожила с Бобом восемнадцать лет – это было впечатляюще и тяжело. Она была очень интеллегентной женщиной. Уйти от мужа было для нее огромным решением во всей ее жизни, решение, которое далось ей с трудом. Я указала на то, что для семьи было очень необычным держать у себя няню больше шести месяцев, а Анита работала у них уже десять лет. Паула платила ей 4000 фунтов который уходил на авансовый платеж за дом около ее старого дома в Йоркшире, потому что Аните он очень нравился. Все это в целом не составляло ли полный рассказ, чтобы иметь право на презумпцию невиновности, невинного, пока вина не доказана?

- Она очень хороший мой друг, я прошла через ад в последние три года, - добавила я, надеясь, что Паула была человеком в его мозгах и это был первый шаг, изменивший его отношение к Пауле. Мэтью продолжал слушать, только приговаривая: - Хм, интересно. Хм, хорошо.

Он согласился с тем, что у истории всегда есть две стороны.

- Дай мне время подумать над этим,  - закончил он, - Если я соберусь написать что-то из этого, как насчет если я тогда позвоню тебе?

Я не хотела светить свое имя и, конечно, я не хотела выставлять себя как консультант Паулы, иначе все сразу же подумают «лажа». Мэтью предложил использовать слова, «Друг сказал....».

Я просматривала его колонку с предвкушением. Ничего не изменилось – там все еще присутствовало затаенное чувство критицизма, - но я начала замечать, что он ввел в эти истории значительную точку зрения. Паулу это не впечатлило, она внезапно повернула свою заинтересованность в обратную сторону. Я сказала ей, что угол постепенно меняется и прокрадываются сомнения насчет полной вины Паулы и невинности Боба.

Комментарии Мэтью по поводу использования наркотиков, задели меня. Если бы он был прав, я бы отступила – наступила бы война в которой не оказалось бы победителей. Я заметила изменения в поведении Паулы в прошлые месяцы – голос изредка становился невнятным по телефону, спотыкание на лестнице, легкая паранойя и вспыльчивость, но все это вполне можно отнести к стрессу и прошлым ночам. Привычка Майкла к наркотикам была известна всем и она почти декорировала его роль рок-звезды, но в нем я видела кого-то, кому тяжело заглядывать в прошлое, тяжело заглядывать в себя, и еще я замечала, что он перестал пить. На их руках не было никаких значительных повреждений, они никого не подвергали опасности, не обижали и не оскорбляли. Я ничего не знала о наркотиках Класса А, я ведь не посещала лекции против наркотиков и никогда не была в общества анонимных алкоголиков, откуда могла вывести, что это очень опасно.

Осторожно, я спросила Паулу. Она призналась, что они с Майклом принимают Прозак, чтобы справиться со стрессом, также как и Рогипнол, который помогал заснуть. Паула сказала мне, как она волнуется о том, что может дойти до уровня стресса Майкла. Он по-серъезному пребывал в жесткой депрессии и она чувствовала, что ему на самом деле нужно к кому-то обратиться, и могла ли я рекоммендовать кого-нибудь. Я была настроена скептически насчет того, что пресса могла расстроить его настолько, что у него появилась потребность в анти-депрессантах. Паула объяснила, что все в его жизни было связано, причиняя ему огромный стресс. Это было все связано с его карьерой, хотя, о чем ему было еще волноваться. Он рискнул податься в новое направление, подальше от INXS и это могло быть губительным и не сработать.

- Он даже еще не подписал конракт, - сказала Паула.

Я была смущена – он был уже на середине своей записи и до сих пор не подписал? Он находился под контрактом его звукозаписывающей компании на очередной альбом INXS, но пытался расторгнуть сделку и начать работать как соло-артист. Неудивительно, что он потерял так много времени: мало того, что он избегал нологов, так на нем висели еще два альбома, один из которых в любом случае должен быть выпущен.

Я могла видеть, что Майкл был очень изможден из-за записи и мог даже отлынивать, отсыпаясь весь день. Но Паула ведь не работала над альбомом, тогда почему ее сонное поведение так разительно менялось? Она даже забросила дом за эти дни и когда бы я ни приходила, она выглядела так, будто собиралась фотографироваться в неглиже, или делать сессию для ее автобиографии в Sun. Когда нужно было идти в школу, она накидывала пальто и Майкл, волосы которого отросли и потемнели буквально за неделю, сопровождал ее. Я сказала ей, что очень волнуюсь с тех пор, как услышала, что она принимает такие сильные таблетки и предложила снова начать посещать ее терапевта. Почему бы ей не взять с собой и Майкла? Но она не захотела делиться своим терапевтом с Майклом, так как не думала, что это будет правильным. Все было достаточно ясно; я не стала больше задумываться над этим и пообещала, что позвоню другу, который знал каждого терапевта от Лондона до Аризоны.

Мой друг сделал несколько предложений, людей, которых он знал и которые могли ласково появиться и помочь Майклу пройти через трудную полосу, прежде, чем у Майкла будет возможность самому стать такой трудной полосой.

ЛЮБОВЬ НЕЛЬЗЯ КУПИТЬ.

News of the World поймали Боба в Риме с его новой пассией, тридцатилетней французской актрисой Джинн Мэрин. Про них написали, что они недавно познакомились.

- Это враки, что они недавно познакомились, - сказала Паула, - Он познакомился с ней на Braveheart, перед тем как мы расстались.

Бобу предложили роль в фильме, но он отказался, так как был в турне в Дубаи. Настроение Паулы было мрачным как осеннее небо. Мы сидели в парке с нашими детьми. На Пауле было одето большое колличество одежды: теплая шляпа и сапоги, вместо ее обычных туфлей на высоком каблуке, в которых, она могла бегать за своими детьми, чему я всегда удивлялась.

Она сказала мне, что сосед с другого этажа вышел в ее сад и сказал, что папарацци подкупили людей, чтобы те могли войти в их спальную и гостинную и сфотографировать их в доме. Фотографы сказали, что если кто-то сделает фотографии Паулы в ванной, они прибавят денег.

- Попа Паулы, груди Паулы, Паула взбесится, если они не остановятся, - сказала она.

Но эту тревогу затмило ее собственное беспокойство за отношения, так как она подозревала, что Майкл мечтал уйти от нее. Вчерашней ночью у них была крупная ссора. Подбный скандал был уже не первый, она почти была близка к радости, скандалы излечивали ее страхи перед ссорами, позволяя ей самовыражаться. Но тут у них случилась эта драка.

- Я ему отдала все, - плакала Паула.

Майкл сказал ей, что не знает сколько еще он сможет справляться и быть с «наиболее ненавистной женщиной в стране». Потом он уехал в Лос Анджелес.

Недавно, Майкл сказал мне, что он принимает четыре таблетки Прозака в день. Он задавался вопросом, почему эта дозировка заставляет его чувствовать себя вялым. Мне это казалось чрезмерным. Он улыбнулся мне, как иногда делал, когда думал, что я выгляжу наивной. Майкл обнял меня и сказал: - Ты бесподобна. Такая невинная, не так ли, Джерри Ягодка. Паула знакома с одной женщиной, которая не задает никаких вопросов и всегда знает свое место. Она выписала ей лекарство оптом и Паула дает их мне.

Прозак не был новинкой для Майкла, он принимал эти таблетки после инцидента в 1992 году, когда свалился со своего велосипеда и ударился головой, пробив череп и повредив нервы, из-за чего теперь он мог чувствовать только десять процентов вкуса и запаха. Друзья говорили, что это перевернуло психику Майкла и вызвало приступы депрессии.

Ричард Ловенстин, кинопродюссер, снял Майкла в роли наркомана в своем культовом фильме Dogs In Space, в 1992 году. Этот фильм был о постпанковской группе мотавшейся по Мельбурну. Затем Ричард спродюссировал первое американское видео INXS для хита Need You Tonight, и стал одним из близких друзей Майкла. В интервью, которое он дал после смерти Майкла, Ричард сказал: «С момента того инцидента, Майкл был в упадке. Я никогда не видел никаких доказательств депрессивного сумасбродного поведения или того, что он выходил из себя в припадке гнева до того, как инцидент случился. Я увидел все это после. Однажды ночью, он был совершенно разбит и рыдал в моих объятиях, приговаривая: «Теперь я даже не могу попробовать свою девушку на вкус». Его подругой тогда была Хелена. Для того, кто был настолько чувствителен, это означало потерять первостепенные чувства понятия своего места в мире и я верю, что это повредило его психику».

Майкл сказал мне, что он переставал принимать анти-депрессанты, когда ему становилось лучше. Он сказал, что занимается кик-боксингом и йогой, чтобы бороться с унынием и чувствовать себя более нормально. Но теперь он чувствовал себя так, будто сползает вниз, так как все еще остается в довольно хрупком состоянии, а симптомы инцидента опять всплывают на поверхность.

- Майкл ходил к тому доктору, которого я рекоммендовала? – спросила я Паулу. Она сказала, что у него нет времени, но если они снова будут вместе, она уговорит его назначить встречу.

- Дети слышали наш скандал, - сказала мне Паула, - Пикси спрашивала об этом Майкла.

Я достала из сумки салфетку, чтобы она смогла вытереть свои слезы. Она умоляла меня поговорить с кем-нибудь из прессы, чтобы остановить критику; она была убеждена, что неблагоприятные публикации прекратятся и все будет нормально.

- Они привели его в упадок. Он теперь ненавидит эту страну. Если они и дальше будут продолжать забивать его, думаю, он уедет.

Я снова позвонила Мэтью Райту. Паула была в депрессии и нетерпелива по поводу медленного прогресса, проливающегося из анекдотических историй и постепенно изменяя отношений к прессе. Она хотела чтобы результат был немедленным. Я взяла часть ее разглагольствований, так как думала, что это может быть полезным и даст нам отдохнуть.

- Скажи ему, что Боб требовал, чтобы я спрашивала его разрешения звонить по телефону, обставлять комнаты и даже должна была спрашивать его разрешения, чтобы тратить свои личные деньги. Скажи им, что я поддерживала его материально, когда его идиотский ресторан накрылся.

Я уверяла ее, что Майкл вернется. Он все еще очень сильно любит ее, он скучал по ее очарованию, а ее анекдоты заставляли его смеяться. Он скучал по ее красоте. Она слегка развеселилась: - Посмотри, я поправилась. Я стала толстеть.

Это было впервые, когда лишний вес начал ее беспокоить. Она набрала полтора килограмма и Майклу это нравилось. Его руки всегда скользили по ее сладострастным формам, исследуя и предпочитая «новую Паоло». «Это женщина и эта женщина фантазия мужчины», - говорил он.

Я думала, что она решила заиметь новые формы – у нее всегда был плоский живот безо всяких выпуклостей, просто удивительный животик как у танцовщицы живота, который очень хорошо подчеркивал ее новую грудь.

- Я хочу сделать грудь еще больше, когда у меня будут бабки.

Паула была неуверенна и когда она сказала мне, что хочет за эти месяцы забеременеть, я спрятала свою тревогу. Было слишком рано думать о ребенке с Майклом. Она открыла секрет, что ездила в клинику по зачатию еще в 1994 году.

- Мой доктор дал мне указания, когда я хотела Пичез, он просто подумал, что я захочу с Бобом еще одного ребенка. – сказала Паула.

Паула написала в своей автобиографии, что они с Майклом ходили по детским магазинам в Нью Йорке, в 1988 году. Я думаю, что это была одна из ее шуток; конечно, я даже не представляла, что при нынешних обстоятельствах заиметь ребенка с Майклом было бы приоритетом номер один. Паула уверила меня, что она ходила вместе с ним к доктору за указаниями.

Я пыталась убедить себя, что это был знак его преданности ей, но плачущий малыш, мокрые пеленки, большая семья с финансовыми проблемами, пробел в карьере и пресса, воюющая с ними? Ребенок, это последняя вещь, которую Майкл хочет.

- Воздержись от ребенка,  - посоветовала я, - Подумай о себе и о своих отношениях прежде.

Совет пролетел мимо ушей. 28 ноября, Паула появилась на Британском Награждении Парикмахеров в тесном платье, показывающим ее живот. Пресса начала спрашивать, Паула стала отрицать и они решили покритиковать ее прическу, которая все еще была оранжевого цвета, а очки, которые она надела прозвали «Взгляд Криса Эванса». Несмотря на ее отрицания, я была точно уверенна, что знаю правду. Итак, пока она волновала меня по поводу того, что хочет иметь от Майкла ребенка, она уже его зачала. Не удивлюсь, если она была одержима насчет этой беременности, не удивлюсь, если она была параноиком насчет возвращения Майкла – ее эмоции плескались через край в последние три месяца. У нее начались стремительные изменения, когда я увидела ее через несколько дней после награждения, за которое она получила 5000 фунтов. Паула выглядела очень взволнованно.

Между тем, мои неформальные беседы с различными газетчиками продолжались. В прессе меня представили как одного из наиболее контактриуемых источников. Я чувствовала себя все более уверенной распространяя слухи на «черном рынке», но никогда не позволяла им думать обо мне в профессиональном плане. Моя информация всегда была подписана как «мнение друга». Гуру связи с общественностью, с другой стороны, забеспокоился насчет моего имени и проявил неосторожность насчет моих близких отношений с Паулой, которая могла мне не понравится.Он начал представлять меня как профессионального общественного публициста, представляющую Паулу Йетс, и от звонков не стало отбоя. Я делала то, о чем просила Паула и еще отклоняла слухи о беременности, пока она продолжала спекулировать провокациями, носясь около Службы Материнства, выискивая мельчайший намек на камеры.

Боб все еще собирался с силами; находясь в упадке, но Джинн несомненно водушевляла его. Он никогда не спал с его новой подружкой, когда дочери были рядом – Пикси все еще было нужно, чтобы ее обняли среди ночи и он чувствовал, что это будет неподобающе, если девочки увидят его в постели с Джинн. Аните Джинн понравилась сразу же, как только она ее увидела. Анита была очень осторожна, стараясь не упоминать ее имя при Пауле, спасаясь странными комментариями, что это, типа, так хорошо если девочки видят, что их папочка снова счастлив и что Джинн всегда была мила с ними.

Когда Паула услышала упоминание о Джинн, она фыркнула: - Ему было бы лучше купить себе пуделя. Она ни слова не знает по английски.

Джинн почти ничего не говорила, английский давался ей с трудом и Анита говорила, что Джинн может сказать только несколько слов.

- Biscuit и walkies, наверное, - рассуждала Паула.

Я начала замечать ухудшение в состоянии здоровья Аниты.

- Нино всегда была ипохондриком, - сказал мне Паула.

Это был первый знак, когда ее начала раздражать Анита. И не помогало даже то, что Боб продолжал доверять Аните алименты, строго инструктируя ее о том, что ничего из этого не должно попасть к Пауле, никогда. Анита получала послания по закону, но ее личный счет превышал кредит текущего счета, так как Паула была неспособна платить ей последние четыре месяца. Но, несмотря ни на что, Анита продолжала работать в выходные, потому что очень сильно любила девочек и Паулу. Боб, по всей видимости, не платил ей за выходные, когда она забирала детей и присматривала за ними, а в праздники она проводила время у него, вместе с дочерьми.

- Анита несомненно изменила свое отношение к Бобу, - это был источник жалости Паулы к ее лояльной няне. Паула чувствовала, что Боб доверял ей любые свои беды и надеялся на Аниту. В то время когда они расстались, Анита недвусмысленно поддержала Паулу.

- Она была тем человеком, который убедил меня уйти от Боба, - сказала мне Паула.

Это было странно слышать. Паула, которую я знала, предпринимала большие усилия, чтобы считаться с чужой точкой зрения (кроме того раза, когда она была озабочена Сереной, подружкой ее отца) и даже когда Майкл критиковал кого-то, она принимала сторону защиты. Подозрения изобилировали. Недоверие Паулы было почти ощутимо. Она очень уставала, когда Майкл был рядом и имел склонность смотреть на вещи непропорционально. Он хотел, чтобы она ходила с ним в клубы всю ночь и потом не спешила к детям с утра. Когда Майкл уезжал из дома, чтобы записываться или посетить Лос Анджелес, Паула падала спать. Теперь она была беременна и я с оптимизмом смотрела в будущее. Анита любила малышей и даже Боб думал, что это будет хорошо для Паулы, заметив: - Она всегда была счастливее, когда ходила беременная.

- Девочки хотят назвать ее Тайгер, - сказала мне Паула, когда обнаружили, что у нее будет девочка.

Peter Pan было любимым фильмом девочек, и они обожали Тайгер Лили, маленькую красную индийскую птичку. Паула захотела назвать ее Хавенли, а Майклу нравилось имя Хираани. Они смешивали эти имена по многу раз за месяцы, но несмотря на то, что беременность Паулы была лидиующей темой в доме, она была тайной за пределами. Майкл и Паула собирались в Австралию на Рождество и Майкл захотел сказать об этом своим родителям лично.

- Всего лишь пара недель, дорогая, - Майкл пытался сдержать натуральное желание Паулы рассказать об этом всему миру. Но Паула знала, что Майкл нервничал. Они все время скандалили и Майкл позволял проскальзывать в жизнь своей матери, своему отцу и членам из INXS, а они, в свою очередь, предупреждали его, чтобы он не связывался слишком сильно с Паулой. Он пытался объяснить, что все из эти люди, кто знал ее, волновались в глубине души не только о его интересах, зная историю его отношений, они просто боялись за детей Паулы. Он сообщил ей, что сказал им то, что говорил всем: он полностью принял на себя ответственность за нее и за ее детей, поэтому его семья теперь успокоилась. Но ущерб был нанесен; Паула не способна была забыть все это. Она приняла это слишком близко и никогда не чувствовала себя хорошо рядом с матерью Майкла, и ни с одним из всех этих людей. Майкл ждал, когда они смогут поехать в Австралию, прежде, чем сказать своей матери, но проболтался своему отцу, прежде, чем они уехали из Англии. Келл Хатченс не возопил от радости, сказал мне Майкл.

- Мой отец знал, что это скоро произойдет. Я говорил ему, что он будет ждать десять лет ребенка. Как так случилось, что это произошло так быстро? – говорил Майкл, упомянув, что впервые он переспал с Паулой когда они были в Нью Йорке. Тогда он купил Пауле детскую одежду, вспоминал Майкл, и Паула хранила ее в своем шкафу, завернутую в бумагу все эти годы. Эта история подтверждается в книге Паулы.

Украшения превысили все возможное в первый месяц. Рождество 1995 года пришло в дом Паулы раньше обычного, потому что она, вместе с Майклом, уезжала из Англии 16 декабря.

Мы поехали в ее банк, чтобы забрать 2000 фунтов наличными.

- Дом в этом году выглядит просто магически, - сказала мне Паула. Майкл и Паула вызванивали друг друга около двадцати пяти раз за день. Она звонила ему по поводу каждой мелкой детали, минуту за минутой инструктировала о каждом инциденте, который происходил с момента ее последнего звонка. Смех был звуком, который я слышала очень часто, когда она находилась на линии. Оба были радостны и счастливы, а страхи за них были оставлены в прошлом.

Когда Паула позвонила Майклу в Лос Анджелес, после их крупного скандала, чтобы сказать ему, что она беременна, он не пришел в вострог. Паула, по всей видимости, знала, что для Майкла это была тяжелая новость, но это не беспокоило ее, она была уверена, что он вернется. И он вернулся через несколько дней, с подарками для нее и ее дочерей.

Все было как и раньше, когда мы сидели с Паулой в кафе, где Паула впервые упомянула о том, как она несчастна. И мы снова сюда вернулись, только это уже другая история. Она была счастлива, ее идеей по поводу украшения дома, эмоции плескались через край, и это звучало так, будто ей нужно было вложить в ее планы каждый пенни всех денег: деревья в каждой комнате, лампы соперничающие с остальным освещением и цветные стеклянные сани Санты вместе с десятью северными оленями снаружи дома.

- Я это сделаю за секунду, - смеялась Паула.

Проблемы Паулы теперь были позади. Все было правильно – беременность успокоила ее и даже к Аните вернулось расположение.

- Анита печет трехтонные пироги с фаршем каждый день, не удивлюсь если я потолстею, - улыбнулась она, постучав пальцами по своему животу. Я знала, это означало, что она ценила усилия Аниты сделать великолепное Рождество для нее, Майкла и девочек. Единственная вещь, которая портила предвкушение, задержка Боба в подписи бумаг для виз девочек. Боб оставался на Рождество с девочками. Паула ненавидела быть вдали от них, но имелось соглашение с ним, что девочки, вероятно, предпочитают проводить праздники на Давингтон Прэйери, где они праздновали праздники с самого рождения.

Когда мы поехали домой, машина была наполнена до краев избалованным магазинным кутежом Паулы – ленты, спреями с золотой краской, комнатными спреями с корицей и мускатом, маслянными горелками – и она попросила меня поехать в ее старый дом, на Редберн Стрит.

- Я любила этот дом, он был моим. Я не могу поверить, что я была так глупа, - Паула любила Кингс Роад, посещать тамошние магазины прямо со своего порога, парк, куда она водила своих малышей спать в их колясках и пока они спали, она писала книги и статьи, соседей, которых она знала и с которыми работала, рестораны и кафе, где она встретила многих друзей, магазин Питер Джонс, где она покупала своим девочкам школьную форму. Это было далеко от того места, где она жила сейчас, окруженная высокими квартирными домами не предвещающими комфорта. Не удивительно, что она вложила так много энергии создавая роскошный интерьер своего дома.

Дом выглядел сказочно, когда Паула закончила его украшать. Анита поехала в магазин Toys R Us и привезла мешок подарков и мы все занялись их упаковкой, раскладывая после под елку. Это было тогда, когда сила и любовь в отношениях Паулы и Аниты стала более очевидной: время и усилия, которые они приложили давали свои результаты. Они вместе смеялись и вспоминали старые истории о девочках, пока заворачивали подарки, а ликование присутствовало на их лицах, когда они разговаривали о том, как будут счастливы девочки, когда откроют свои подарки. Анита соорудила новую мини-кухню в их игровой комнате, потому что она чувствовала, что для них будет бессмысленно ждать до Рождества и Паула согласилась. Паула никогда не сомневалась в том, за что Анита просила ее заплатить, волнуясь, прежде всего, о дочерях. Когда Анита предложила сделать в гардеробе открытые полки для ленточек, шляп, шарфов, носков, трусиков и косметики, прямо до Рождества, Пула сделала их. Когда дети жаловались, что их кровати были скучными, по сравнению с маминой, Паула и Анита поставили балдахины с нарисованными на них розами, которые были достойны передачи House And Gardens.

Паула вся светилась; ее волосы снова были белыми. Не такие обесцвеченные, как ее товарный цвет, гораздо мягче, как у приличной матери в положении, и это ей шло. Она говорила о наращивании волос – по всей видимости, эту идею предложила Наоми Кэмпбелл – но она хотела подождать до того времени, когда вернется из Австралии. Я не могла представить Паулу с длинными волосами, но она сказала, что хочет сделать их ниже своей задницы.

Майкл уделял Пауле особое внимание в день перед их Рождественской вечеринкой. Утром она чувствовала себя больной и плаксивой. Я волновалась, что ее слезы были спровоцированны нашим разговором накануне вечером. Еще я беспокоилась по поводу того, что она продолжала употреблять Прозак и Рогипнол во время своей беременности, поэтому когда она закачалась на своих ногах в тот день, я спросила ее о лекарствах и попросила ее остановиться. Паула была очень убедительна в своих уверениях, что она шатается от токсикоза, усталости и головокружения.

Внимание Майкла казалось просто неправдоподобным. Он никогда не оставлял Паулу без присмотра, никогда не убирал руки от ее тела весь день. Их поцелуи и прикосновения стали такими страстными, что к приходу гостей, они посмотрели на меня, чтобы я заняла пришедших разговором. Паула паниковала, потому что Боб чинил препятствия насчет того, чтобы увезти девочек в Австралию. Это было 14 декабря, за два дня до скандала Паулы и Майкла, и препятствия были внушительными из-за которых девочки вряд ли смогли бы поехать в Австралию на Рождество, так как у них не было виз.

Майкл снял для них дом на пляже Голд Коста и очень был заинтересован в том, чтобы познакомить девочек со своей семьей. Но Паула была в отчаянии: - Я не поеду если девочки не поедут. А все потуги Майкла, похожи на обезьяньи.

В одиннадцать часов Боб наконец организовал документы. И вот только теперь настали осложнения, которые означали, что девочки не полетят до того времени, как планировалось. Несмотря на эти волнения, Паула руководила Рождественской вечеринкой. Она наняла человека, который изображал Элвиса и во время всего вечера, она таинственно говорила, что ждет прибытия подарка Майкла. Она наслаждалась своей беременностью празднично сообщала, как она прижимается к Майклу, когда слышит песни Love Me Tender и Are You Lonesome Tonight.

Паула получила чек на 1000 фунтов в качестве подарка от поклонника, который следил за новостями в ее денежных проблемах. Я боялась, что она потратит эти деньги на вечеринку. Бухгалтер Паулы, также, названивал. Его предупреждения были ясны и он настаивал, чтобы Паула блокировала ее кровоточащий банковский счет. Возможно, Боб был мудр в том, что давал Аните деньги на содержание.

Паула пригласила на вечеринку одну мою хорошую подругу и мы вместе смеялись над плоским исполнением попурри из песен Элвиса, а потом ретировались на кухню. Паула была не слишком обеспокоена, когда Майкл начал болтать с моей подругой, которая была невероятно красивой, умной и талантливой. Майкл простирал свою необычную магию, которая делала ее крайне непринужденной и которую, как я заметила, Паула активно поощряла. Это казалось совершенно подлинным и жестоко отражало скрытый мотив. Но Паула описала их случайную сессию, как трехразовую кровать. Когда-то я была свидетелем того, что Майкл и Паула пробовали совратить официантку, чтобы забрать ее с собой, когда мы уходили из ресторана.

- Майклу нравится это, - объяснила Паула, - Он делает то, что делают многие мужчины, если быть честной.

Склонность Майкла к новизне не беспокила Паулу. По ее мнению, каждый мужчина фантазировал о том, чтобы переспать с той или с другой женщиной, что было просто частью развлечения.

- Что он делает? И как ты справляешься, когда ты видишь, как он окручивает другую женщину прямо под твоим носом?, - спросила я, зная, что ревность и незащищенность в этой ситуации могут вполне появиться. Она объяснила, что есть большая разница между сексуальной ревностью и сердечной. Она сказала, что уверена в том, что сердце Майкла находится рядом с ее сердцем, даже если член был рядом с кем-то другим. Может быть наркотики играли главную роль в их жизнях. Паула отрицала, что употребляет нелегальные препараты, но как насчет симулянтов в сексе? Были ли их исследовния в этом наполнены алкоголем или чем-то более крепким? Уверена, она принимала что-то, чтобы избавиться от скованности, я знала это... но может быть Паула и Майкл медитировали, чтобы избавиться от скованности.

- Майклу нравится наблюдать, - подмигнула она и добавила, - Я никогда прежде не встречала женщин, которые были привлекательны сексуально, но во мне кое-что есть. Сейчас, я фантазирую насчет девушек тоже – а эти груди уже дали удовольствие в более шикарном сексе. Я спросила ее, как насчет проникновения, она захихикала и сказала мне, что они использовали пластиковый член для этого. Она все это говорила так натурально и нормально. Когда Паула была ребенком, она была совершенно опытной в необычных сторонах секса. Ее мать была беззаботной и писала пылающие романы, а потом разрешала их читать Пауле. Ее отец, по кличке «Бишоп» был серийным волокитой, имея склонность к юным девушкам.

- Не так уж это и грязно, Джерри. Майкл любит женское тело, оно как искусство для него.

Паула описала, как он инструктировал ее и другую девушку по поводу того, что они должны были делать друг с другом и затем включился в игру сам, так как они приняли его предложения. Иногда он мастурбировал и фотографировал... иногда он падал спать и позволял им делать с ним все, что они хотят. Паула говорила все это без доли смущения. Она чувствовала, что Майкл был тем человеком, «который мог бы быть и девушкой иногда», он любил экспериментировать переодеваясь в женщину, лежа между двумя партнершами и экспериментировать при этом легкие шлепки. Она впечатляюще понимала его нужды и потребность потакать им. Может быть, именно из-за этого он всегда называл Паулу свлим другом по духу? Я помню, как он сказал: - Я не знаю откуда начинаюсь я и где заканчивается она, но я знаю, что мы были вместе и раньше. Мы понимаем друг друга больше, чем то, чему научились живя отдельными жизнями раньше.

Было около девяти часов вечера, когда Паула подвела Майкла к входной двери, обняла его за шею и сказала: - Счастливого Рождества, милый.

Снаружи, когда мы все собрались, стоял самый новый блестящий красный дорожный мотоцикл Дукати, обернутый большой розовой лентой. Майкл был очень взволнован, когда сел на него и проехался туда и обратно по дороге без шлема.

Паула позже сказала, что это чудо стоило ей свыше 10 000 фунтов. Может быть в этот день было слишком много волнений для нее? Когда позже вечером, я вышла в ванную, то увидела Паулу, она схватилась за перила  двумя руками, так как споткнулась, когда спускалась с лестницы. Я потом спросила Майкла, все ли с ней в порядке, он посмотрел мимо меня и ему потребовались секунды, чтобы сосредоточиться на моем вопросе, он уверил меня, что она страдала от недостатка железа и чувствовала токсикоз.

- Как насчет Рогипнола, она все еще принимает его?

- О, Джерри-Берри, ты слишком много переживаешь, с ней все в порядке, - ответил Майкл.

Мне было плевать, что Майкл сидел на чем-то покрепче, чем шампанское, я была уверена, что это так. Если и были приличия, можно было бы сказать, что он никогда не менялся, не подавал ни единого признака, кроме счастья и здоровья. Но Паула была не в том положении, чтобы экспериментировать.

Мой короткий ответ был отрицательный, отрицательный и еще раз отрицательный, если журналисты спрашивали меня о ребенке. Поэтому я была совершенно озадачена, когда эти новости появились в прессе прямо за час до их отлета в Австралию. Я спросила Паулу, знает ли она кто бы мог выпустить подобную информацию и она одарила меня очень знакомой мне улыбкой. Когда самолет взлетел, увозя счастливую пару на другой конец света, колеса машины под названием пресса повернули старое по отношению к новой истории:

Наглая Паула на прошлой неделе начала бракоразводный процесс, выстроив его на неверности Боба. Этот возмутительный поступок доказывает, как Паула обогащается на ее загаженом романе с Хатченсом и продает интервью о своей любви всей ее жизни первому встречному, кто готов за это платить. Это, также, доказывает, какая она великая мамаша, обесцвеченная кукла Паула Йетс, бросила вчера своих детей и радуется праздничному перерыву в Гонк Конге вместе с ее отвратительным приятелем Майклом Хатченсом. Паула, которая всегда блеяла о родительской святыне, оставила Фифи, Пичез и Пикси с бедным старым Гэлдофом, после того как начала бороться за опекунство. И, возможно, вы также разделите мое желание, чтобы обратно она села на самый тихоходный корабль.

Я надеялась, что она не прочитает английские газеты на самолете – она обещала держаться подальше от таблоидов. Ее звонки стали менее частыми, пока она отсутствовала и я приняла это за знак, что она остепенилась.

Паула и Майкл прилетели на Голд Кост, где у матери Майкла, Патрисии и его отчима, Росса, были апартаменты. Майкл нанял телохранителя ради этого путешествия и собирался появиться на крестинах новорожденной дочери его брата Ретта, на пляже в Байрон Бэй. Майкл привез Паулу в своем Бентли, который, как правило, парковал в гараже своей матери. Он был возбужден; как сказала мне Паула и очень хотел встретиться со всей его семьей, особенно, с Реттом.

Пауле слегка было невтерпеж, однако, по настоянию Майкла, они оба держали свою новость при себе, до тех пор пока не закончатся крестины и когда вся остальная часть семьи приедет в Сидней – он не хотел испортить особый день своей новой племянницы Зои Энджел. Майкл был очень удивлен, когда обнаружил, что его мать уже знала. Патрисия сказала ему, что эта новость путешествовала из Англии и прибыла сюда вперед них.

На остаток отпуска, Майкл арендовал ошеломительный дом на пляже, но они так и не достигли их конечной цели пребывания. Анита позвонила и сообщила отчаянную новость о Пикси – у нее была высокая температура и Боб решил, что она вряд ли поедет до выздоровления. Паула согласилась с этим предположением, и без колебания села на первый самолет до Англии, оставив унылого Майкла наблюдать за закатом солнца в одиночестве. Когда взволнованная Паула прибыла и вошла в двери дома,  к ней выскочила Пикси, поприветствовав ее: - Мне теперь гораздо лучше, мамочка!

Паула пожертвовала двумя неделями с ее возлелеянным мужчиной в пляжном раю ради вероятной возможности того, что ее ребенок заболел гриппом, что для меня сюрпризом не было. Это все о том, какой она была матерью. Многие матери отреагировали бы также, но некоторые бы подождали двадцать четыре часа, надеясь, что наступит улучшение. Паула с тяжестью вспоминала этот случай. Она не жаловалась и не сожалела. Ей было только грустно за Майкла, который был глубоко расстроен ее потерей. Пауле было наплевать на недовольную реакцию семьи Майкла по поводу четвертого ребенка: - Я скажу только одно, никто даже не собирался открыть ради этого случая бутылку шампанского.

Паула сказала, что она даже не знает, за кого она чувствовала большее сожаление, за себя или за Майкла. Никто из семьи Майкла не был неодобрительным, напротив, все они были слишком вежливы, чтобы это походило на откровенность – но было достаточно ясно, что они все предпочли бы, чтобы он не связывался с одинокой женщиной у которой слишком много багажа. Но было и то, что они не договаривали, именно это Паулу беспокоило больше всего. Гормоны, в конце концов, достигают критического состояния во время беременности, напоминала я ей. Я поощряла ее посмотреть на ситуацию с их точки зрения, ведь их беспокойство за Майкла не означало то, что они хотели ее унизить. Если бы они хотели, как она подозревала, они попытались бы развести их и уговорили бы его остаться в Австралии и могла ли она не заметить того, что они хотят присмотреть за ним, как семья, которая могла настоять на своих интересах?

Паула сказала мне, что ей понравились Ретт и Мэнди, а также обаятельный отчим Майкла, Росс, и что Келл, отец Майкла повел себя бестактно, оставив стоять старые фото своего старшего сына с его бывшими девушками, включая Кайли и Хелену, но это небольшое невинное хвастовство так и не покинуло ее мысли. Именно от матери Майкла, Паула чувствовала наибольшую угрозу. Могла ли она, спросила я ее, ожидать чего-то большего от Патрисии, возможно, она просто ревновала к материнскому отношению Патрисии к Майклу? Напомнило ли это ей, что у нее не было таких со своей матерью? Это узы, предупредила я ее – они не могут быть разорваны, особенно, если мужчина под вопросом, такой ненадежный, как Майкл.

Между тем, Майкл отдыхал со своими друзьями, которых он знал всю свою жизнь, окруженный обожаемой местной прессой, которые до сих пор считали его рок-героем, и ходил по разогретому песку своими ногами. Было очень грустно, что пока Майкл был в лоне своей семьи, получая всю безоговорочную любовь и поддержку, в которой он нуждался, излечивая свои муки, через которые прошел за все эти годы, Паула находилась на другой стороне земли в тоскливом зимнем Лондоне с его каждодневной ненавистной доставкой почты, и не имея поддержки. Раздражало то, что он некоторое время не мог позвонить домой, потому что телефонная линия была мертва (Паула не заплатила за телефон). Майкл начал задавать вопросы, а Паула избегала оправданий. Аниту проинструктировали беспечно попросить у Майкла кредитную карточку, прежде, чем он отключится от линии, так как Паула куда-то подевала ее собственную. Паула слишком сильно стеснялась попросить сама. Ничего не подумав, Майкл одолжил номер своей пластиковой кредитки и именно с этой карточки Паула оплатила счета за телефон, поэтому они могли разговаривать. Она сказала Майклу, что ее телефонная компания ошиблась и теперь решает эту проблему.

Вся страна была против них, а теперь и телефонная компания. Майкл позвонил и наорал на каких-то работников по поводу их некомпетентности, которая осложняет его разум из-за их неспособности смириться с тем, что он сказал и с тем, что они позже увидят в их записях.

Я сказала ей, что она должна была приехать чистая от лекарств. Я была уверена, что здесь останавливался Майкл и напомнила ей о разговоре, который у меня был с ним несколько недель назад, когда он наслаждался ужином в моем доме.

Он все еще чувствовал негативные флюиды, исходящие от некоторых членов из его группы, друзей и семьи, относительно его отношений с Паулой.

- Это не в сторону Паоло, это в мою сторону. Посмотри в мои записи, еще три года и меня не станет, - Майкл мог предвидеть их цель, но он хотел доказать им, что они не правы, - У нас у всех есть пустые дни, - сказал он, очень желая вернуть свои ранние дни, - Я люблю девчонок. Рождение ребенка превращает мальчика в мужчину.

Я сказала ему, что все, что он делает для них всех, это так восхитительно. Как обычно, дети любили его, и вознаграждение было безграничным – которое, он сказал, уже видел. Ему нравилось помогать Пауле со школой, присутствовать на их играх, учить Фифи кик-боксингу, накручивать волосы Пичез бигудями, обнимать их, когда они плакали. Он сказал, что всегда знал, что любит детей, но никогда не ожидал, что полюбит так: - Они не проблема, они привелегия, которая нам дана.

Он думал, что это была отвратительная идея думать о Пауле, как о женщине, которая имела с собой нежелательный багаж: - Эти люди должны провести хоть один день с этими детьми, чтобы понять.

Майкл знал, что у него были проблемы в отношениях. Весь прошлый год он рассматривал эту проблему, прежде чем начать встречаться с Паулой. Он захотел этого. Почему он сбежал от своих гармоничных отношений? Что делало его счастливым? Он волновался о том, что скоро ему стукнет сорок, «грустный распутник, путешествующий по клубам ради еще одной долбаной ночи». Он был у терапевта пару раз. Только за два сеанса, он начал понимать, что его страх перед обязательствами был навязан разводом его родителей. Его младший брат Ретт был очень трудным, он реагировал на напряженность в доме восстанием, решив, что Майклу отведена роль хорошего мальчика. Майкл чувствовал себя обремененным, играя роль святого и ощущал ответственность за материнскую боль, которую он впитывал как губка.

Когда мать Майкла решила уйти от его отца и оставить семейный дом, она поняла, что может вырастить только одного мальчика и выбрала Майкла, потому что Майкл вел себя хорошо, Майкл слушался, Майкл понимал. Груз ответственности за счастье его матери подавил его, лишил его беззаботных дней бунтарского подросткового периода, когда он рос, и он изучал его. Позже, когда он стал более зрелым, он проживал эти бунтарские годы на полную катушку.

Патрисия и Майкл были очень похожими, кроме того, что «у нее было больше баллов», - смеялся Майкл, - Я очень счастлив, что она нашла Росса. Моя мама заслуживает лучшего. Никто и не сомневался, что он яростно защищал ее. Он критиковал ее, что она оставила его брата с отцом Келлом, но никогда не критиковал за то, что она приняла такое решение. Майкл был близок к тому, чтобы изгнать своих демонов и настроился сделать это, потому что понимал, что не хотел причинить боль своим детям, которую они с братом пережили.

До нынешнего времени он защищал себя от диллемы, держась от любых отношений на расстоянии.

- Я не подведу своего ребенка, неважно, что произойдет, я не подведу, - говорил он решительно.

Я предложила, что он мог бы высказать свои чувства журналисту, которому доверял, процитировать что-то, и его публичное восприятие изменилось бы в лучшую сторону. Но Майкл сказал, что он защитник рок-н-ролла; его менеджмент хватил бы приступ, если бы он начал распылять свои чувства – к тому же, он собирался делать свой альбом, - Я не собираюсь ссылаться на свою невинность в Австралии, почему бы этой отсталой стране не понять это?

В феврале 1996 года, Паула выставила свой дом на продажу. Новый год не принес изменений в прессе и в ее карьере, на которые мы надеялись. Паула еще больше впала в депрессию. Таксистская фирма, которая забирала и отвозила ее детей в школу и назад, закрыла ее счет, так как Паула задолжала им сотни фунтов. Далее, Пауле внезапно предложили контракт с Sun. Это были хорошие новости, но созданые фотографии вызывали осуждение, что впрочем можно было ожидать.

- Ты знаешь, что произойдет, - сказала я, - Нужно найти другой путь, чтобы решить твои проблемы.

- Я не могу упустить это предложение, - ответила Паула.

Ее попросили вернуть чековую книжку и кредитные карточки. Она ждала гонорар за автобиографию около шести месяцев и должна была выплачивать 1000 фунтов в неделю кредит за дом.

- Что ты предлагаешь делать в этом случае?, - спрашивала она.

Напряженная реакция последовала от директора ее банка. Он наведался в дом Паулы так как не хотел больше обеспечивать предположений для прессы. Паула принимала его в своей большой гостинной, пока мы с Анитой ожидали приговора в маленькой комнате. Кроме того, Паула получила громкий всплеск на первой обложке журнала по поводу ее новой прически – эта фотография выглядела смешной. Паула чувствовала крах, унижение, она могла сделать что-то не так, она могла даже сделать себе такую прическу, чтобы обойти привлечение наихудшей критики. Теперь она была в бешенстве, так как парикмахер получил еще и чаевые от прессы.

Паула, Анита и я сидели около камина, пялились на дверь, тихо обсуждая новости, доставленные директором банка.

- У тебя есть хоть какие-нибудь деньги? – спросила Анита голосом, дрожащим от страха.

- Пять фунтов, - улыбнулась Паула своей шутке.

- Может тебе попросить у кого-нибудь помощи? – предложила я, имея ввиду близких друзей Паулы.

- Нет, слишком унизительно. Ты понимаешь? Мне нужна работа.

- Может Майкл поможет тебе? – продолжала я.

Паула сильно затрясла головой: - Это еще более унизительно. Он уже помог мне с формой и обувью для детей, и купил машину.

Боб забрал у нее шестиместный Рено Эскейп для своих поездок в кафе на Кингс Роад. Он сказал ей: «Извини, это собственность компании Planet 24». Это означало, что она не может пожаловаться. Анита пыталась убедить его, купить вместо этой машины другую, такси было раззорительно для них. Мне пришло в голову, что если Паула могла позволить купить Дукати для Майкла, она вполне могла позволить купить машину. Паула посмотрела на Аниту и сказала: - Все, что у нас есть, это деньги на хозяйство.

- Извини, Паула, но они мне нужны, к тому же Боб взял с меня обещание не отдавать их тебе, - поежилась Анита.

Паула казалась подкошеной. Анита чувствовала то же самое. Она устала ободрять Паулу пустыми банальностями: все будет в порядке, мы найдем решение, это не продлиться слишком долго, Боб даст тебе больше денег. Паула была загнанной в угол, она не могла принять благотворительную помощь от Майкла, ее дом мог быть перепродан, если она не примет предложение от Sun: контракт на 100 000 фунтов в год за написание еженедельной колонки. Это была хорошая сделка для любого журналиста, но это была сделка для издания, прежде всего. The Sun не хотели чтобы Паула выражала свое мнение, они хотели чтобы это был дневник ее собственной жизни, а в конце ее беременности, они ожидали довольно большой кусок: эксклюзивные фотографии ребенка. Единственным преимуществом было то, что теперь мало кто из газет решился бы в открытую их аттаковать. Именно ирония определяла жизнь Паулы, так как на нее охотилась пресса, ловила и обрачивала все против нее.

Паула окунулась в самую опасную борьбу, которую она когда либо имела – она хотела забрать дом у Боба. Это был единственный путь покончить с бездомностью. Она не понимала, почему Майкл должен покупать ей дом.

- Все думают, что он гораздо богаче, чем на самом деле, - сказала мне Паула, - Все его деньги завязаны.

Все активы Майкла были вложены в офшорные счета; инвестиции должны были гарантировать нименьшее вычитание налогов и обязывали посмертно. Его деловой партнер установил, что Майкл должен тратить 20 000 фунтов каждый месяц – по моему, щедрые карманные деньги, но для Майкла с его высоким жизненным стилем, это был очень маленький бюджет.

 ВЕЛИКОЕ ОЖИДАНИЕ.

Паула позвонила мне, чтобы проверить прибыли ли цветы, которые она организовала для вечеринки. Я устраивала место проведения, чтобы сопоставить Паулу и Майкла с моими общественными контактами, которые имели строгие правила насчет влияния медиа. Сюда входил высокопоставленный представитель и Дэвид Монтгомери, руководящий шеф группы Mirror. Я надеялась, что эти люди увидят настоящих Майкла и Паулу, как противопложностей карикатур таблоидов, они могут быть впечатлены и использовать их влияние, чтобы изменить отношение прессы.

Паула приехала без Майкла. Минуту назад ему позвонили из INXS насчет следующего альбома Elegantly Wasted. Женщины украдкой вздыхали от разочарования, так как персональное появление Рок Бога Страны Оз сводилось на минимум в этот вечер. Паула тоже была разочарована, но вела себя с достоинством хозяйки и скромностью хорошей девочки. Я посадила Паулу около Дэвида Монтгомери, наблюдая и надеясь, что они смогут пообщаться. Но он, казалось, не пытался проявлять ничего, кроме обычной плоской вежливости в ответ на ее существование. Предметы политики и бизнеса были обговорены и я забеспокоилась, что беседа могла застрять где-нибудь за пределами мира и никогда не затронуть проблемы Паулы.

Паула вела себя скромно весь вечер, приспосабливаясь, вместо того, чтобы оспаривать. В продложении вечера, беседа упростилась и нам всем стало весело. Дэвид все еще не разговаривал с Паулой. Во всяком случае, я заметила, что он оценивал ее своим странным боковым взглядом – сканировал, обрабатывал и подсчитывал – пока она говорила с его партнером. В конце концов, он повернулся к Пауле и сказал: - У тебя настали тяжелые времена, не так ли?

- Это ты так сказал, - ответила Паула нервничая.

Паула сказала очень малую часть из того, о чем подумала – просто достаточно показать, что ее стоимости был нанесен ущерб. Они говорили о политике, обсуждая мировой процесс в Северной Ирландии, о любви, которую она испытывала к своим детям и о благословлении нового малыша. Я была впечатлена ее сдержанностью; она не омрачала вечеринку своим горем, вместо этого она развлекала нас своими историями.

Представитель повернулся к Пауле и сказал, что люди думают про нее, но по его мнению, она была достаточно честна, чтобы оставить своего мужа и начать другие отношения, а также заиметь нового ребенка. Паула поблагодарила его за это замечание.

- Мы поговорим о твоих затруднениях, Паула. Я поговорю еще об этом с Джерри завтра. Я знаю людей, которые смогут тебе помочь, - он нежно улыбнулся ей и когда она уходила, он сочувственно обнял ее, подчеркивая свое намерение помочь. Мне позвонили на следующий день, поблагодарив меня за вечеринку, и мне было приятно услышать, что Дэвид был удивлен разнице между настоящей Паулой и популярной иконой – все так говорили, если однажды встречали ее. Возможно, вечер прошел по плану.

В любом случае, если бы я надеялась, что стратегия моего долговременного представителя могла начаться с медвежей услуги, я все еще беспокоилась бы насчет Майкла и Паулы. Майкл обнаружил, что беременность была трудным делом. Первоначальная эйфория ушла и он чувствовал, что встает лицом перед реальностью: мама в ожидании с бешенными гормонами, которая снова устраивала сцены к удовольствию ее друга, но теперь она, также, начала плести свое гнездышко. Он выступал и шатался по клубам, встречая возрастающее сопротивление Паулы. Однажды ночью, в феврале, он вытащил ее на концерт Black Grape в Брикстонскую Академию и после они прошли за сцену. Вечеринка была дикой, но Паула хотела поехать домой и разразился скандал. Она была выгнана вышибалой и посажена в такси.

Из-за ее паранойи и отчаяния по поводу Майкла, Паула уже доказала, что желает следовать за ним в ад и обратно. Но в ту ночь она чувствовала себя больной, очень расстроилась и испугалась, что он не показал ни малейшего желания отказаться от своих ночных посиделок. Все это привело к серии ссор, после которых они пришли к компромису, что Майкл может выходить куда-то только пару раз в неделю и в то время, пока он работает.

- У него столько энергии, я просто не могу с ней справиться, - говорила Паула.

Но теперь можно было чувствовать некоторую расслабленность насчет денег, с тех пор как Майкл оплачивал большинство домашних расходов и давал Пауле 1000 фунтов в месяц карманных денег, перечисляя их на ее банковский счет, а не на нянин.

Отношение Майкла к роли отца для девочек Паулы стало более уверенным.

- Боб только тогда понял, что он отец, когда я появился, - говорил он.

Это звучало высокомерно, но во многих беседах, которые я с ним вела насчет нужд детей, он всегда хотел обо всем знать и все делать как можно лучше. Всего лишь год назад, он отошел от праздного беззаботного существования; возможно, немногочисленные ночи с его друзьями не были беспричинными. Я ожидала, что он успокоится и больше будет рад своей отвественности, с чем Паула соглашалась.

Но рок-н-ролл продолжал приносить в жертву их отношения. Майкл вернулся с Британского Награждения яростно плюясь. Наверняка, это было одно из многих мест проведений, где он и Паула могли гордо ходить с поднятыми головами, где вся пресса либо игнорировалась, либо праздновала. Майкл представлял к награде Лаема и Ноэля Галахеров. Oasis вели себя как новые парни в рок-н-ролле весь вечер. Потом, когда Ноэль принял награду от Майкла, он не удержался и сказал: - Бывший не должен давать награды будущим.

Это была вещь из-за которой пресса могла аттаковать на каждому шагу, но быть названным «бывшим» перед всей индустрией и миллионами зрителей у телевизоров, это было для Майкла равносильно смерти. Oasis устроили погром не нарушив аспекта Британского Награждения. Я была потрясена, услышав от моей надежной подруги, что она видела Паулу нюхающей кокаин, в ту же ночь. Она могла и ошибаться. Это было сомнительно и немыслимо, так как Паула была знаменитой трезвенницей и свирепой насчет здоровья, особенно в период своей беременности.

Паула до сих пор преследовала любовницу своего отца, Серену, посредством суда. Все шло не очень-то хорошо, на это требовалось тратить громадные суммы денег, но вскоре Паула добилась благоприятного постановления и сменила замки в доме. Вскоре после этого, Серена сменила замки тоже; кто-то, по всей видимости, проник в дом и забрал памятные вещи Джесса.

- Это погано, так погано, - сказала Паула, после того как полицейский спросил ее о вещах, которые были потеряны. Пауле сейчас нужен был дом больше чем раньше и она решила, что если она выиграет процесс, она продаст его, чтобы расплатиться с долгами, но успех был недостоверный, так как процесс находился в состоянии неопределенности, пока суды принимали финальное решение. Это был не просто дом, который она хотела заполучить, все еще скучая по отцу. Она скучала по нему сейчас еще сильнее, чем в то время, когда он умер, говоря мне: - Он полюбил бы Майкла и вразумил бы Боба, если бы был еще жив.

Следующая задача Паулы была это обсуждение ее финансовой ситуации с Бобом, если возможно, то конечно мирно. После серий звонков и встречь, она пыталась писать обращения к нему, где она определяла его ответственность, но встречала каждый раз каменную стену и это начало расстраивать ее. Паула обратилась к нему по поводу дома и по поводу разумной поддержки, но ему ничего не было нужно.

- Он так раздражительно спокоен, а я начинаю быть все больше похожей на Минни Маус, - сказала она после очередного разговора с Бобом по телефону.

Их отношения проходили через очень странную полосу. Мне казалось, что их роли совершенно поменялись и Паула комментировала мягкий тон Боба каждый раз, когда они говорили о детях. Анита верила, что Боб все еще любит Паулу и может забрать ее обратно мгновенно. Паула была не в настроении слушать подобные сентименты.

 - Да, я все еще люблю ее – дерьмо! – насмехалась она, - Почему он тогда вызвал полицию? «Я просто подумал, сможете ли вы закрыть ее этой ночью, потому что мне нужно показать ей, как сильно я люблю ее».

Она припомнила инцидент в доме Боба, когда девочки остались с ним. Когда Паула ехала на Британское Награждение, она заскочила в свой старый дом, чтобы посмотреть Пикси, у которой была инфекция в ухе. Еще раз Паула попыталась обсудить с Бобом нехватку поддержки, которую он ей оказывал. Боб спокойно отказывался сдвинуться со своей точки зрения. Паула сказала ему, что он даже не приготовился внести вклад, чтобы заплатить Аните, чьими услугами он пользовался в выходные, а только сказал: - Пусть твой дружок платит.

Растроившись, Паула потеряла свое хладнокровие вылила поток обвинений на него. Боб захлопнул дверь, выставив ее на улицу, и в этот момент разьяренная Паула швырнула камень в окно, напрочь разбив его.

На следующее утро Боб написал заявление в полицию и камень превратился в кирпич. Паула хихикала, когда говорила об этом позже. Она описала ужас на лице Боба, когда в конце убегала оттуда. Он мог и не понимать изменений ее личности, после всех тех лет ее молчания в ответ на его гнев, и уклонений входить в ее комнату. Теперь это провоцировало ее вспышку гнева по отношению к нему.

Одна из колонок Паулы в Sun была теперь ее законным голосом. Там Паула отказалась подтвердить тот инцидент – разбив спор как брошенную гальку. Но как же насчет остальной прессы? Через неделю после выхода ее статьи в Sun, и через две недели после случившегося, камень бросило издание Mirror. БОБ ВЫЗВАЛ КОПОВ ДЛЯ ПАУЛЫ; она швырнула камень, поскандалив из-за его любовницы, гласил заголовок. Наш старый друг Мэтью Райт приписал кусочек, но это оказалось решающим в позиции Боба.

В любом случае, далее последовала другая статья в той же газете, гласившая: Я НЕ ДАМ ЕЙ НИ ПЕННИ, в которой несомненно слышалась интонация против Боба. Статья описывала финансовые проблемы Паулы в разбуженном разводе. И, хотя, автор пытался искусно сбалансировать обвинения, на Бобе это отразилось хуже. Даже новый роман попал под атаку, приятная параллель. Несмотря на то, что жестокости нигде не слышалось, из укрытия стреляли по Пауле и Майклу, а Джинн предложили роль такой же злодейки, какую навязывали Майклу. Статья заканчивалась двусмысленно: Но непохожий на роман Боба и Джинн, роман Паулы и Майкла держится строго под укрытием.  В контексте указывалось, что было более приемлемо не щеголять новой любовью, прежде чем старая полностью не завершится – голосуйте за Паулу и Майкла.

Мы с Паулой были заинтригованны. Это была первая статья в господстве газет, которая казалось наложило сомнения на поведение Боба, с тех пор как его роман начался. Это было очень интересно; хотя совершенно не льстило Пауле, будто чувства были потрачены на расстроенный имидж святости Боба. Статья выглядела так, как будто была открыта для разговора, потому что Мэтью включил туда много деталей, которые я предложила ему, но которые он держал про запас.

- Хорошо, что за история? – ответил он, когда я настаивала на том, что там не было кирпича, это был всего лишь маленький камень и Боб вызвал копов из-за своей мелочности. Я была удивлена вопросом Мэтью, он хотел получить детальную картину мучительного положения Паулы. Не больше того, что «она принесла себя в жертву», не больше того, что «ты беременна от серийного волокиты рок бога». Он делал бизнес, он хотел все факты и он хотел все, что у меня было. Поэтому я дала ему то, что он хотел. Это было возможностью разгрузить все, что у меня было и я уже чувствовала себя более комфортно по поводу того, что он использует все, что я скажу. Он согласился с тем, что Паула не должна давать интервью непосредственно, и все, что я дала ему, должно было продолжать появляться в сопровождении слов «приятель сказал», «друзья сказали», но он сообщил, что завтра будет уже другой всплеск. Что могло быть горячее, чем эти внезапные перемены?

- Это поднимет внезапный интерес к истории... между нами, редактор приходил пару дней назад и захотел все раскрыть, - сказал он и потом добавил, - Мы собираемся сделать это самой большой историей десятилетия среди знаменитостей... и мы поддержим Йетс.

В эту ночь мы с Паулой вместе грызли ногти, беспокоясь о том, что будет в газете, которая выйдет с утра. На следующий день финасовые проблемы Паулы внезапно высохли – Mirror напечатала эту историю на странице вместе с полным очертанием долгов Паулы: четырнадцатый Верховный Суд выдал ей повестку; долг в 100 000 фунтов, плюс-минус, включая ее кредит по выплате за дом, задолженность за аренду, дефицит кредитных карточек, телефонные счета и счета за такси, 45 000 фунтов за аренду и нанесенный ущерб собственникам особняка Мэйфайр, где Паула жила после того, как рассталась с Бобом; 20 000 кредитная задолженность за дом в Клэпэме; 1 000 фунтов в неделю, чтобы покрыть заем; 23 000 фунтов задолженность по кредитной карте банку Американ Экспресс и, в конечном счете, тысячи фунтов задолженности такси, которое возило ее детей в школу. Статья разрисовала внимание к факту, что если бы эти долги были приговорены, дочки Гэлдофа ходили бы в школу пешком целую милю. Все это показало совершенно мрачную картину , но обвинение постучалось прямо в двери Боба и его лицемерие было выявлено: Боб тогда сказал: «Я правда надеюсь, что с ней все в порядке и я помогу ей чем смогу».

Мы с Паулой не стали забегать вперед, чтобы посмотреть обратную реакцию в других газетах, теперь мы меньше всего были связаны с прессой на которую могли полагаться. У нас был карт бланш и мы могли сказать все, что мы хотели про Боба, зная, что все, что мы скажем обязательно отпечатается на бумаге. После обеда у нас настало веселье, когда мы заговорили о следующей атаке, страстно поддерживая импульс о том, что Боб теперь был у нас на веревочке. Через пару дней в Mirror появился кусочек, который мы сознательно разработали и красиво запустили.

Позвонил Мэтью, довольный своей ручной работой. Согревшись задачей, он нетерпеливо ожидал следующей истории и сказал, что пробежит кучу миль если будет нужно, но чтобы Паула повела своих детей в школу пешком.

Обычно, Паула никогда никуда не ходила, особенно на четвертом месяце беременности, но 8 марта она вышла из дома с детьми, которые были одеты в школьную униформу и пошли пешком по дороге в сторону школы. Скрыте камеры немедленно запечатлели это событие и фотографы умчались печатать фотографии. Прямо за углом я встретила Паулу вместе с девочками, посадила их в машину и отвезла в школу. После обеда в 3.15 пополудни мы заметили фотографа стоящим в пробке в сторону Баттерси и ожидающим в бургундском Рено Эскейп, чтобы повернуть на углу в сторону дома Боба... что он и сделал, как заводная игрушка, моментом позже. В такой большой пробке, фотограф имел достаточно времени, чтобы заполнить целую канистру пленками с фотографиями Боба с его опустевшей машиной. На следующий день наиболее вкусная статья ударила по киоскам: КАК ТЫ МОГ, БОБ? БЕРЕМЕННАЯ ПАУЛА ДЕСЯТЬ РАЗ ПАДАЛА В ОБМОРОК ПО ДОРОГЕ В ШКОЛУ.

И хотя история была подтасована, было вполне справедливо пустить такой кусочек. После всего, Боб ведь забрал у нее машину. Я впервые почувствовала, что мы стояли на хорошей тропе и у нас был шанс выиграть. Но в этой войне была жертва: Майкл не долго был изолирован от новостей о финансовой дыре Паулы. Она никогда не говорила ему об этом, он отыскал новости в утренней почте. Паула сказала, что реакция Майкла на все это была такова: «Мы разберемся с этим вместе, Паоло». Он пообещал помочь ей вернуть дом и поговорить о том, чтобы очистить ее долги.

Бухгалтер Паулы очень поразился, когда получил записку от юриста Майкла, информирующего его о том, что ему стоит перестать представлять Мисс Йетс и он может послать все ее бухгалетрские книги бухгалтерам Майкла.

Ее бухгалтер был среднестатистическим мужчиной, который обожал Паулу и работал на нее многие годы. Они были друзьями и он многое спускал ей, часто отмахиваясь от ее оплаты. Он не понимал, почему она не позвонила ему сама. Он действительно был очень несчастен. Ее бухгалетр продолжал работать с ней все прошлые месяцы без зарплаты, пытаясь спасти ее от банкротства, и внезапно получил такие инструкции, даже без единого объяснения от Паулы. Это было за пределами его понимания.

Когда я подняла вопрос об этом с Паулой, она расстроилась и намекнула, что для нее самое тяжелое будет приготовиться к объяснению. Паула, очевидно, больше не рвалась звонить своему бухгалтеру. Через неделю, Паула сказала мне, что они с Майклом не могут обсуждать дела с кем-нибудь другим, так как ситуация вошла под закон и им посоветовали попридержать раскрытие до тех пор, пока детали не разъяснятся. Паула была очень настойчива в том, чтобы я не предавала огласке Майкла. Позже всплыло, что подозрения Паулы и Майкла насчет этого, совершенно были безосновательными.

Майкл сказал мне, что 100 000 от издания Sun, которые заплатили Пауле, пойдет на выплачивание долгов. Он взял Паулу с собой к своим бухгалтерам, где она провела все свое время, пока была там, в туалете из-за своего недомогания. Несмотря на то, что уже шел пятый месяц, ее токсикоз не утихал. Паула иногда жаловалась, как много беременность у нее забрала, но она никогда не сожалела, что решила родить ребенка Майклу. Хоть она и была благодарна за то, что Майкл теперь поддерживал ее, она чувствовала себя униженной тем положением в котором находилась. Она болезненно осознавала, что Майкл познакомился с ней, когда она была сильным, уверенным, успешным писателем и телеведущим, теперь она была уверена, что он увидел все ее неудачи. Майкл, может быть, делал благородное дело, но он никогда не выглядел тем, кто дает обязательства и потом чувствует себя несчастным.Это всегда была роль Паулы. Она была сильной, но в те дни, когда она носилась по аэропорту в футболке с надписью «Маленькая Мисс Проблема», что означало уязвимость в период беременности. А с этим ребенком, четвертым по счету, она хотела прятаться, хорошо питаться и решительно набирать вес.

Этого невозможно недооценивать, так счастливы мы были, перетянув Mirror на свою сторону. В сущности, вместе с изданием Sun, которое тоже было на стороне Паулы, у нас была британская пресса критически оценивающая роль Боба в этом разрыве и мы создали постепенную победу в пользу Паулы. Но мы не имели понятия какой масштаб Mirror инвестировали в эту историю пока не настали те дни, когда Паула пошла пешком в школу; 12 марта Эдвард Пилкингтон из Guardian написал статью о том, что последовало за разводом Гэлдофов и позже развил ее в таблоидах.

В 1985, Гэлдоф собрал 100 миллионов долларов для голодающих в Эфиопии. На прошлой неделе его жена, через друзей, сказала прессе, что он был скрягой, давая ей 300 фунтов в неделю на продукты – и требовал сдачу. Паула сказала: «Боб потребовал, чтобы я платила ему за то, что ушла от него, до самой моей смерти».

Журналист рассматривал освещенную таблоидами историю, которая случилась ранее, как наблюдатель за полем битвы. И уже не в первый раз история Паулы сравнивалась с историей Принцессы Уэльской.

На прошлой неделе, Паула села на поезд который привез ее к финальному господству. Несколько ее друзей, знакомые по газетам, рассказали элементы ее финансовой истории. Общее воздействие оказалось воздействием полномасштабной бомбежки СМИ, которое заставило манипуляции Принцессы Дианы прессой выглядеть робкими.

Хатченс вышел на публику еще вчера, разговаривая через «приятелей» и сказал: «Паула ненавидит идею того, что я выручил ее. Но если все придет к цели где она и ее дети будут близки к тому, что потеряют свой дом, тогда, конечно, я помогу».

Из-за этого напрашиваются и другие вопросы. Стремление сохранить достоинство, вот приоритет Паулы, но тогда зачем она так оскорбительно выставляет напоказ свои брачные проблемы? Как Пьерс Морган, редактор Daily Mirror написал: «Она ясно маневрирует затем, чтобы получить превосходство над ее мужем в связях с общественностью».

Боб падает со своего возвышенного насеста. Когда-то, олицетворение всего этого было хорошим, теперь он напрямую попадает в таблоиды, на свою законную цель.

«Он богатый человек, - говорит Пьерс Морган, - В любом случае, обиженный в своих чувствах, он должен понимать, что благотворительность должна начинаться немного ближе к дому, чем Эфиопия. Если он не выручит Паулу, то скоро может послать прощальный поцелуй своему титулу Святого Боба.

Паула вздохнула с облегчением.

- Все действительно пришло в движение, - сказала она. После нескольких дней той статьи в Guardian, в Daily Express появилась статья на трех страницах; почти что психологическая оценка брака и развода Гэлдофа, полное понимание в сторону Паулы и, особенно, потрясающие ее фотографии в черном костюме кошки из латекса, где она небрежно застыла перед грубым деревянным распятием.

Паула знала эту журналистку очень хорошо. Сьюзан Хилл помогала писать автобиографию Боба и поэтому была уникальным авторитетом. Она не только хорошо знала Боба, но проводила много часов в доме на Редберн Стрит, она высказывала причины почему Паула ушла от Святого Боба. Статья указывала на сходство между разводом Боба с Паулой и Чарльза с Дианой, описывая их как губительную связь под контролем, почти отцовской фигуры и эмоциональной блондинки, которая была полна подавляемого гнева. Также, привлекало внимание то, что обе женщины в детстве нуждались в любви и понимали, что семейные обязанности маловероятно выполнялись этими мужчинами, владеющими могуществом и влиянием. Она описывала Боба как человека, имеющего широкие плечи, достаточно широкие для того, чтобы позаботиться обо всем мире, кроме, возможно, своей жены. Майкл и Паула получили удовольствие; напечатаное о Пауле достигло максимального эффекта этой последней частью. Я позвонила Мэтью, чтобы поблагодарить его за каталитические изменения в прессе, а Майкл послал мне огромный букет цветов с запиской: Спасибо за все, что ты сделала. Люблю, М.

А пока Паула и Майкл радовались относительной безмятежности, которая развернулась и пришла к ним. Пошли слухи, что я была официальным действующим лицом у Паулы: Daily Telegraph объявил о моей вовлеченности в ее профессиональное основание, что появилось в их колонке. С этого момента, каждый журналист захотел проверить факты, получить интервью, написать статью, позвонить мне. Вскоре я собрала впечатляющий список контактов, но так как он еще и вырос, моя работа тоже возросла. Паула снова заговорила о работе; она все еще хотела обрести финансовую свободу, которая была у нее прежде. Мы решили немного подождать, надеясь, что ее утренний токсикоз пройдет. Я взяла с нее слово, что она будет бороться с нетерпением рекламировать себя. Регулярные исчезновения Майкла все еще заставляли ходить ее по лезвию ножа, но когда он возвращался, они торчали в ее спальной все время. Он получал удовольствие от прогресса нового альбома, давая мне странные концерты, когда был в хорошем настроении. Он хотел быть с нами больше, о чем он часто доверительно говорил, но его статус утаителя налогов заставлял его придерживаться кочевой рабочей жизни, где студия смешивалась с отъездами в Лос Анджелес, Францию, Австралию и очень часто в Дублин – который был удобным убежищем в Британии. В отличии от последней рок звезды Паулы, Боба, который едва мог позвонить, когда уезжал, Майкл звонил часто и посылал ей цветы каждый день, когда они были вдали друг от друга.

Когда Паула начала чувствовать себя лучше, мы начали встречаться, обсуждая телевизионные идеи для нее, чтобы продюссировать или представлять, но Майкл, как никогда, был далек от беседы. Ее развод был неминуем и она надеялась, что он сделает ей предложение. На ее день рождения он купил ей кольцо и девятифутовый деревянный забор, который поставили вокруг ее дома, чтобы отгородиться от сующих везде свой нос камер. Она занала, что кольцо с большим бриллиантом и рубиновым обрамлением не было обручальным, но она нацепила его на средний палец своей левой руки. Единственные украшения, которые она носила теперь, это кольцо и крест из платины и бриллиантов от Тиффани, который Майкл поадрил ей на прошлое день рождения. Почему он не хотел жениться на ней? Паула сказала, что Майкл говорил ей, будто он не хотел из-за развода его родителей и боялся брака также, как Паула боялась потерять его.

Загруженная папками с идеями для презентации Паулы на телевидении, я позвонила моей подруге с Flex Tech. Она сделала мне комплимент насчет реабилитации Паулы и Майкла в прессе и предложила встречу с Паулой. Она предположила, что нам нужно подождать неделю, так как она должна была устроить все главные программы для презентации. Паула рассмеялась, когда я сказала ей, что мы собираемся пойти на встречу в здание Playboy, но она была очень впечатлена теми, кто был приглашен за круглый стол слушать ее предложения.

Ночь перед встречей была ужасной для Паулы, как сказала она мне, когда села в мою машину. Майкл не позвонил ей и она была близка к тому, чтобы все отменить, потому что не могла заснуть. Она была мрачная и постоянно проверяла свой телефон, ожидая звонка от Майкла. Как она собиралась работать с этим Навязчивым Беспорядком Отсутствия Своего Парня? Она снова и снова набирала телефонный номер и хлопала себя по коленям, когда не следовало ответа. Независимая девушка, которая счастливо поддерживала свой жизненный стиль, полный странных противоречий, теперь сидела с цепочкой от телефона вокруг ее запястья как на привязи. Встреча прошла хорошо, несмотря на опасения, которые присутствовали до самой двери комнаты, в которой должна была проходить беседа. При пересечении порога потеря интереса к жизни испарилась и Паула трансформировалась в Богиню Телевидения. Канал Плейбой предложил ей работу прямо здесь и сейчас, что совершенно изумило ее; она сказала, что немного подумает. Подросток программист объяснил, что им очень трудно увеличивать рейтинги; некоторые из их шоу скатывались за одну неделю и они выражают интерес к некоторым идеям Паулы, которые должны немедленно выйти в эфир. Никто и не предполагал о душевном состоянии их будущей звезды в котором она пребывала всего несколько минут назад. Паула выглядела потрясающе в своем белом платье от Ghost, ее нарощеные волосы спадали мягкими белыми волнами до самой задницы, а большой желтый цветок балансировал над ее ухом. Высокие каблуки отошли и вместо них она одела босоножки с цветами, которые открывали ее розовый педикюр. Все в комнате были ослеплены.

Теперь я стала публицистом и агентом Паулы, хотя меня трудно было назвать профессионалом, так как мой сервис не оплачивался. В любом случае, в общей кассе денег не было, даже если бы я захотела выписать ей счет, но причина, почему я взялась за эту работу, была другая – поточнее сказать, это работа меня взяла. Паула убеждала меня, что я смогу получить деньги от газет; если я напишу статью и пошлю ее в печать, я смогу заработать 350 фунтов. Как бы то ни было, иногда я отказывалась от оплаты, стратегически выискивая расположение в делах с газетами, немного вкладывая в свою собственную невидимую расходно-приходную книгу. Периодически чеки все таки приходили, помогая мне в моих расходах: непомерные телефонные счета, ужины, ланчи с журналистами, но маленько оставалось и на мои другие счета, поэтому у меня была еще и другая работа, обеспечивающая доход для поддержания себя, моих детей и моей новой помощницы по хозяйству, Марлин, в еде и одежде.

Я попросила Паулу сложить все ее идеи вместе после нашей встрече на Flex Tech. Руководство проявило интерес, но нужно было что-то иметь в письменной форме, чтобы представить им, поэтому когда Паула вернулась из Дублина, где навещала Майкла, который там записывал свой альбом, она повзонила мне, передав мне историю про Лайема Галахера, который по всей видимости, шатался с Майклом по пабам в Дублине, орав во всю мощь: «попробуй спеть потом здесь, если ты такой охренительно фантастичный».

- Он преследовал их, - смеялась Паула.

Той ночью Майкл был с Боно и их пути пересеклись с Лайемом, который заорал на Майкла и сказал Боно, что тот уже в прошлом, ведь это Ноэль был новой звездой, а они уже старые пенсионеры. Они попробовали проигнорировать его, посмеявшись, но смех Боно только начал раздражать Лайема. Паула поведала мне целую историю, поэтому я позвонила Мэтью Райту на следующий день. Паула работала с Sun и мы обе знали правила – эта история дала ей забить сразу два гола: расплата с Oasis и построение кредита со знакомым, которого она знала, как человека, который разбился в доску, чтобы помочь ей.

Мэтью смеялся так, что ему трудно было что-то сказать.

- Я не могу поверить, что он назвал Боно пенсионером, это на самом деле прекрасная история. Скажи Пауле, что я ценю ее усилия.

Я подкормила его еще большими деталями той ночи. Майкл встретил Боно в 1998 году на награждении МТВ. Их видео были номинированны и именно INXS взяли награду за Need You Tonight / Mediate. Как раз в этот вечер INXS взяли еще семь других наград, и Боно пожал Майклу руку, показывая его расположение и оценку того, что INXS достигли очень многого. С тех пор они стали лучшими друзьями.

Паула потратила много своего времени в этом путешествии, думая все время, куда поехать в их отель или к Боно домой. Она сказала, что Ирландия символизировала для нее одиночество и страдания – во-первых, из-за трагичного разрыва с Бобом и постоянного желания быть с Майклом. Теперь она была с ним, но все еще желала постоянно быть с ним. Это было не то, из-за чего они ссорились, Майкл занимался своими делами, и Паула позволяла ему уходить без скандала. Я представляла, как она смотрит кабельное телевидение в отеле, но иногда, когда мы вечерами говорили, она была пьяна, что поражало меня, как странное обстоятельство, так как я никогда не видела Паулу пьяной.

Паула так до сих пор ничего не принесла на телевидение из того, что мы создали. Правда была в том, что она нервничала насчет написания своих мыслей.

- Как я могу быть уверена в том, что они не порежут мои идеи? – спрашивала она.

На самом деле, Паула стала подозрительной, как она сама признавалась, но убеждение в реальной моде на паранойю было оправдано ее самозащитой. Многие друзья, которые были у нее с Бобом, теперь твердо держались в его лагере. Она верила, что ее представитель и бывший друг дважды перешагнул через нее, ее мать публично отказалась от нее, а газеты кишели обидными историями. Список можно было продолжать. Однажды, я застала ее за одержимым вырезанием фотографий Хелены Кристенсен из журналов. Паула обнаружила, что Майкл послал Хелене валентинку, хотя Майкл и утверждал, что не виновен. Он сказала, что Хелена все еще чувствует себя разбитой после их расставания, и он хотел просто дать ей толчок, чтобы она знала, что все еще особенная, несмотря на тот факт, что он ушел от нее к Пауле. Беременность только усилила чувство ранимости Паулы. Чувствуя себя раздутой и покинутой, ей совсем не нужны были соревнования с одной из наиболее красивых женщин в мире, которая пыталась забросить удочку в сторону своего бывшего парня.

Моим надеждам, что рождение ребенка все стабилизирует, был брошен вызов, когда я увидела пакеты с Прозаком и Рохипнолом, которые лежали на ее столике. Паула сказала мне, что принимает по четыре таблетки в день. Она уверила меня, что принимает их под наблюдением доктора с Харли Стрит, и регулярно ходила на проверки. Доктор сказал ей, что Прозак не доходит до матки, а высокий уровень тревоги, что он окажет вредный эффект на развитие ребенка был минимальным. Даже Рохипнол был разрешен, и Паула настаивала, что потребление его было под контролем.

Паула продолжала сопротивляться отдать свои идеи газетам, что расстроило мою попытку успешно открыть дискуссию с Live!TV и Flex Tech.  Между тем, мы говорили о том, как настроить компанию, чтобы обратиться туда с ее идеями и я выстроила линию потенциальных инвесторов. Я отклонила предложение моей подруги с Flex Tech насчет истории упорного токсикоза Паулы, уверив ее, что Паула разговаривала с Джулс Холланд о шоу, которое он хотел с ней сделать. Когда я упомянула об этом в присутствии моего представителя, он настоял на том, чтобы я держалась подальше от желающих прибрать к рукам идеи, до тех пор, пока у него не появится шанс представить нас его новому другу и протеже, который занимался кино и ТВ продюссированием. Однажды, когда мы уже собирались встретиться, Паула заскочила в ресторан, выглядевшая как проблемная звезда, сбившаяся с пути и ничего не понимающая со своим огромным животом, который еще больше увеличивал ее.

Она рассказала о разговоре с Майклом, который просто не выходил у нее из мозгов. Он говорил о том, чтобы переехать в Австралию. Он не хотел, чтобы его ребенок родился в Англии и учился в Английской школе. Его опыт с прессой совершенно отвернул его от этой страны, и даже не помогало то, что дела шли сейчас гораздо лучше, его шрамы болели. Паула знала, что Боб никогда не разрешит эмигрировать вместе с дочками и она, конечно, не уедет без них. Майкл коротко вздыхал, ожидая, что она с корнем вырвет своих детей и заберет их от отца, неважно, какими после этого станут отношения между Бобом и Паулой. Он чувствовал, что мог обеспечить девочкам отца, который им был нужен и его семья поможет в этом. Все это усугубило непрекращающиеся страхи Паулы насчет его отъезда и мы обе молились, чтобы ребенок поскорее родился, что могло вполне изменить его планы.

Продюссер имел богатый опыт на телевидении, общих друзей с Паулой и несколько хороших рассказов о Planet 24. Он поддерживал очень обычный уровень, восхвалял Паулу в дни Tube и легко скользил именами в беседе. Его выступление было наименее богатым, но его квалификации звучали более, чем впечатляющими, поэтому его стиль подачи не позволял ему причинять какой либо ущерб. К нам присоединилась Кейт Сиссон, общественный редактор и журналист, которая была узнаваема как почитаемый гость, и которая немедленно посочувствовала и шуткой пожурила всех тех, кто ужасно относился к Пауле. Между ее гоготом и историями о возмутительных выпадах на вечеринках, Кейт известила о своем серъзеном намерении помочь Пауле настолько, насколько она сможет.

Когда энегрия Кейт была одобрена Паулой, они обменялись телефонными номерами и пообещали созвониться в течении недели. Паула сдалась, и продюссер одобрительно поддержал ее развлечения, несколько задвинув их на задний план перед представлением на публике. Во время этой встречи к Пауле подошли двое обедающих здесь человек, которые выразили ей свою поддержку.

- Несмотря на то, что все говорят, ты хорошая мать, - сказал один из них. Паула сказала, что она никогда не получала так много поддержки от людей с улицы и ей, также, помогли письма от друзей, которые она получала и недавняя поддержка смелых журналистов, которые бросили вызов засаленой голове ее мужа. Кейт была очень открыта насчет себя и своих недостатков, что расслабило Паулу и развило доверие между ними почти сразу же. Инстинкт Паулы был прав; Кейт никогда не позволяла опустить нас вниз, даже если мы говорили ей, что не хотим, чтобы это попало в печать. Мы стояли около ресторана, ожидая черный кэб, как увидели фургон, проезжающий мимо и двое мужчин, сидящие в нем, завопили в нашу сторону: - Держи голову выше, Паула, мы любим тебя!

Через несколько дней Паула позвонила мне насчет того, чтобы заработать немного денег. Ее голос звучал очень испуганно, он был слаб и перешел во всхлипывания, когда она сказала, что не может позволить себе заплатить за свой мобильный телефон и за билет на самолет для Фифи на праздники, которые она должна была провести с подругой.

- Это не просто заплатить, а потратить деньги, чтобы купить кое какую одежду. Боб, кажись не понимает, что дети растут.

Я знала, что когда она летала, чтобы повидаться с Майклом, его менеджмент покупал ей билеты, но она ведь могла попросить их заплатить и за полеты детей. Она объяснила, что не может просить Майкла; он уже заплатил за билеты Аниты и девочек во Францию, куда они собирались на неделю. Она решила продать свои драгоценности; многие из них уже были проданы, но это причиняло ей много боли, так что все, что у нее осталось это аметистовые кольца, которые дарил ей Боб, когда она рожала каждого ребенка.

- Почему бы тебе не предложить эту историю Мэтью? Я собираюсь после обеда на Бонд Стрит, когда я буду там, я позвоню и скажу тебе название магазина, который даст мне самую высокую цену, - инструктировала Паула, - Возможно, мы могли бы поделить выручку.

- Нет, нет, ты можешь оставить все себе, - ответила я.

Газеты, как обычно, не заплатили за последние шесть недель, поэтому я согласилась дать ей деньги, которые у меня были и придержать оплату за эту историю, когда она выйдет. Было скорушительно прдеставить Паулу, таскающуюся по Бонд Стрит. Мэтью молчал некоторое время, когда услышал историю, возможно, понимая весь ужас того, кем стала Паула Йетс, знаменитая телеведущая, которая своим появлением положила весь мир под свои ноги. Мэтью позвонил ювелиру, чтобы подтвердить историю. Позже, он позвонил мне, чтобы рассказать историю о том, как Паула продала свою одежду назад в магазины, где она ее ранее покупала.

- Это выглядит жалко, - сказал он мне, - Мне на самом деле жалко ее, пожалуйста, передай ей мои лучшие пожелания.

Что я и сделала, когда увидела ее через два дня в школе. Улыбка Паулы не могла спрятать ее слезы, навернувшиеся на глаза. Она была опустошена из-за продажи колец и сидела в своей спальной безвылазно два дня. Агенты по недвижимости захотели снизить цену за дом Паулы, сказав, что им очень трудно его продать. Она отказалась, сообщив, что будет просить прежнюю цену. Паула заподозревала, что они воспользовались ее публичным отчаянием в смысле финансов, проведя с покупателями настойчивые переговоры, стремясь к быстрой продаже. Она могла бы быть права, но была уж слишком подозрительна ко всем.

Когда мы обедали с продюссером, он дал нам причину для оптимизма, когда вернулся с хорошими новостями и задумками по поводу двух программ, которые мы передали ему. Одна из них была знаменитым шоу путешествий, которое для Planet 24 показалось слишком дорогостоящим, но когда Майкл назвал список кое-каких кино-звезд, которые собирались учавствовать в шоу, мы все подумали, что это могло принести неплохой доход. Но мы знали, также, что продюссер больше был заинтересован форматом воссоединения Paula & Jools Café de Paris, выросшим и гламурным Tube, в котором должны были учавстовать ведущие, которые были десять лет назад. Это будет наиболее прибыльно, сказал он нам. Он расчитывал на то, что могло объединить Паулу и Майкла, что дало бы толчок его компании. Он предположил, что они могли бы пойти с ним на встречу с редакторами и, возможно, Майкл заинтересуется документацией Джимми Хендрикса, над которой он работал, приобретя эксклюзивные права на старые никому неизвестные пленки.

В начале 1996 года была жаркая летняя погода, а к концу мая многие лондонцы посжигали себе руки и лбы, но Паула ходила в солярий, чтобы загореть. Она была невозможной домоседкой, когда ей не надо было ехать, чтобы повидать Майкла за границу или навестить меня или своих немногочисленных друзей (хотя, ее визиты стали редкими, потому что она отвергла большинство своих старых друзей). В семь месяцев ее беременность причиняла ей массу неудобств. Паула была больше, чем когда носила своих предыдущих детей, теперь она не занималась никакой гимнастикой, даже не плавала. Мой публичный представитель был обижен на Паулу и Майкла. Он сказал, что чувствует себя использованным; он полагал, что Майкл не пригласил его на обед, чтобы поблагодарить за усилия только по причине того, что ни он, ни Паула не могли выйти вместе на публику, но кое какие друзья видели их в ресторанах. Он был огрочен тем, что инвестировал время и деньги в возрождение Паулы и Майкла и думал, что они должны позвонить ему и отблагодарить.

Он был очень великодушен, заплатив за еду, когда представлял Паулу своим знакомым и проводил пару пьяных вечеринок, где они встретили гораздо больше людей из прессы (хотя, я предполагаю, что он собрал бы их в любом случае). Еще были встречи в его квартире, когда он впервые познакомился с Майклом и заплатил за суши, которым угощал нас, включая несколько бутылок самого дорогого шампанского.

Его голос был строгим: «Они никто, всего лишь парочка наркоманов». Он сказал, что люди, которых он знал, видели как Паула и Майкл нюхали кокаин и что он пересмотрит свое сотрудничество с ними, чтобы защитить свою собственную репутацию. Беспорядочный диалог обеспокоил меня; если бы он не закончился на хорошей ноте, то представитель вполне мог бы навредить. Я уверила, что его ценят больше, чем он думает и я была уверенна, что Паула и Майкл уже планируют выразить ему благодарность, которую он заслуживает. Между тем, я сделала пометку о том, чтобы поговорить с ними о том, чтобы они пригласили его на ужин или даже на виллу Майкла в Южную Францию.

За день до этого, Паула попросила меня приехать и помочь ей с финансовыми бумагами, посмотреть, все ли она сделала правильно. Она потратила всю неделю на то, чтобы записать правильно имена дочерей, Боб мог написать их не так, поэтому ей нужно было разобрать его защиту. Боб утверждал, что был пострадавшей стороной, и что идея свалить из семьи после восемнадцати лет брака полностью принадлежала Пауле, что, в общем, оправдывало его претензии на дом по Редберн Стрит. Паула знала, что Боб не зарабатывает слишком много в своей компании Planet 24 – компания все еще была на развивающейся стадии и зарпалата позволяла оплачивать только школу для дочерей и платить 300 фунтов Аните. Остальной его заработок уходил на содержание его дома в Кенте, который, фактически, содержался в трасте у его отца. Более того, Боб хотел, чтобы Майкл объявил о своих заработках и активах, что Майкл сделать отказался. Избегая вызова в суд, Майкл проводил большую часть своего времени за границей, что, конечно, мало помогало Пауле в моральном плане. Теперь во всем она обвиняла Боба.

Попросить раскрыть свои доходы, для Майкла было последней каплей. События достигли такой стадии, что всякий раз, когда упоминалось имя Боба, Майкл начинал сердиться, и Пауле требовалось много времени, чтобы успокоить его. Майкл выглядел уставшим, его физическое перевоплощение, которому он начал подвергать себя год назад, было шокирующим. Волосы Майкла были черными как смола, любой намек на его натуральные рыжие локоны просто исчез, темные круги появились под глазами и он начал стремительно набирать вес. Но Паула не замечала, так как была сфокуссированна на своих собственных заботах.

Она только что закончила говорить с Майклом, когда я приехала, и находилась под напряжением, хотя это, в общем-то, не удивляло, учитывая неясно вырисовывающуюся картину в суде. Правда, Паула сказала мне, что ее стресс был далек от постоянных действий Майкла. Она была охвачена бешеной жалостью к себе. Паула говорила о том, как скоро все изменится, когда она родит ребенка и о том, какой беспомощной она себя чувствует, будучи беременной с тем, кто по своей природе должен трахать каждую девушку попадающую в его поле зрения. Мы уже говорили об этом прежде, пару месяцев назад. Мы собирались на встречу с другом, чтобы пообедать вместе с ним, и Паула уже была близка к тому, чтобы не пойти на этот обед, потому что Майкл не позвонил ей. Она сказала мне, что прекрасно знает, что он в это время находился с другой женщиной, поэтому она упаковала всю его одежду в черные пластиковые мешки. Позже мы с Анитой распаковали их, когда однажды застукали ее плачущей в этой сваленной куче. В этот вечер все было точно также, но она скорее была взбешена, потому что он сказал ей, что очень гордится собой, так как не спит ни с кем, пока в отъезде.

- Он гордиться тем, что ни с кем не спит? Предполагается, я дожна благодарить его за это? Почему он не заботиться об этом, когда бывает у меня дома?

В эту ночь Паула чувствовала себя плохо, малышка пиналась и Паула гладила свой живот, чтобы уменьшить боль.

- Посмотри на меня, я такая огромная, - слабо улыбалась она. Я уверила ее, что она выглядит мило, сидя среди свечей и гирлянд, которые мигали по всей ее комнате.

 МОЙ ДОМ, ТВОЙ ДОМ.

Паула попросила меня повозить ее на машине. Ей нужно было выйти из дома, чтобы прояснит свою голову. Погода была великолепная, но смог Лондона был почти невыносим, поэтому мы решили поехать за город. Нашей целью стал паб на границе Сюррей – Кент, в котором Майкл и Паула были во времена их первых свиданий. Паула решила оставить свой мобильник дома, поэтому весь день принадлежал нам. Она еще за неделю начала говорить о том, чтобы провести подобный день, но я сомневалась, что это может случиться.

Она продала свой дом по запрашиваемой цене, просто обменяв на деньги покупателя без процентов. Это произошло за две недели до слушания соглашения и за шесть недель до рождения ребенка, поэтому она находилась под меньшим стрессом, чем несколько месяцев назад, и будучи бездомной и на большом сроке беременности у нее было больше привилегий в суде. Паула собиралась назвать еще не рожденного ребенка Хавенли.

- Вероятно, ей захочется быть названной Тина, когда она станет старше, - острила Паула, потому что Майкл подталкивал ее насчет имен его матери или сестры, смешивая их с Тайгер и Хираани, особенно, если ребенок будет выглядеть как Хатченс. Мы смеялись над возможностью Хавенли голосовать за выбор ее отца, после того, как Пичез и Пикси стали называть друг друга Шэрон и Трэйси, восстав против своих экзотических имен.

Паула всегда была убеждена, что Хавенли будет похожа на Майкла; она сказала мне, что видела ее в своем сне, незадолго до того, как забеременела.

- Она была такая красивая, - говорила Паула, - Больше похожа на ангела, нежели на обычного земного ребенка.

Я запомнила это, потому что это было впервые, когда я услышала, как Паула говорила о небесах или Боге, без едва уловимого цинизма. Для нее это был знак – Бог дал ей увидеть мимолетное видение, сообщение о том, что у нее будет особенный ребенок. И это видение выглядело как Майкл, с его волосами и его улыбкой. Паула так была вдохновлена, что я продала эту историю. Она перестала волноваться о том, что Хавенли могла иметь физические недостатки. Раньше это все время играло в ее мозгах, даже если тесты не подтверждались. Почему она боялась за здоровье ее ребенка? В любом случае, мысли об этом сне, казалось, облегчали ее тревогу.

Также, казалось, мои усилия успокоить ее насчет мыслей по завоеванию Майкла и его местонахождению приносили свои плоды. Я дала ей пару книг на предмет «зависимость от любви», хотя я не была уверена, что она хоть один раз заглянула в них, но она сказала мне, что они помогли ей.

- На самом деле, сказала мне Паула, - Я оставила его одного на пару дней, и потом он стал еще более нежным, мой прежний Майкл вернулся ко мне.

Она сказала мне, что пытается постоянно не волноваться насчет ее финансовых проблем. Они довольно легко появлялись – ее деньги от Sun вместе с взносами от Майкла и очищали ее старые долги, но появлялись новые: у нее мог бы быть значительный счет в конце разводного соглашения, в который, она надеялась, Боб сделает взнос. Мы сидели снаружи паба, в тени пары яблоневых деревьев. Многие местные жители приходили и обедали, попивая Гиннесс, а пакеты чипсов поддерживали их безразличие к знаменитым визитерам, и когда одна леди подошла и попросила автограф, Паула вздохнула с облегчением.

Две вещи раздражали Паулу в этот день: Анита и мой сын Том, собирающийся в интернат в сентябре. Анита была больна, огромный клок волос упал с ее головы, оставив лысые пятна, и доктор поставил ей диагноз алопсии от стрессового состояния. Но у Паулы она не вызывала жалости.

- Она все время здесь, нет никакой личной жизни, Майкл не может оставаться здесь надолго, - объяснила Паула.

Когда Паула жила с Бобом, она была очень рада компании Аниты, они были близки, разделяя детские радости. Теперь здесь был Майкл, и Паула сказала, что хочет, чтобы Анита исчезла, ушла, и, особенно, перестала носиться вокруг них. По всей видимости, Майкл не хотел, чтобы Анита присматривала за его ребенком; он чувствовал, что она была слишком уж увлечена остальными тремя детьми, особенно Пичез, которой, как был уверен Майкл, она была одержима. Такого не случалось до тех пор, пока Паула не внесла Аниту в ее длинный лист жалоб. Реальная причина, почему Паула и ее любовник недовольны их долговременной экономкой, стала ясна: Анита отказывалась подписывать любые бумаги в суде против Боба в пользу Паулы.

Аргумент Аниты был таков, она поддерживала хорошие отношения с Бобом, потому что она была элементом, связывающим девочек между родителями. Анита, также, объяснила Пауле и Майклу, что ей казалось, будто Боб, как отец, изменился до неузнаваемости. Анита все еще ездила к Бобу с детьми каждые выходные, и каждую среду вечером, а утром Боб сам отвозил детей в школу. Анита невинно заявляла Пауле о том, как дети радуются, когда видят своего отца. Анита думала, что Паула будет счастлива слышать об отношениях между отцом и детьми и их жизни могли бы стать лучше от этого, но вместо этого, Паула сердилась. Анита пыталась объяснить ей позицию, что она больше не хочет принимать ничью сторону и собирается принять нейтральную территорию. Паула захотела расстрелять этого курьера.

Паула полностью погрузилась в свои проблемы, поэтому она пренебрегала спрашивать меня, что же происходит в моей личной жизни, но сегодня она потребовала рассказать об этом. Мой бывший муж настаивал, чтобы мой сын Том, в возрасте семи лет, был отослан в интернат – этот план вогнал меня и Тома в депрессию.

Паула ужаснулась этому деспотизму. Она убеждала меня остаться при своем мнении и настоять на том, чтобы мой сын остался дома, предположив, что если мои желания не предусматриваются, мне нужно обратить в суд.

Ее голова в этот день была очень ясная.

- Все это очень плохо сказалось на девочках, этот год был испытанием для всех нас, но что могло быть хуже, того, что они увидели отживший свое проект женатой жизни?, - спросила Паула.

Она говорила так, будто видела свою жизнь серией тестов, которые она начала, чтобы прийти к окончательному результату. Она сожалела, что ее брак распался, и сказала, что иногда она даже желает не быть так сильно влюбленной в Майкла, так как она поняла, что он пришел с целой кучей различных проблем.

- Он как вечный мальчик, Питер Пэн, а я, должно быть, Венди. Но ведь Венди вернулась из Неизвестной Страны, а я никак не могу найти выхода.

- А Боб, должно быть, Капитан Хук, - рассмеялась я и подумала, наверняка, ведь Майкл, конечно же, думает именно так.

Паула сказала мне, что Боб хочет ее вернуть.

- Невероятно, правда? Но тогда я ни разу не задавалась вопросом, насколько сильно он меня любит.

Я спросила, сожалеет ли она, что ушла от него. Прежде, чем ответить, Паула долго раздумывала, наконец, сказала: - Иногда, я даже не хочу просыпаться, но одно я знаю, назад вернуться нет никакой возможности. Он никогда не изменится.

После возвращения в Лондон, Паула упала спать, чему, возможно, поспособствовала эта, наполненная миром, поездка.

Мой мобильник зазвонил; это был наш друг представитель. Он пообещал журналу ОК! интервью с Паулой и собирался заполучить ее согласие. Я уже объясняла ему, что это не в интересах Паулы давать интервью журналам, когда у нее нет ничего нового, чтобы сказать. В факте, я выпустила пресс-релиз по этому поводу. Мы захотели подождать до тех пор, пока она сделает свое телешоу или проект о котором можно будет поговорить, вместо того, чтобы выпускать полные мусора истории о ее любовном треугольнике. Я говорила о своей стратегии с ним много раз, но сегодня у него случилась амнезия. Он разозлился, нагрубил и начал запугивать, но я не изменила своего мнения, и отключилась от разговора, не дав ему поизмываться над новым статусом Майкла и Паулы.

Кейт Сиссонс, публичный редактор журнала ОК! перестала быть любезной, когда я поговорила с ней позже. В стремительной рисковой директорской манере я объяснила, что Паула не закрывает свои двери от интервью с их журналом, но у нас есть планы и обязательства Паулы перед Sun для эксклюзивных фотографий ребенка. Кейт объяснила, что если Паула заинтересована дать интервью после рождения, можно будет устроить договор с Sun и мы могли бы обсудить будущие проекты её отношений с Майклом. Если сказать по правде, Паула не собиралась давать интервью никому.  Нам звонили их Hello! и мы уже отклонили их предложение интервью после рождения. Подобные предложения сыпались пачками и установленные суммы набирали скорость. Паула была восхитительно дисциплинированна, стоя на своем решении подождать хорошего предложения, и ее решение соскакивало с журнальных столиков.

Навязчивая идея медиа, насчет Паулы и Майкла, была восстановлена с рождением ребенка. А их сеть стала намного шире. Я говорила с журналистами, которые хотели больше, чем просто огрызки, которые я была способна бросать им о динамичном дуэте – они хотели интервью со мной, как публициста из-за сцены.

Я никогда не была частью плана, который вызвал бы такие фокусы представителя, и рассматривала последние развития с подозрением. В любом случае, я могла слышать как Паула и Майкл плевали ядом на вероломства прессы, но мой собственный опыт не выходил из этого. У меня был балл и теперь у меня появился большой список контактов, многих людей, большинству которых я могла доверять, и некоторые из них являются моими друзьями и по сей день. Но когда я принесла его Пауле, она сказала: - Ты никогда не была на линии огня.

Я не могла отрицать чувство интереса насчет личного интервью, как профессионального публичного представителя со своими правами, не в последнюю очередь ради перспективы более широкого признания работы, которую я сделала от имени Паулы. После всего, я не получила за это ничего, кроме головной боли. Но я была строго сфокуссированна на воздействии, которое сказывалось на имидже Паулы. Паула, Майкл и я согласились с тем, что если что-то подобное появится на рекламных плакатах, это может сработать нам на пользу.

Итак, трепеща, я согласилась поговорить с Daily Telegraph, где периодически каждую неделю появлялись благоприятные кусочки про Майкла и Паулу и с которыми я говорила о многих вещах. Хотя я и оставалась в сомнениях, чем они решили заполнить целую часть обо мне и подозревая, что меня можно сломать бокалом какого-нибудь напитка, чтобы выудить про Паулу и Майкла столько сколько было возможно, я согласилась дать интервью, которое должно было появится в субботнем цветном приложении, как их история с обложки.

За два дня до того, как Паула должна была пойти в суд, напряженность дошла до последнего предела в ее доме. Она все еще была намерена дескридитировать Боба, но была не в состоянии найти девушку, которая могла бы признаться, что спит с ее бывшим мужем.

- Легче заставить кого-то признаться в трахании с Папой Римским, - заявляла расстроенная Паула.

Анита тоже была под огромным стрессом со всех сторон. Паула хотела ее привлечь на свою сторону в суде, но Боб был невероятно травмирован тем, что чувствовал как бы предательство Аниты, и ему требовалось много времени, чтобы восстановить доверие. На взгляд Аниты баланс родительской силы переместился на сторону Боба. Она становилась все меньшей энтузиасткой насчет Майкла и упоминала о нем, как о Почасовом Парне Паулы. Эту кличку, как я обнаружила позже, придумал для него Боб. Мы волновались о том, женится ли Майкл на Пауле после рождения ребенка и были смущены его нежеланием покупать для них новый дом, хотя, я знала, что Паула просила Майкла составить новое завещание и вписать в него их малышку.

Пресса спрашивала те же вопросы, засоряя мой автоответчик немыслимыми словами насчет предстоящих действий. Возможно, мы перестарались с голосованием сочувствующих насчет продажи фамильного серебра и всех бесконечных ссылок на бедность Паулы. Эти новости достигли цели повернув осветительный прожектор на Боба, но теперь они начали спрашивать про Майкла: если жизнь у Паулы такая жуткая, почему он не придет и не вмешается? Мы продали две истории о том, как любовники и друзья по духу подвергались шторму вместе. Теперь Паула была бездомная и беременная – а где же был Майкл? Почему он не купил ей дом? Эти вопросы теперь снижали уверенность, что Паула хотела получить назад свой собственный дом, и вмешательство Майкла могло поставить под угрозу ее судебное дело, но противоречие, очевидно, сохранилось.

Я много раз поднимала вопрос по отношению к Майклу – о его доме на Смис Террасе и о его состоянии. Было ясно, что на эту тему ему не нравилось с кем-то дискутировать, кроме его деловых советников. Его ответы были затенены юридическим жаргоном и разговорами о деловых структурах. Его деньги, как говорил он, были завязаны трастами и вложениями и были под руководством его консультанта в Сиднее. Насчет дома по Смис Террасе он мог сказать только то, что он не собирается его продавать. Обостренные счета за ремонт означали, что он мог потерять деньги, если продаст этот дом именно сейчас. Что-то подсказывало мне, что очевидный факт был упущен, если он любил ее, он не мог стоять позади и наблюдать как она страдает. Майкл не понимал вопросов от прессы, на которые нужно было отвечать от его имени или хотя бы дать мне конкретную информацию, иначе, репортеры напишут историю сами, которая будет слишком далека от правды.

Майкл сказал, что Паула могла бы жить в каком-нибудь другом месте: в Южной Франции, в Австралии (зная, что она никогда не оставит своих детей, а Боб никогда не позволит им уехать), но он не видел смысла покупать еще один дом в Лондоне. Между тем, Боб заходил к адвокату Паулы с предложением: 20 000 фунтов за аренду дома. Паула была в бешенстве: - Это оскорбительно! Как он вообще осмелился?

Она сжала свои зубы, решив драться и выиграть.

Я помогла приготовить Пауле бумаги, и мы обговорили, какой кусок я могла бы добыть для облизывания прессе, чтобы построить публичные симпатии и сочувствие.

Она отметила соглашения между ней и Бобом в простых терминах: собственность, которую они делили и детали о том когда и как Паула купила дом на Редберн Стрит.  Высокий заработок, который она имела во время своей жизни с бывшим мужем, также был подчеркнут. Дом был записан на Боба, когда она ушла, и он выплачивал весь кредит. Паула утверждала, что она поддерживала его и домашнее хозяйство, эмоционально и финансово, даже в течении созревания проекта Live Aid. Она всегда была главной кормилицей и Боб часто упоминал о ней как о «милой маленькой кормилице»; он вставал в середине дня и ехал на Кингс Роад, чтобы встретиться со своими друзьями и попить кофе, так как Паула поддерживала его деловые планы.

Причины, которые она могла дать для ухода, походили на множество бесед, которые мы имели в прошлом году или что-то около этого: она пыталась уйти от того брака, в котором над ней доминировали. Она спрашивала разрешения по поводу любого своего шага, который собиралась сделать, включая использование телефона. Боб выглядел запугивающе, он мог пойти по головам ради твердого контроля. Паула вполне могла сказать, что Боб начал встречаться с Джинн за год прежде, чем Паула ушла от него к Майклу, поэтому ее нельзя было обвинить в супружеской неверности, за которой последовал развод.

Очевидно, Боб мог отрицать все эти обвинения, возможно, полагаясь на голоса сочувствующих, как персона, которой причинили боль, он мог претендовать на свою невиновность с каждым отдельным голосом в его пользу. Боб, без сомнения, мог описать свои гуманитарные дела, спасение миллионов жизней в Эфиопии и указать, что его способность зарабатывать была расстроена, так как он проводил компанию, что привлечь внимание мира к тяжелому положению многих голодающих наций.

К несчастью, я получила больше, чем ожидала, когда прошлась по записям Паулы. Она, очевидно, забыла, что Боб уже дал ей 70 000 фунтов, чтобы покрыть ее кредит за дом и добавил 20 000 фунтов за другой дом.

Я была шокирована, когда она даже не упомянула об этом, когда говорила о скупости Боба. Не удивительно, что он платил каждую неделю 300 фунтов Аните, он, должно быть, очень волновался, что Паула была транжирой сверх меры, и могла не захотеть тратить эти деньги на пропитание детей. С заработком от статьи в Hello!, большим авансом за ее автобиографию и с суммами, которые Боб уже передал ей, у нее не должно быть так много долгов.

Тактичный поиск обнаружил, что увольнение Паулы из Planet 24 вполне мог произойти, потому что она опаздывала много раз и иногда не появлялась на работе вообще. Очевидно, ее отношения с Бобом могли защищать ее в прошлом, но когда наступил развод, партнеры Боба не видели причины держать ее и дальше на работе из-за непрофессионального поведения.

Но что насчет дома? Боб захотел сохранить семейный дом, так как, наверное, он не мог себе позволить купить другой, и ему нужно было жить в Лондоне, чтобы поддерживать интересы своего бизнеса. Я все еще волновалась по поводу нехватки честности у Паулы насчет финансов, а от ее вранья мне стало как-то не по себе.

После некоторых размышлений, я решила не противоречить ей насчет этих расхождений до тех пор пока все не обдумаю, не хотелось добавлять ей еще нагрузок, но я чувствовала, что мне трудно и призрак других возможных врак преследовали мои воспоминания за прошлый год.

Строгое частное слушание было назначено на 10 июля, через месяц после их быстрого развода, и проходило ровно три дня. Паула сказала, что она была потрясена, когда Боб приехал в безупречном твидовом костюме и в ботинках ручной работы. Она ни разу не видела этого мужчину в костюме с тех пор, как он приезжал во Дворец, чтобы получить его титул, и еще он был в костюме на их свадьбе. Никакой ошибки не было в том, что Боб был полностью в своих военных доспехах – никакой другой случай не был важен для него настолько, чтобы он одел костюм. Вместе со своим адвокатом Боб принес с собой таран – массу обвинений, подкрепленных ящиком доказательств, включая документы, которые оказались любовными записками со времен начала их романа, которые Паула писала ему, плюс видео записи.

Боб показал кадры бесчестного флирта Паулы с Майклом в кровати на The Big Breakfast, который произошел за два года до того, как она заявила, что у них роман. Но Паула первая показала ее интервью с Джереми Бидлом и Аланом Титчмаршом, где она сыграла флирт по отношению к ним двум. Она сказала, что если она могла флиртовать с ними, то она вполне могла флиртовать с любым другим человеком.

На второй день слушания, Паулу допрашивали с пристрастием около восьми часов, раскладывая каждую минуту по деталям их восемнадцати лет, прожитых вместе.

- Его адвокаты представили 2000 страниц письменных свидетельств, 557 страниц из которых были старше, чем Мировая Война, - говорила Паула, уже будучи эмоционально изнуренной.

Мы дали нашу версию истории для Mirror. Детальная статья на двух страницах и третья обо всем, над чем мы работали: ... Она сказала подруге: «Это был худший день в моей жизни». Судебный источник заявил: «Паула чувствует, что она была разорванным куском в коробке у свидетелей, а Боб даже не захотел подумать об этом. Он просто даже не обратил внимание на это».

Паула сказала мне, что когда она она стояла на трибуне на третий день, готовя себя для следующего нападения, она сказал Бобу «Давай, пойдем поговорим об этом». Они вышли в корридор и приняли соглашение, буквально, за три минуты. Когда я говорила с Mirror, я подчеркнула, что Боб сдал назад: «Он сказал ей, что не хочет проходить через то же самое, что и она, так как у нее были свидетели. Он, действительно, сдал назад».

Через несколько недель, Боб рассказал мне о своей позиции. Он наблюдал как Паула, будучи беременной на восьмом месяце, сломалась под агрессивным перекрестным допросом. Некоторые ее истории начинали показывать трещины, она путалась и начинала рыдать. Он сказал, что не может сидеть там и наблюдать за этим на следующий день, и решил остановиться. Паула была в востроге; она позвонила мне из суда, сообщив, что она выиграла. Ее адвокат информировал меня, что они все подписали конфиденциальное соглашение, что предотвратило любые дискуссии, но это была хорошая новость и Паула переехала в свой дом почти немедленно.

Они с Бобом подписали официальное урегулирование, которое вернуло ей дом. Но Боб бросил свой финальный гаечный ключ, сказав, что он теперь единственный, кто оказался на улице. В течении перерывов процесса Паула от случая к случаю контактировала с Майклом, который теребил свои пальцы в Лос Анджелесе, ожидая когда пройдут угрозы его финансам. В самом причудливом завихрении, Майкл предложил Бобу шестимесячное пребывание без арендной платы в его недавно отреставрированном доме на Смис Террасе и заключил с ним сделку – Боб согласился.

Так что, Боб съехал с семейного дома в другой дом, который находился всего в трехстах ярдах от этого, совсем недавно снабженный требовательными стандартами и эксцентричным вкусом любовника бывшей жены. Теперь они могли быть соседями. Друзья Боба нашли это изумительным и сыпали комментариями, типа «Боб всегда был крутым ублюдком». Боб готовился стать благотворителем своего соперника в любви, переехав в пространство, где каждая поверхность напоминала ему об ужасных муках, которые он перенес, ради нескольких месяцев аренды.

Паула и Боб выпустили объединенное утверждение вне суда, где читалось: «После трех дней совершенного ужаса в Верховном Суде, Боб и Паула вздохнули с облегчением, мирно придя к приличному решению их соглашения насчет дома. Паула с детьми переехали в свой дом в Челси. Боб переехал в дом Майкла, через улицу. Спасибо всем большое». А в постскриптуме они добавили: «Никто из нас не собирается говорить об этом дальше, так что пожалуйста, не преследуйте нас».

То, что нам всем очень помогли, вряд ли нужно заявлять. После нескольких месяцев скрежета зубами и вырывания на себе волос, мы подошли у другой стороне – к победной. Паула теперь могла осесть вместе с детьми и дать им счастливую жизнь, и она продолжала вытаскивать себя из бедственного положения и жить самостоятельно.

Дом в Клэпеме был покинут и брат Аниты, Том Дебни, вместе с его друзьями приехал помочь. Том был милый юный мужчина, очень близок со своей сестрой и приятен с Паулой. Том, как и все братья и сестры Аниты, останавливался раз от разу в доме Паулы – Паула всегда была гостеприимной и думала о Дебни как о своей второй семье. Том был добродушен с Паулой и катал ее дочерей на спине, а Анита смеялась, предупреждая своего брата за поощрения детей говорить слова «bottom» и «poo».

Паула была занята. Уровень ее энергии вернулся и она сортировала все свои конструкции, размышляя сможет ли она восстановить их в доме Челси. Майкл приехал со своих экзаменов по вождению, где получал интернациональные права. Он был зол на фотожурналиста, который сфотографировал его, когда Майкл выходил из машины. Тогда Майкл раскритиковал его и попросил оставить в покое.

- Не волнуйся, - успокаивала Паула, - Они просто хотят фотографии грузовика, который перевозит наши вещи.

Она знала, что Мэтью подослал фотографа для съемки. Майкл бросил на меня озадаченный взгляд и спросил почему кто-то на земле мог захотеть получить фотографии их банок с чаем.

Паула знала, что я говорила с Mirror и Mail о времени переезда. Она понимала, что это очень важно сохранить поток коммуникаций между собой и нашими новыми друзьями в прессе, так как отсутствие информации может принести больше зла. Но я не рассказала ей о звонке, который получила от Express, относительно неопознанных пакетов, которые прибыли в их дом на мотоцикле. Посылки приходили все время с демо записями для Майкла и юридическими документами для Паулы. Я знала об этом, потому что забирала их сама, когда находилась недалеко. Я не задела их интерес, добавив, что посылки часто были адресованны Мистеру Кипперу. Майкл объяснил, что если бы на них стояло его реальное имя, они так и остались бы неоткрытыми, или их могли вскрыть по дороге, надеясь на ценный трофей. Я подозревала, что мотоцикл был отогнан к знакомому торговцу наркотиками, и потом подумала, что мои мысли просто смехотворны.

Паулы была очень рада уехать с того дома, где был девятифутовый забор и чувство незащищенности – к ним пару раз залезали, когда она жила там.

- Тот дом был неудачным с самого начала, - говорил Майкл Тому, - Кто захочет в нем жить после всего?

Он имел в виду тот деревянный забор, который окружал дом. Майкл очень изменился за последний год, торча под домашним арестом. Эта среда обитания была словно анафема для него, ведь он привык жить в пятизвездочных отелях, на роскошных виллах в Лос Анджелесе, Сиднее, Голд Косте, Париже и во Французской Ривьере.

Было время, когда ничто не могло потревожить позитивный взгляд Майкла, но сейчас его отношение было унылым, даже работа над предстоящим альбомом INXS, казалось, не интересует его. Он почти все время одевался в черное. Его постепенная трансформация в австралийского гота была почти завершена – единственное, что не присутствовало в его внешности, это покрашенные черным лаком ногти. Паула убрала свои нарощеные волосы сама и теперь унее были короткие. Мягкая медовая блондинка дополняла свою беременность, и ей определенно шло обесцвечивание. Но длинные и сальные черные волосы Майкла не шли ему – они делали его на пять лет старше. Но его внешность ухудшилась больше, чем ее можно было объяснить обычным износом за последние два года. Ушел тот мальчишеский мотив, счастливого парня, который освещал комнату своей энергией и любовью к жизни. Теперь его настроение колебалось, и новый критицизм был особенно заметен, когда Паула жаловалась на свои проблемы. Он стал менее терпеливым к дочерям, Паула пробовала избежать этого, отсылая их в парк или в другую часть дома с Анитой. Волосы Аниты побрили, чтобы скрыть маленькие части облысения, которые продолжали появляться.

- Это так здорово, что мы переезжаем в Челси, - улыбалась Паула.

Мы сидели в ее спальной, ожидая, когда приедут носильщики вещей, пока Майкл говорил внизу со своим бизнес пратнером об обмене жилья. Я могу сказать, что его партнер был не очень рад тому, что Боб переезжает в Смис Террасе, но я не знала почему. Я слышала, как Майкл сказал: - У меня нет выбора, приятель, все это так убивало ее.

Паула складывала свои вещи, чтобы их несли в грузовик, и вытащила чемодан из под кровати. Со смешками, она открыла его и мой подбородок оказался на полу – чемодан был полон секс-игрушек.

- Я не думаю, что позволю кому-то нести их, это слишком рискованно, ведь на утро об этом можно будет прочитать в газетах, - Паулу едва затронул мой немой шок, она как всегда наслаждалась возмутительным моментом ее воздействия на мои монастырские нравы. Она продолжала рыться в этих вещах, вытаскивая различные предметы.

- Девочки чуть не поймали меня, - сказала она, доставая ужасающий черный член с гипернереальным пенисом и ремешками для его поддержки.

Коллекция членов Паулы включала отполированную хромированную дубинку, двухголовую ракету и невероятных размеров латексную статуэтку. Она достала черную маску с фаллосом, выступающим изо рта, переходящим в розовый цвет. Чтобы не смущать Паулу, я порылась среди этих штучек: наручники, веревки, плетки и непонятные вагинальные фиговины. В состоянии шокового изумления, я сострила что-то, типа, полагаю, ты не использовала все эти штучки. Паула уставилась на меня так, будто я спустилась с Марса.

- Мы играли с ними вчера, - заявила она.

Было изумительно, что Паула, на восьмом месяце беременности, будучи в состоянии агонии и стресса, теперь счастливо паковала коробки для переезда, и экспериментировала с этой тревожной массой эротических аксессуаров безо всякого сомнения. Паула сказала, что она никогда не использовала секс-игрушки в своей жизни перед тем, как встретила Майкла, но объяснила, что содержание чемодана было просто аксессуарами комплекса сексуальности и что у Майкла были экстремально диковинные вкусы. По началу она брезговала, но постепенно он познакомил ее с сомнительным эротизмом...  я не знаю чего.

- Я всегда думала, что подобный тип принадлежностей может служить политикам среднего возраста вместе с багажом воспоминаний того, как их лупили в школе, - сказала Паула, но важной вещью было то, что это изменило Майкла и ей, также, это нравилось.

Потом меня поразил Рохипнол около кровати, то, что заставляло меня возвращаться мысленно к нему снова и снова, и, возможно, он был причиной: Паула принимала Рохипнол, чтобы облегчить свое состояние, пока она исполняла эротические фантазии Майкла. Я спросила ее, присутствует ли во всем этом Рохипнол. Она посмотрела мне в глаза так, будто с ней ничего не происходило, и тоскливо сказала: - Возможно....

Настроение Паулы было приподнятым, когда она вернулась в свой дом в Челси, поэтому я решила перенести беседу о ее лжи. Что могло быть более значимым чем то, что она теперь вила свое гнездышко, свободная от всего, что могло потревожить ее, готовящуюся к появлению Хавенли. Майкл пообещал Пауле, что он будет больше находиться рядом с ней, так как роды должны были скоро произойти, но он должен был ездить в студию Лондона, записывать свой альбом, забросив свои недавние полеты в различные суды.

Мы ходили на благотворительную вечеринку, организованную моим представителем. Пресса сделала фотографии Майкла и Паулы и все поздравляли их с тем, как они должно быть счастливы, что скоро станут родителями. Я поблагодарила Паулу за то, что она пришла и намекнула на жалобы моего представителя, которые она проигнорировала. Непонимающе поморгав глазами, она быстро предложила ужин вместе с ним.

Mirror и пара других газет сообщили, что дом на Редберн Стрит был обжит. Мы дали Мэтью историю, что, переехав в свой дом, Паула обнаружила, что Боб оставил его в жалком мессиве и инфицировал блохами. Между нами говоря, это была неправда, но это обеспокоило менджера Майкла в Англии, который тревожился насчет дома на Смис Террасе и он полетел туда, чтобы проверить сей факт. Он уверил себя, что видел блох, прыгающих по подушкам, пока стоял на почтительном расстоянии от Боба.

К причудливому обмену собственности Майкла продолжала придираться пресса, что привело урегулирование с Гэлдофом к концу. Майкл захотел, чтобы я остановила журналистов от прощупывания дальнейших дел Смис Террасе.

- Я не могу позволить журналистам совать нос в мои дела, настаивал он.

Пара журанлистов позвонили, чтобы сказать, что менеджер Майкла был очень бесполезен и груб, когда они попросили комментарии об этом обмене. Это была экстраординарная ситуация и они хотели детали: когда Майкл купил дом и что он хочет с ним делать, ведь теперь он и Паула жили на Редберн Стрит. Один журналист был очень заинтригован; он обнаружил, что собственником дома была оффшорная компания, и засомневался насчет того, как же Майкл позволил Бобу жить там, если он не являлся собственником. Менеджер Майкла отказался от комментариев, что привлекло внимание к вопросу, на который он не захотел отвечать.

- Это не ваше дело, - заявил он.

Он был заинтересован в том, чтобы мир Майкла начинался и заканчивался его музыкой. Это была его работа, защищать Майкла, его имидж и деловые интересы. Он сообщил: «Майкл не собственник Смисс Терассе, этот дом собственность комитета инвесторов. У него нет прав предлагать этот дом Бобу, это не в его компетенции, что и явилось результатом злости некоторых людей».

Заговор сработал. Было нетрудно понять, что Майкл скрыл свои активы и защитил их коммерческими компаниями, но сказанное, что комитет был на тропе войны, потому что кто-то все еще выплачивал деньги за дом, было очень тяжело проглотить. Если Майкл всего лишь предложил поселить квартиранта на Смис Террасе, почему Бобу не разрешили туда въехать?

Он не смог дать никаких деталей, но настоял, чтобы Боб туда не въезжал, ему разрешили там остановиться только на короткий период, пока он не найдет что-то другое. Газеты напечатали то, что он согласился подписать.

Так как ничего не происходило, я была неспособна помочь журналистам с информацией, которую они выискивали; в факте, я очень много узнала о бизнесе Майкла от них, даже больше, чем от него самого или от его менеджера. Казалось, что Майкл не являлся собственником ни одного своего дома. Но возникал вопрос, кто был и почему? Кто были эти люди из комитета? В конце концов, я настояла на том, чтобы Паула переправляла все газеты ко мне -  я не хотела, чтобы наши отношения вышли из под контроля, а менеджер Майкла ясно не желал никаких вопросов, на которые нужно было много терпения.

- Это будет стоить Майклу 26 000 фунтов в год, - сказал он. Я согласилась с этим, ведь аренда Боба была бесплатная. Он объяснил, что так как Майкл не собирался жить на Смис Террасе, настоящие собственники планировали сдавать дом за 950 фунтов в неделю.

- Смис Террасе не просто дом, это коммерческий проект, - сказал менеджер.

По правде говоря, я получила от него много неприятных звонков; я считаю, что он часто был груб и уклончив и, хотя, мы и должны были биться, предположительно, в одной команде, у меня создалось отчетливое впечатление, что он использовал меня как мешок для битья, чтобы дать выход расстроенным чувствам по поводу вмешательства Паулы в карьеру Майкла. Я вспомнила, как однажды Паула сказала мне, что раньше, когда Майкл все еще был с Хеленой, и она хотела удержать его, менеджер Майкла обращался с ней как с группи, никогда не давая ей контактных номеров Майкла и не передавая ее сообщения. Теперь сапог был на другой ноге. Паула отвечала на его звонки, когда он звонил, выискивая Майкла, она была весела и вежлива, но никогда не говорила ему был ли Майкл дома и не передавала сообщения менеджера.

После нескольких дней возвращения в свой дом, Паула решила кое что изменить на нижнем этаже. Разделяющая стена в холле была убрана и из нее можно было видеть гостинную; она нашла декораторов, чтобы отремонтировать свою спальную и переехала с семьей в отель, Челси Харбор.

- Я надеюсь, что работа не займет много времени, - волновалась Паула, - Этот отель обойдется Майклу в копеечку.

Паула, Анита и трое детей провели десять дней в отеле, получая трехразовое питание каждый день и постоянно заказывая уборку номера, но даже, если, как говорила Паула, мысли о тратах не давали ей покоя, я слышала как девочки выбирали меню без стеснения. Им, конечно, нравилось это.

Майкл волновался о своих деньгах, которые Паула потратила в отеле за ту неделю, и он ни разу не послал ей цветов. Он вернулся в Лос Анджелес, а потом поехал в Дублин и Паула боялась, что он может не успеть вернуться к рождению ребенка. Она напомнила ему, что раньше он посылал ей цветы каждый день, но теперь все почему-то изменилось. Она скучала по романтике, по постоянному вниманию и дала ему знать о том, что ее очень огрочает его отсутствие интереса, особенно, в это время, когда она собирается родить ребенка.

Когда строители ушли, Паула вернулась в свой дом, любуясь новой гостинной цвета горчицы, новым рядом книжных полок, которые она заказала у плотника, и красиво декорированной спальной. Она сидела на большом чемодане, когда я приехала повидать ее. Настал отсчет, так как уже было несколько недель до рождения малышки, и она восстановила красивый дизайн своего дома заново. Майкл вернулся через несколько дней и проявил внимание, послав три огромных букета и лавандовую коробку шоколада Фортнум Энд Мэйсон, обернутую лиловым шелком.

- Нас так легко удовлетворить, очень важно показать всем, что мы особенные и заслуживаем, чтобы с нами обращались как с принцессами, - заявила Паула, предлагая мне шоколад.

Она сказала мне, что девочки с удовольствием вернулись в свой дом. Майкл ушел на встречу со своей матерью, которая остановилась ненадолго в Лондоне, прежде, чем поехать в Найс на свадьбу своей дочери, которая должна была проходить в вилле Майкла, во Франции. Майкл планировал поехать туда, если ребенок родится к этому сроку, но Пауле не разрешалось лететь на самолете, а путешествовать поездом было слишком утомительно.

 - Провести время со своей семьей должно быть пойдет ему на пользу, - сказала я Пауле, думая, о том, как будто Майклу нужны были эти старомодные домашние печеньки. Паула оставила мое замечание без комментариев и заговорила о своих планах остановиться на вилле, после того, как родиться малышка. Майкл, как всегда, волновался о благополучии своей семьи.

Прежде, чем Майкл уехал на свадьбу, мы встретились со своим представителем, на обещанный Паулой ужин в лондонском ресторане на Фулэм Роад. Все женщины, которые находились в ресторане пялились на Майкла, чему он, казалось, был очень доволен. Мы праздновали успешное судебное дело и в конце поблагодарили моего друга за помощь. Я сделала очень большую работу, рекламируя его Пауле и Майклу, чтобы они могли поощрить и оценить его вклад и теперь казалось, что они видели помощь, которую получили.

Паула выглядела прекрасно. Майкл смотрел на нее глазами, смешанными гордостью и глубокой любовью, когда она рассказывала о ее сегодняшнем посещении парикмахера Ники Кларк. Она была слегка напряжена сначала, так как сделала небольшой уклон на внешность Кайли, с которой Майкл недавно виделся на одном из его ужинов, но Майкл принял это как всегда, с его обычным великодушием и обнял ее. После ужина мы сидели за столом и непринужденно болтали, попивая из наших бокалов.

Через полчаса, моя подруга почувствовала себя более комфортно и повела себя нехарактерно нежно по отношению ко мне. Я подумала, что это была показуха для Майкла, чья рука лежала на плече Паулы, пока она критиковала скованность англичан и их боязнь перед женщинами. Майкл заговорил о своем прогрессе над альбомом и о том, как трудно делать свой сольник. Он ждал турне, так как терял очень большую его часть и мистер Представитель задавал много вопросов: насколько большое его окружение и нанял ли он фотографов, чтобы они поехали с ним, кто оплачивал поездку и рекламу и кто контролировал публицистов, смотря на меня с едва уловимой улыбкой, предполагая, что это должна была сделать я.

Музыка для Майкла была его огромным миром, и в этот вечер он был наиболее красноречив, даже более вдохновлен. Он рассказывал нам о своей музыке и о таких натуральных продвижениях в стихах, которые он писал в свои подростковые годы, в стихах, которые проявляли достоверный выход боли, которую он чувствовал, когда его семья развелась.  Он писал, когда скучал и впадал в меланхолию, тоскуя по своему младшему брату Ретту.

Я читала книгу о Майкле, Just A Man, написанную его сестрой Тиной Хатченс и его матерью Патрисией Глэссоп. В этой книге, картина показывает Майкла как чувствительного мальчика, выросшего в превилигированных условиях, но как в очень многих семьях, дети стали окончательными жертвами капризов брака. Но позади этой жалостливой истории стоит стандартная оплата семейной язвительности, так как два мальчика были разделены, когда их родители развелись и стали жертвами развода вдвойне.

Патрисия Кеннеди уже имела одного ребенка от предыдущего брака, Кристину (Тину) Элейн. У Патрисии не было денег, когда она ушла от отца Тины, но многообещающая карьера была впереди. Майкл всегда с гордостью говорил о днях, когда его мать была моделью.

- Она была не только изыскано красивой, моя мать очень умная, классная и напористая, - хвастался Майкл.

На его ночном столике на вилле в Южной Франции стояла ее фотография, где она выглядела впечатляюще, когда учавствовала в награждении Gown Of The Year в 1953 году.

Майкл Келланд Джон Хатченс был рожден родителями Патрисией и Келлом, 22 января 1960 года. Согласно его матери и сестре, Майкл был «преслестным» с самого начала. В 1962 году Патрисия родила Ретта Бредли. Ретт был, по всей видимости, совершенной противоположностью своего ангелоподобного брата – он был чудаковатый и часто устраивал истерики. Так как Келл проводил очень много времени за границей, Патрисия и Тина присматривали за двумя мальчиками.

В 1965 году семья переехала в Гонк Конг, где жизнь стала прекрасной для всех Хатченсов. Майкл и Ретт декламировали свои детские стишки на китайском, также хорошо, как на английском, ходили в плавательный клуб и были записаны в скауты, изучали кик-боксинг, дзюдо, стрельбу из лука, шахматы и учились музыке. Им нравилось приезжать к их матери, когда она работала над фильмами. Гонк Конг навсегда стал любимым местом Майкла – он даже купил там квартиру.

Семья вернулась в Австралию в 1972 году, когда Майклу исполнилось двеннадцать лет. В первый день в новой школе, Майкл был побит группой мальчиков, из-за британского акцента, который он приобрел в Гонк Конге, а другой ученик спас его; это был Эндрю Фэррисс, который после стал одним из лучших друзей Майкла и его товарищем по группе INXS.

Брак Патрисии и Келла становился с годами все труднее, но Патрисия оставалась с Келлом из-за мальчиков. В 1975 году ей предложили работу в Лос Анджелесе, студийным визажистом. Она знала, что это была возможность уехать и принять мучительное решение взять с собой только Майкла. Она была неспособна контролировать Ретта и чувствовала, что для него будет лучше, если он останется с отцом, до тех пор пока она не освоится. Триннадцатилетний Ретт плакал и умолял, чтобы его тоже взяли и Патрисия сказала, что ее сердце тогда разорвалось, так как они попрощались с Реттом в аэропорту. Майкл сказал мне, что он до сих пор слышит как его брат кричит в аэропорту и просыпается ночью в холодном поту, когда ему снится тот день, когда он увидел как Ретт умолял его через окно : «Майкл, не оставляй меня».

Келл переехал в Филиппины с Реттом, где они могли нанять повара и уборщиков для дома. Патрисия почувствовала облегчение и счастье за Ретта, так как теперь он получал внимание, которое всегда жадал от своего отца. Но Патрисия писала: «Боль Келла была глубочайшей. Келл не разрешил Ретту поехать к нам, даже на праздники». И она не дралась за это? Ведь тогда было незаконно, если один родитель запрещал ребенку общаться с другим родителем, без причины, и она боялась, что Келл мог дать толчок легальному процессу, чтобы забрать Майкла назад. Майкл говорил о том периоде так: - Именно тогда я очень быстро повзрослел.

Он сказал мне, что, несмотря на то, что он радовался миру между Реттом и матерью, он был очень одинок в то время. Поэзия, музыка, марихуана стали его компаньонами. В школе Северного Голливуда Майкл встретил чужую культуру, и друзей, которые познакомили его со всеми видами музыки, драмы и английского.

Ричард Ловенстин сказал после смерти Майкла, что то время, когда он жил в Калифорнии, было особенным периодом, который неотвратимо повернул его к миру развлечений. Я всегда была впечатлена, когда Майкл говорил о том времени, когда он жил с его матерью и сестрой, так как он чувствовал вину из-за того, что Ретт хватался за последнюю соломинку и из-за того, что Майкл был согнут под грузом ответственности за то, что выбрали его.

После восемнадцати месяцев в Калифорнии, Майкла отослали в Австралию одного, после того, как Патрисия заболела, и ей был выписан постельный режим. Она, в конце концов, поехала вслед за ним, через шесть месяцев. Когда Майкл вернулся в Австралию, его лучший друг Эндрю Фэррисс уже собрал группу. Майкл немедленно присоединился к группе, которая называлась Doctor Dolphin, как их солист. Они репетировали в гараже Фэрриссов и в доме Патрисии. Когда семья Фэрриссов решила переехать в Перт, Майкл поехал с ними и INXS были рождены.

Майкл флиртовал с мечтами о бессмертии, через окончательную смерть рок бога. Он сказал мне по окончании ужина на Фулэм Роад, что единственный путь стать легендой, это умереть, прежде, чем ты состаришься. Он говорил про Моррисона, Кобейна, Хендрикса и Леннона. Он признавал, что его карьера идет на снижениеб и он жаждал снова выступать на арене Уэмбли, обожаемый тысячами поклонников. Майкл стал часто философствовать, но не о мечтах о славе, это были мечты о смерти. Я начала убеждать его об опасности наркотиков и о его нужде любить жизнь: ради друзей, семьи и нерожденного ребенка.

Пока Паула беседовала с представителем, Майкл терпеливо слушал мою лекцию о мегазвездном мифе. Я рассказала ему о своем друге, Джеймсе Ханте, который прожил свою жизнь слишком быстро и вскоре потерял ее. Майкл сказал, что он был большим поклонником Джеймса Ханта, любил безрассудную решимость, с которой он ездил и его тяжелый успешный прогресс, проходящий через шеренгу мировых гонщиков. Майкл тоже знал, что Джеймс принимал наркотики, пил, вел распутную жизнь, но кто тогда этого не делал? Чего он не знал, так это того, что Джеймс был в похожем положении, как и Майкл, но далее Джеймс сидел на Прозаке и впадал в депрессии. Это октрытие заинтересовало Майкла.

Джеймс захотел вылечиться ради своей подруги. Из-за серийноuj таскания за женщинами, он получил одиночество и опустошенность, пока, однажды, не пришел в ресторан гамбургеров и не влюбился в миниатюрную и целеустремленную блондинку официантку. За целый год, Джеймс съел так много гамбургеров, что возненавидел мясо на всю свою жизнь. Девушка работала в полсмены, зарабатывая себе на жизнь, и когда Джеймс, наконец, решился пригласить ее на ужин, она согласилась, даже не имея понятия, кем он был. Она знала только одно, что была измучена этим таинственным мужчиной с ежедневной газетой и озорным подмигиванием. После недели встреч, она переехала к нему, и Джеймс сообщил всему миру, что он влюбился, хотя думал, что подобное никогда с ним не случится.

Его новая подруга начала негодовать на его жизненный стиль, на его друзей и даже на его прошлое. Ей было плевать на его ностальгические путешествия в Монте-Карло, на дикие вечеринки на яхте с людьми, которые были очень знамениты. Вместо этого, она познакомила его с простыми удовольствиями: гуляние подолгу до Уимблдона и езда по всему Лондону на велосипедах, а не на его старом Мерседесе. Джеймс построил для нее дом в деревне Уимблдон, и она могла проводить там дни, рисуя, пока Джеймс занимался большим садом и своей коллекцией редких волнистых попугайчиков.

Джеймс преодолел нужду ходить к другим женщинам каждую ночь и потерял свое членство в ночном клубе Трампс; на звонки от Нигеля Демстера не отвечал, до тех пор, пока не захотел разрекламировать искусство своей любовницы. Но годы тяжелой жизни, загруженые жаждой привели его к зависимости, и теперь его женщина захотела, чтобы он от всего отказался, включая Прозак. Она записалась в клуб Анонимных Алкоголиков для партнеров алкоголиков и наркоманов или тех, кто был зависим лично. В одно время Джеймс ходил туда с нами. Я познакомила его со своим терапевтом и работа началась. Это было очень трудно для него – отказ от наркотиков принес глубокую депрессию. Но с помощью его подруги, его терапевта и лекаря, Джеймс прошел через свои проблемы, читая все книги о зависимости – наркотики, адреналин, секс – и целую стопу других книг. Это было не простое плавание; он часто возвращался к своей прежней жизни, и его подруга находила остатки марихуаны и таблеток, но по ее мнению, она должна была чаще ходить в клуб Анонимных Алкоголиков.

Затронула ли моя история кого-то еще, случайного, кто выбрал жизнь саморазрушения? Я не думаю, что Майкл собрался захотеть сойти с пути; но из-за того, что это был Джеймс, бог скорости, он захотел послушать ее. Он спросил, какие наркотики Джеймс чаще всего принимал, и с каким лекарем он встречался. Майкл захотел знать, трудно ли послать старых друзей, которые были рядом только в хорошие времена.

 - Приспособленцы, - сказала я и Майкл спросил, почему я воспользовалась таким особенным словом.

Паула подняла брови и посмотрела на меня, в ее немом взгляде я прочитала: «Скажи».

И я сказала: - Приспособленцы это очень значимые люди, которые способны приспособиться к тебе, продолжая делать такие вещи, которые уже могут вполне быть не слишком хорошими для тебя.

Как жена алкоголика, которая жалуется, кричит, подкупает и умоляет помочь ее мужу, но как, собрать кусочки и защитить его от последствий, если алкоголизм с удовольствием обработал его способности сделать это. Или жена, которая сфокусировала всю свою жизнь на своем муже, забыв о собственных нуждах и забросив себя до тех пор, пока, наконец, не дала ему возможность напиться, обеспечив его боссу оправдания за его отсутствие. Партнер зависимого человека, обычно, защищает и опекает зависимого от ударов кризиса и старается спасти его от этой привычки.

Я объяснила, что существует множество форм приспособления, но они всегда вовлекают поддержание состояния зависимости, действием или бездействием. Приспособленец может быть также зависимым или слушателем, который довольствуется своей ролью доверителя или спасителя. В том же пути, приспособленец подсознательно заинтересован в динамике неизменяющихся отношений и вероятно в реакции, если она начинает меняться, особенно, если зависимый делает попытки расстаться с приспособленцем или с зависимостью.

Но Джеймс выбрал цель, где он мог отделить друзей, которые были благоприятны для него от тех, которые подкрепляли его слабости. Он ценил свои новые отношения и понимал, что если он вернется на свой старый путь, она может не вытерпеть, и вернутся только старые друзья. Никто из людей, кто мог поддержать его выздоровление и которые работали над своими собственными вопросами, не могли поощрять его пристрастия, но вполне могли продолжать дружбу до тех пор, пока он не соскользнет по наклонной. И только эти мысли держали его прямо.

Настоящей трагедией для Джеймса было то, что уже слишком поздно. Многолетнее издевательство над телом и разумом уже раскрутило свое колесо, которое собиралось в конечном итоге убить его. Несмотря на то, что он был здоров целый год, перестав выкуривать по сорок сигарет в день, по здоровому питаясь и занимаясь спортом, он умер от сердечного приступа прежде, чем ему исполнилось 45.

 - Это случилось в тот вечер, когда он попросил ее выйти за него, не так ли?, - встряла Паула. Я подозревала, что она тонким намеком копает под Майкла.

- Когда он узнал, что был достоин ее и уверен в том, что не позволит ей упасть, он попросил ее руки. Она ждала этого пять лет.

Ее тогда дома не было, это был первый выходной вдали от Джеймса. Она планировала, что это будет в последний раз перед тем, как они сделают ребенка. Джеймс позвонил ей на отдаленный греческий остров и сказал ей, что она была единственной любовью всей его жизни и принесла ему спасение. Она описала эту беседу как наиболее интимный момент их жизни. Он говорил о том, что собирается забронировать церковь через три недели, а его друзья перезванивали ему и приходили на ланч за день до того, как все случилось. Он выглядел таким счастливым, каким они его никогда не видели. Депрессия ушла, сказал он им и отказался от шампанского, он вполне мог нормально пить, но вместо этого просил принести воды.

После звонка своей подруге, Джеймс играл в пул с другом в своем доме, потом пожаловался, что ему нехорошо и ушел в кровать. На следующее утро его друзья нашли его мертвым. Между тем, его любовница ныряла на острове, счастливейшая девушка во всем мире, размышляя над тем, как далеко они зашли. Она гордилась Джеймсом и тем, что он смог победить своих демонов и благодарила бога за это чудо. Она рассказывала мне, что когда она смотрит на ночное небо, она уверена, что Джеймс видит ее, но глубокая связь потеряна, которую они имели тогда. Она не имела понятия, что больше не увидит его живым.

- Фак мэн! – воскликнул Майкл, - Как же это закончилось?

Я ответила: - Когда она приехала домой, она пошла в церковь, в которой Джеймс хотел на ней жениться, но вместо свадьбы попала на его похороны.

Назовем это интуицией, но я чувствовала, что мне не нужно было рассказывать эту историю Майклу. Я почувствовала, что мечта о смерти еще крепче схватила его.

Майкл спросил меня, если Джеймс нашел свою терапию, что являлось причиной его депрессии и приема наркотиков: - Это шло из детства?

- Отчасти да, но было заполнено его славой, и он сделал славу своим богом, вместо того, чтобы сделать им себя, - ответила я, - Сообщение, которое он получил от терапии, было обожанием другого человека, что оказалось противоядием омерзению, которое испытывал к себе – разберись в себе и тебе не нужна будет слава.

Майкл покивал своей головой, - Да.... да...., - прошептал он.