ПОСЛАННЫЕ НЕБЕСА.
Майкл открыл мне двери, когда я приехала с большим букетом цветов и подарками, которые я купила для Хавенли в прошлом месяце. Он вытащил сигару изо рта и отпечатал на моей щеке восторженный поцелуй. Предродовые схватки начались две ночи назад, когда он и Паула приехали поужинать в моем саду, и тут же пропали. Майкл танцевал под Френка Синатру, которого врубил на полную громкость на первом этаже. До их двери не так-то просто было добраться через полчище фотографов, ожидающих, когда же они наконец смогут получить первую фотографию ребенка и когда Майкл позвонил мне, чтобы сообщить новости, он предупредил, как я должна буду постучать в двери. Я быстро отключила телефон, он был полон сообщений, а домашний телефон не переставая звонил, желая сообщить мне о рождении. Я захотела провести время с новыми родителями и их любимым малышом.
- Она красавица, все прошло изумительно, Паула держится потрясающе, - танцевал Майкл, - Она великолепна, Паула думает, что она выглядит как я, - сиял он от гордости.
Настало облегчение, что Хавенли родилась без сложностей, поэтому Паула была в порядке, и было здорово, что Майкл все таки смог присутствовать на родах. Две ночи назад, он выглядел как мужчина, который готовился к затворничеству. Его поведение было напряженным. Паула не показывала никаких волнений по поводу того, что он все время торчал в моем туалете, и когда я спросила все ли с ним в порядке, она рассмеялась и ответила, что но, вероятно, приводит в порядок свои волосы. Теперь, Паула сидела на своей кровати, жуя кусочек тоста, а Хавенли лежала поперек ее живота.
- О, Господи, ты клонировала Майкла!, - рассмеялась я. Хавенли была подобием своего отца, с ног до головы. Даже несмотря на то, что ей было всего несколько часов, ее крошечные пальчики двигались как у Майкла. Паула не выглядела слишком уставшей; она была в приподнятом настроении, и сказала мне как все легко прошло, и Майкл вместе с двумя акушерками помогали рождению ее малышки.
- Он был потрясающим, - сказала она, - Мои воды отошли в середине ночи и через несколько часов Хавенли родилась.
Я ворковала около маленькой красавицы, переполненная эмоциями, а Майкл постоянно прибегал и убегал, целуя Паулу и Хавенли, приговаривая, как же умна была мамочка. Окна ее спальной были настеж открыты, чтобы свежий воздух поступал в комнату, так как было очень жарко, и мы могли слышать как журналисты наружи напевали песню Фрэнка Синатры.
- Мэтью Райт будет плеваться кровью, - сказала я, - если я не позвоню и не расскажу ему о новостях.
Конечно, я знала, что Мэтью уже известно о рождении ребенка, но он мог захотеть услышать детали для завтрашнего выпуска, о которых не знает еще никто. И больше, чем кто либо, он заслуживал главное блюдо, несмотря на то, что Sun уже даны были обещания первых фотографий. Последняя вещь, которую я хотела, работать в такой день. Я предпочитала сидеть на софе и пить шампанское, которое открыл Майкл, поменять диск и петь каждую песню, которая звучала. Но Мэтью был во главе длинного списка тех, кто помогал нам. Поэтому мне было тяжело заткнуть их всех, в тот момент, когда золотой ребенок родился и нам они уже были не нужны.
Наступило 22 июля 1996 года и Хавенли Хираани Тайгер Лили Хатченс стала самым популярным ребенком после Принца Гарри. Это было подобно королевскому событию. Цветы от каждой газеты и телевизионных компаний прибывали в дом и я наполнила ими ванную, в которой Хавенли родилась, чтобы цветы сохраняли свою свежесть и не повяли от жары. Я искала полотенце в шкафчике ванной комнаты. Там стояла куча бутылочек пены для ванной от Нины Ричи, рулоны бумаги и пара коробочек с белыми таблетками, на которых были напечатаны символы птицы в полете. Я открыла упаковку и обнаружила там половину чайной ложки белого порошка. Я прекрасно понимала, что это могло быть, и меня хватил паралич, соображая, куда я могла запихнуть это, подальше от детей. Они были у Боба в центре Фейвершама и я знала, что Анита может привезти их в любой момент.
Я не была уверена, что я должна была сделать со всем этим. Что если Майкл обнаружит, что я трогала это без спроса? Я не могла спуститься вниз и спросить, что должна делать с его запасами. Совсем недавно мы с ним говорили на эту тему и он согласился с тем, что наркотики не должны лежать в досягаемости детей. Я подумала показать это Пауле, но решила, что было неподходящее время и, в любом случае, она могла отрицать любое отношение к наркотикам. И если я начну расследование, то вполне могу наделать проблем Майклу, дав ему повод для волнений в такой прекрасный момент. Я не хотела быть вестницей плохих новостей в такой день, но и не могла оставить все это в ванной, поэтому, понимая, что Майкл, должно быть, уже принял что-то и, вероятно, не будет искать остатки своих запасов, я смыла все в унитаз.
Далее, я вышла из ванной и увидела адвоката Паулы на лестнице. Я понимала, что сама того не желая стала приспособленцем, о которых читала лекции Майклу на ужине пару недель назад. Я сознательно сделала это: как приспособленц и сделал бы: но ведь я сделала это один раз – в конце концов, я могла пойти и испортить их день из-за каких-то лекарств, о которых Майкл, вероятно, забыл в такой великолепный момент. Могла ведь?
Адвакат привез кое-какие бумаги на подпись Пауле. Потом приехал менеджер Майкла с цветами. Позже они оба обговаривали с менеджером о том, какое время будет удобнее для того, чтобы позвать фотографа и позволить дать первые фотографии для Sun. Наконец, все ушли. Майкл не мог усидеть ни секунды – он носился вокруг, включал музыку, пел, прикуривал сигары и пил шампанское.
- Ты должно быть устал, - сказала я ему.
Он был на ногах всю ночь, и Паула сказала мне, что она волновалась о том, что Майкл мог пропустить рождение, так как он не ложился еще и в ночь перед событием. Паула, также, сказала мне, когда мы были наедине, что она знала, что Хавенли собиралась родиться, так как схватки у Паулы продолжались всю ночь, и она была неспособна удержать Майкла.
- Он не может усидеть на месте с тех пор, как вернулся со свадьбы Тины, - доверилась мне Паула. Она чувствовала, что его семья не считается с ним, ожидая его за день перед рождением его ребенка, заняв весь его дом на знаменательный день его сестры и заставив его платить за все принадлежности, шампанское и устрицы. Паула даже привела библейские пропорции.
- Майкл даже оплачивал весь отпуск Келла, - сказала она, упомянув о недавнем путешествии по Европе Келла и его жены Сью. Это путешествие заканчивалось на вилле Майкла в Ривьере. Это была поистине несправедливая оценка поддержки Майкла по отношению к его семье.
Жалобы Паулы имели больше отношение к тому, пригоден ли Майкл для нее, его немая угроза спонтанного отъезда, его отстутсвие финансовой поддержки в домашних проблемах, заставили ее драться за свой собственный дом, вместе с сопровождением стресса и стоимости за ведение дела.
Люди на улице начали орать как толпа футбольных болельщиков. Паулу совсем не сомневалась, что их имена кричали с улицы. Неизбежно, но Паула начала уставать от шума, ей нужно было несколько часов, чтобы поспать. Я спустилась вниз, чтобы поговорить с Майклом о том, чтобы бросить им какой-нибудь кусочек, чтобы они наконец стали счастливы. Он в это время находился на телефоне, говоря кому-то: - Нет, приятель. Тебе нельзя сейчас быть здесь из-за толпы прессы. Да, я получил деньги, поговорим позже.
Он повернулся и увидел меня, стоящую позади, одарив смешанной улыбкой, типа, упс, ты меня поймала. Потом он сказал, что разговаривал с его матерью. Он, очевидно, не подозревал, что я стояла позади него достаточно большое колличество времени и я знала, что его мать уже уехала из страны. Майкл согласился встретиться с прессой без колебаний. Все, что им было нужно, одна фотография и несколько слов от него, а после они, вероятно, все уедут прочь. Он открыл переднюю дверь в своей рубашке и шортах, приняв на себя весь удар вспышек, криков и приветствий.
- Как ты себя чувствуешь в роли отца, Майкл? – закричал один из них.
- Это самый значительный день в моей жизни. Я на девятом небе. Спросите любого папочку, и он скажет вам то же самое.
- Как ты назовешь ее? – крикнул другой.
- Хавенли, потому что она именно такая, но Паула уже назвала ее Тайгер.
Это было великолепно. Впервые Майкл стоял лицом к прессе, первый раз они сделали его официальные фотографии, и он был в прекрасном настроении, вежлив и восторжен. Эта мгновенная щедрость оплатила бы все дивиденды за его профиль. Они получили весь шарм Хатченса, и сегодня он испытывал искреннее удовольствие в общении с ними.
Предложения от газет шли не останавливающимся потоком по поводу фото ребенка Майкла и Паулы. Некоторые предлагали 100 000 фунтов и выше. Одно предложение пришло лично мне, 80 000 фунтов за полароидную съемку малышки, неважно какого качества. Hello! и Ok! вступили в импровизированную аукционную войну. News of the World написали мне, прощупывая идею «истории, включающую рождение». Все хотели фотографию, которая уже была пообещана Sun. Но чтобы поддержать хорошие отношения с ними всеми, особенно, с теми, кто помогал нам, каждому нужно было дать что-то и каждый кусок должен отличаться от другого.
Наиболее важным контактом, по признанию, был Мэттью Райт. Он знал, что сделка с Sun уже была подтверждена и сознавал, что Пауле нужна была безопасность, хотя, через меня, он предлагал ей те же контракты, что и Mirror. Но мы понимали, что если она ошибется, пистолеты могут снова повернуться против нее. Поэтому, мы согласились с тем, что Sun сделает фотографию, а Mirror получит историю родов.
Паула стояла в платежных списках у Sun и ее колонка у них дала им доступ к ее жизни, а Mirror провели к ней трубопровод, через меня. Это было очень деликатное балансирующее действие, особенно, когда Sun бесились каждый раз, когда видели историю в Mirror. С самого начала Паула отрицала любые известные источники, через которые могли просочиться эти истории, которые печатали Mirror, даже сказав, однажды, что понятия не имеет, кто такая Джерри Агар. Она сказала мне, что сделала для них предположение, будто находится под постоянным наблюдением сталкера.
Я поощрила Паулу заново продумать ее позицию по предоставлению эксклюзивного интервью журналу ОК! – их предложение было пока самое высокое. Паула нервничала по поводу того, что она не способна столкнуться лицом к лицу со своими юридическими счетами и волновалась, что Майкл снова почувствует давление, помогая ей, поэтому она попросила меня сказать Ok!, что она серьезно рассматривает их предложение. Sun получили фотографию, Mirror историю «через друга», Mail пообещали что-то еще и я уже торговалась на будущее с другими публикаторами: это могло быть и интервью Паулы и интервью Майкла (он даже дал одно британской прессе), фотографии ребенка через несколько недель после рождения и один самый мощный товар на рынке слухов про знаменитостей в то время, рекламное интервью Майкла о следующем альбоме INXS.
Telegraph говорили об особенностях, о которых Майкл говорил журналистам, о своей одежде, перемене гардероба, показывал в каких местах лучше есть, куда повести свою подругу – чисто кусочек его стиля жизни. Я говорила с Mail о статье, которую Паула написала для них, когда она была еще свободна от своего контакта с Sun. Mail знали, что Паула некоторое время будет недоступна, но они были заинтересованны ее потенциалом, как одного из их обозревателей, и пообещали ей большую свободу, чем Sun, в любом случае, они готовы были ждать.
- У нее есть все, - говорили редакторы, - Красотка, мать четверых детей, выглядит до сих пор сказочно, имеет бог рока в любовниках, у нее есть история, класс, юмор, The Tube, знаменитые друзья и еще она может писать.
Она все еще была рок принцессой и каждая женщина хотела слушать то, что она говорила.
Пресса превратилась из машины для линчевания в фанатский клуб. Мы прошли через период двойственного отношения прессы, а теперь они стали чуть ли не второй семьей. Когда я перезвонила по нескольким звонкам в тот день, я объяснила достаточно четко, что пообещала всем другим газетам дать мое мнение. Но именно Мэттью получил дополнительный приз, когда Майкл согласился поговорить с ним немедленно по моему мобильнику, поэтому он получил историю от самого бога рока, по поводу того, как Майкл помогал Пауле в рождении Тайгер. Мэттью взлетел выше луны. Уже было поздно, когда я закончила переговоры, уверенная, что следующий день прессы будет более благоприятным, поэтому получив сообщение от Мэттью перезвонила ему немедленно.
- У нас проблемы, - голос Мэттью был мрачным. Он объяснил, что несколько компрометирующих фотографий Майкла и какой-то девушки легли на его стол. Я попыталась прокомментировать, типа: - Мы все знаем, что Майкл не святой.
Но Мэттью говорил не о старых фотографиях – эти фотки были сделаны несколько ночей назад, прямо перед рождением ребенка, в ночь, когда Паула сказала, что не может найти Майкла.
Пресса изобразила рождение Хавенли как что-то феноменальное: Майкла, как восторженного отца; вес ребенка; она выглядит как отец; все бабушки и дедушки в восторге (игнорируя, конечно то, что Паула все еще не разговаривала со своей матерью и запретила ей видеть всех внуков). Вопросы были неизбежны, но мы прекрасно подготовили ответы, увернувшись от любых заковырок, и малышка была отличной дымовой завесой насчет этого.
Но Майкла поймали, выходящим из ночного клуба Браун с парой девушек в обнимку. Он, по всей видимости, был в клубе с другой девушкой и они не просто разговаривали. Конечно, Паула заслужит сочувственные голоса, если эту историю напечатают. Это могло стать великолепной публикацией для нее, если необходимая защита была еще необходима, чтобы противостоять потасканному дезертиру. Но Паула не захотела видеться с миром как жертва и, более того, она, конечно, не хотела выглядеть дурой.
- В любом случае, ты можешь похоронить эту историю и рассказать им подлинную, - умоляла я Мэттью.
Он объяснил, что если бы это случилось с ним, он смог бы сделать это, но его редактор не оценит, если, обнаружит, что такой груз прошел мимо, просто потому, что его редактор думал о том, что вся эта история не выглядит такой милой, как та в которой Майкл помогал рождению ребенка – особенно, если история появится в других газетах.
- Что, если Sun решат, что они не хотят публиковать это, потому что они потеряют своего обозревателя и никогда не получат фотографию малышки или еще что-нибудь, включая интервью с Майклом, когда выйдет его альбом? – спросила я.
- Sun это не волнует, они хотят от нее отделаться, - ответил он.
Он слышал от кого-то из Sun, что они не планируют продолжать контракт с Паулой. Причины, о которых он сказал, были такие, будто она была сдержанна в историях о себе и посылала свои копии с опозданием в возросшем беспорядке, так как часто была пьяна. Они собирались подождать, пока не получат фотографию малышки, прежде, чем выпустят историю о том, что Майкл принимал наркотики в студии. Мэттью объяснил, что только Mirror могли помочь, они уже вытянули свои шеи ради Паулы и он искренне сожалеет. В конце, Мэттью сказал: - Послушай, я рискну. Я не хочу навредить Пауле, у нее ребенок и это последнее, что ей нужно.
Я вздохнула с облегчением.
Паула ничего не сказала насчет недовольства Sun и насчет того, что опаздывала с копиями тоже. Мне сказала все как раз наоборот: что они поддерживают свое предложение насчет контракта с ней и благодарят ее за работу.
Я сказала Мэттью, что решила заняться Майклом насчет фотографий, надеясь, что получу разумные объяснения. Нехотя, но я верила, что он был в клубе с другой женщиной, чтобы просто отпраздновать канун рождения его дочери, ведь Паула сказала мне, что Майкл работал, обуздав свою распущенность. Майкл сказал мне сам, что он знал, будто был зависим от секса и обнаружил, что для него просто невозможно упустить восхищение соблазном, успехом, не оглядываясь на последствия. Он также знал, что должен был обратиться к источнику, если собирался заняться признаками этой зависимости. В более ясные моменты, ему было ясно, что он хотел хранить верность Пауле и строить серьезные отношения. Но у него были две стороны его натуры, вступающие друг с другом в натянутую войну. Нельзя ничего было сделать с его чувствами к Пауле, объяснял он мне, но можно было кое-что сделать с чувствами к самому себе.
- Я с тобой, - сказал Мэттью, - Я хочу увидеться с Майклом, как с мужчиной эпохи Возрождения – он перевернул новый лист, они с Паулой созданы друг для друга, но эти фотографии противоречат всему.
Как мне спросить Майкла, что он был с другой женщиной? Паула сказала мне, что Майкл был доволен прессой, чего я добивалась для них обоих, но он спрашивал, почему ему приходится платить 20 000 фунтов его публицисту. Он, по всей видимости, планировал отдать кое-что из этих денег мне. Мы не разговаривали ни о каких цифрах, но Паула предложила платить мне 25 процентов за все, что она получит, от журнальных интервью до работы на телевидении. В последствии, я нашла себе двух клиентов.
Часть моей беседы с Майклом должна быть профессиональной, требующей мудрости, чтобы объяснить его попытки веселиться в течении тех нескольких часов, пока его партнерша была дома, испытывая предродовые схватки. Кроме боли, которую можно было причинить Пауле, это могло внести неизбежный хаос в его репутацию. Когда я, наконец, поймала его, он предложил встретиться в Хампстед. Он записывался в студии на Хаверсток Хилл и сказал, что было бы мило продолжить дискуссию, которую мы тогда развили в ресторане. Сидеть снаружи было слишком жарко, и Майкл предложил прокатиться вокруг Хиз. Когда я приехала в студию, он уже заказал сэндвичи и газировку и мы усевшись в его машину, оборудованную кондиционером, отъехали к парковке с видом на зеленую рощу.
Невозможно было злиться на Майкла слишком долго. Я объяснила, что если я спрошу его о том, что не является моим делом, и что если мы останемся друзьями после этого, когда почувствовала, что эта беседа, вероятно, не должна была произойти. Он улыбнулся и уверил меня со всем своим очарованием, что он все поймет, и что его всегда трогало, как яростно я защищала Паулу. Но он уверял меня в том, что те девушки были просто его друзьями. Мне было очень тяжело ему поверить. У него была гипнотическая энергетика, и он обожал компании женщин. Казалось, что для Майкла было невозможно находиться рядом с кем-то и не притрагиваться к собеседнику: стоящему или сидящему, мужчине или женщине, он всегда держал собеседника за руку, изучал его или обнимал за плечо.
Он был непреклонен в своих чувствах к Пауле; он ожидал, что всегда должен бороться с его желаниями к другим женщинам, но он очень сильно любил ее, так что искренне пытался измениться. Потом он более открыто заговорил о себе, о его амбициях и стремлениях, о том, как трудно примирить его желание к сексу, наркотикам и рок-н-ролльному образу жизни с новой ролью в жизни Паулы, Тайгер и дочерей Гэлдофа.
Он упомянул, что его очаровала история Джеймса Ханта. Майкл сказал мне, что думал кое о чем еще с момента той нашей беседы, как ужасно должно было быть девушке, с которой он жил, и что он поговорит с несколькими друзьями и подаст им идею снять фильм о жизни Джеймса. Майкл вложил огромное количество денег в австралийский фильм Crocodile Dundee, хотя, другие думали, что эта затея провалится. Она, конечно, не провалилась, и фильм стал кассовым хитом. Майкл, также, снялся в фильме Frankenstein Unbound вместе с Джоном Хертом и Бриджет Фондой и сказал мне, что его прибило актреское мастерство. Он говорил со своим американским агентом о работе в кино и планировал взять актерские курсы.
- Я просто не могу быть рок-звездой, которую все пинают. Я танцую под мелодии слишком многих людей. Я хочу найти себя, - сказал он мне. Мы говорили о том, как сильно он изменился, с тех пор как мы познакомились. Изменения в его внешности тревожили меня, и я настояла на том, чтобы он присмотрелся к своему отражению в зеркале и спросил себя, что же ему все-таки нужно. Майкл был очень восприимчивый. Он понимал пользу терапии, опираясь на опыт друзей и семьи. Он понимал, что его жизненный стиль не приносит ему долговременного счастья, и он только мельком видел как он может спасти себя. Майкл говорил о том, как это изумительно быть отцом и как он гордился Паулой.
- Паула невероятная женщина, мне никогда с ней не скучно, а ведь это было всегда реальной проблемой для меня, - доверился он. Но в тот же момент, он понимал, что у него были препятствия. Жизнь, которую он вел, изолировала его от дискомфорта – когда ему было тяжело, он просто уходил: уезжал в другую страну, менял окружение, покупал новый гардероб, заводил новую девушку. Остаться, значит засадить себя в клетку с дверями, которые всегда открыты и со свободой, манящей наружу.
- Быть в отношениях, означает поддерживать их, проходить через все их безумные циклы, о которых ты можешь, действительно, узнать сам, - сказал Майкл.
- Когда ты имеешь детей, ты по-настоящему входишь с ними в контакт, - ответила я, - Это самый лучший путь понять свое детство. Каждая реакция, которую ты испытываешь к своим детям, указывает на что-то из твоего прошлого – это захватывающе.
- Также как Пауле нужно доказать себе, что ее не любила ее мать? – предположил Майкл, - Боб не понимал ее. Я чувствую, что Паула меня очень хорошо понимает, и я верю, что я пойму ее тоже. Она уникальна, но очень непонятная. Наша дочь очень счастлива, потому что у нее есть такая мать.
Майкл знал, что все думали, будто он валяет дурака, но он решил разобраться в себе. Майкл наслаждался своей новой семьей, как он называл ее; она была его реальным источником счастья – делить свой опыт с детьми и с детьми его детей. Майкл вспомнил, как он чувствовал себя, имея отца, который руководил семьей из отдаленной местности и мать, которая, как он чувствовал, никогда не была способна, по экономическим причинам, достигнуть баланса между работой и домом, став дразняще недоступной для него. В своем подсознании, восстанавливая то, что он потерял, он обожал Паулу за ее решимость быть матерью и всегда находиться дома. Потом Майкл вспомнил Боба и его ненавистные вспышки гнева; Майкл все еще ужасался по поводу того, что Боб никогда не хотел, чтобы Паула сидела дома.
- Теперь он знает, что потерял и никогда не найдет такую как она, - почти зашипел он, - Если я когда-нибудь вернусь на эту землю в душе девушки, я хочу быть таким как Паула.
- Я знаю, - ответила я, - она всегда говорит, что хотела бы вернуться на землю, такой как ты.
Наша беседа стала очень искренней, поэтому я собралась предложить ему встречу с клубом Анонимных Алкоголиков, чтобы он смог понаблюдать за основами их двеннадцатишагового плана. Нам обоим стала интересна глубина нашей беседы и я изумилась и восхитилась его мыслями. Пользуясь моментом, я сказала: - Почему бы не начать меняться сейчас?
Встречи клуба не так сложно найти, везде в Лондоне можно было пойти на трехчасовую сессию в день. Сделав безмолвное описание своего дня, он казалось, заразился моим рвением и принял идею в духе приключения. Я записала его на встречу, где ему было бы лучше всего себя чувствовать, среди некоторых хорошо узнаваемых лиц и которая состоялась в Челси, недалеко от дома, чтобы, в случае чего, он мог даже быстро заскочить туда. Это было впервые, как он сказал, за последние два года, пока он был в Лондоне, когда публичное место не было занудным для него и там не было камер.
- Это было так круто!, - повторял Майкл, сказав, что он так здорово узнавал себя в историях других людей. Многие из его товарищей подписались на двеннадцатишаговую программу, и он чувствовал, что для него было очень полезно видеть, как они справляются. Майкл был тронут, без сомнения. Он не стал рассказывать о себе, но многие люди в первый визит молчат. Майкл сказал мне, что его сбило с ног и шокировало открытие до какой степени алкоголь и наркотики влияют на жизнь людей. Казалось, что он, наконец, смирился с его ролью в семье, чувствовал ответственность и вину за то, что он не находился рядом с ней так часто, как было нужно. И даже, как сказал он, его зависимость от наркотиков с тех пор стала утихать.
Надо было видеть как это краткое рвение зажгло его, но ведь нужна была еще стойкость, чтобы пройти через это. Он снова мог находить вдохновение, всегда, когда хотел этого, но эти моменты походили на маяки в ночи и отличить один от другого, означало, поверить и принять решение, которое было бы принято даже самым преданным и дисциплинированным человеком. Как, должно быть, тяжело было это для Майкла, чей мир был площадкой для игр, в который он вошел ради любой воображаемой диверсии. И из-за всего его энтузиазма, он был не в состоянии идентифицировать роль, которую играли наркотики в его жизни. Когда мы въехали на Редберн Стрит, Майкл выразил свое чувство успокоения и оптимизма и захотел увидеть Тайгер и Паулу, когда приехал домой. Я решила, что не пойду с ним и попросила сказать Пауле, чтобы она мне повзонила насчет ее контракта с Sun на следующее утро.
Когда она позвонила на следующий день, я услышала, что у нее нет настроения из-за бессонной ночи с Тайгер, хотя ранее она говорила мне, что Тайгер была фантастичной и спала по ночам. Обычно, я не доставала ее, но предупреждение Мэттью насчет Sun было безотлагательным – это был ее единственный источник дохода, кроме той помощи, которую она получала от Майкла. Паула согласилась дать полное освещение рождения их ребенка, за два дня до этого. Почти все газеты были великолепны, но она была озабочена тем, что Майкл продолжал отказываться жениться на ней. Она предполагала, исходя из того, что он говорил об ответственности и о том, что остепенится, когда вернулся после встречи со мной, что он может пересмотреть свою позицию о браке. Но Майкл все еще не был готов, как сказал Пауле, а его действия так много для нее значили. Она жаловалась, что Майкл провел большую часть первой недели жизни их ребенка в студии.
Ее бущующие гормоны играли большую роль в ее сумасбродных эмоциональных реакциях. Первая неделя после рождения была самой худшей – все казалось преувеличенным. Но у меня была миссия обеспечить ей другой годовой контракт с Sun или ей придется очень сильно волноваться. Мне нужно было знать, что случилось с фотографической сессией с малышкой и когда она намерена обеспечить фотографии. Паула сказала мне, что британский менеджер Майкла закажет фотографа, Алекса Кешишьяна, бывшего парня Мадонны и друга Майкла, поэтому фотографии должны были вернуться к нему. Я заключила с Паулой дату встречи с журналом ОК!. У редакторов не было проблем с тем, что Sun заполучит первую фотографию, но если она захочет сотрудничать с ними, то нам нужно было действовать быстро. Очевидно, вклад Майкла все изменил. Паула была на удивление нерешительна насчет участия Майкла, но согласилась, что он сможет помочь укрепить сделку. Я изложила ей, что это мог бы быть идеальный путь продемонстрировать то, что им хорошо вместе, и они наслаждаются счастьем. Переведя дыхание, я набрала телефон британского менеджера Майкла, который, я знала, не очень-то был доброжелателен ко мне. В любом случае, я совершенно не подготовилась для шокирующих новостей, которые меня ожидали.
Менеджер Майкла продал фотографию за мизерные 8 000 фунтов . Моя кровь превратилась в лед – я то знала, сколько на самом деле стоила такая фотография. Паула потеряла 100 000 фунтов и под угрозой оказалось продолжение контракта с ней, хотя, он может быть не осознавал, что фото было жизненно необходимой вещью для Паулы. Но все уже было сделано, и я попросила его придержать фото, пока я не перезвоню снова ему. Размышляя вслух, я подчеркнула насколько важно, если Паула и Майкл вместе появятся в ОК!.
Мое предложение ударило по его нервам. Безо всяких вопросов, подобная ситуация была не в интересах Майкла, группы или записывающего лейбла, как сообщил мне менеджер. Как бы Майкл ни волновался, Паула могла делать то, что ей нравилось, сказал он, но она не будет оказывать никому предпочтений, потому что Боба будет только раздражать, если она появится, выглядящая как кот, объевшийся сметаны. В этих комментариях менеджера я могла слышать бешеную паранойю Майкла насчет Боба. Понятно, что он защищал Майкла. Менеджер захотел вернуть своего мальчика на дорогу после записи альбома, чтобы тот выглядел как рок звезда для рекламы. Паула была главной трудностью с самого начала. Чтобы быть справедливой, работа менеджера рассматривала Майкла только в контексте фронтмена INXS. Он знал, что записывающий лейбл санкционировал Майкла давать интервью только для музыкальной прессы; он выстроил в очередь уже большинство из них перед выпуском нового альбома и уже не хотел разбавлять момент. Менеджер сказал, что он все еще прилагает усилия по поводу соло альбома, и, кажется, это я виновата в том, что превратила Майкла в «Вэла Дуникана», разрушив мистику мрачного рок-н-ролльщика.
У меня создалось впечатление, что он играет на шахматной доске. Давал ли ему Майкл согласие поставить себя выше сделки с ОК!? Возможно, Майкл стал держаться подальше от мучающей его хозяйки. По моим подсчетам, этот случай с фото ребенка, обеспечит закрытие контракта и недостачу интервью с ОК!, 200 000 были потеряны. Эти деньги должны были обеспечить новую финансовую жизнь Пауле. Они покрыли бы ее юридические счета и счета строителей, возможно, сняли бы с нее бремя, разрешив ей подумать о будущем более четко. Теперь, когда фото было продано, а интервью с ОК! неоспоримы, я могла только бороться с огнем, который все еще пылал.
Редактора колонки шоубизнеса издания Sun можно было поймать только по мобильному. Когда я поймала его, он был в Лос Анджелесе, охотясь за историей Мадонны. Я сказала ему, что предлагаю ему фото в обмен на продолжение контракта Паулы. Он согласился организовать продление на шесть месяцев. Он устроил обновленный контракт, который приедет к Пауле на подпись и потом я отдам им фото.
Когда я заговорила о фиаско, которое потрепела фотография с Sun, Паула едва закончила кормить грудью Тайгер – я все еще не слышала, как малышка плачет, и даже не видела цвета ее глаз. Она была в бешенстве, но экспансивна в ее благодарности за мое стремительное вмешательство. Ей не нужно было этого слышать, но она быстро пришла в себя. Газеты из Sun могли приехать с минуты на минуту, и я захотела вернуться к ОК! как возможно быстрее. Паула решила устроить расправу над менеджером Майкла и пообещала позвонить ему сама.
- Он не на тебя ворчал, - сказала Паула, - Он все еще думает, что я группи, что я разрушила жизнь Майкла.
Паула выглядела в тот день прекрасно. Она уложила волосы у Ники Кларк и была одета в легкое вечернее платье из викторианского хлопка. Но ее настроение было мрачным, так как ее подняли с кровати. Спускаясь по лестнице и прижимая к груди Тайгер, она сказала: - Давайте-ка разберемся с этим!
По телефону с Майклом, она выпустила весь двеннадцатимесячный запас накопившейся ярости. Бедный парень даже не смог сказать ни слова, даже если бы и попытался. Она говорила ему о фотографии Sun: - Может, он еще продаст фото вместе со старыми пуговицами на углу какой-нибудь улицы?
Паула никогда не умела нормально ругаться, все это продолжалось на полной громкости с бранью, которую она только могла насобирать. Она видела очевидную преграду из-за его менеджера с журналом ОК!, и сказала Майклу: - Как мне теперь заплатить своему адвокату?
Потом, она, кажется, немного успокоилась, когда Майкл сказал, что он заплатит за это.
Я никогда не видела Паулу такой потерянной и пожалела, что сообщила ей о том случае с фотографией. Я предложила унести Тайгер подальше от вспышек ярости, но Паула выстрелила в меня предупреждающим взглядом, давая понять, что Тайгер останется с ней, и присела на софу. Ярость не утихала, но Тайгер оставалась счастливой, не подозревая, что ее мать только что взорвалась на ее отца тирадой, которую, наверняка, слышали на улице.
- О, дерьмо, - сказала Паула, - Мне лучше перезвонить ему. Все это очень расстроило его и скорее всего, он не придет сегодня ночевать.
Атмосфера в доме Паулы была натянутой и единственная личность, у которой было прыгающее настроение, была моя дочь Софи, которой разрешили посмотреть на новорожденную. Тайгер было почти две недели, и я, подумала, что наконец пришло время, удовлетворить просьбы своей дочери посмотреть на ее любимую семью. Я знала, что Паула до сих пор кипела от гнева по поводу журнала ОК!, но она слышала, что они попробуют пригласить ее снова, когда Тайгер исполнится несколько месяцев. Альбом Майкла должен был уже скоро выйти, и он давал интервью, а его менеджмент стал меньше волноваться. Но Паула остро была уверена, что Майкл думает, будто выход альбома произойдет быстрее, чем назначен и они разговаривали о съемках в Южной Франции в конце лета.
Тайгер сосала грудь Паулы. Работа не повлияла на способность кормить ребенка. Паула была одета в зеленое шелковое вечернее платье с кружевной отделкой вокруг декольте. Она сказала, что это платье ей купил Майкл – он выбрал материнский стиль, с деликатными жемчужными пуговками сверху до низу. Паула уже сбросила три килограмма, но это было так удивительно, насколько быстро она возвращала свою фигуру и я надеялась, что она хорошо питается. Ее визитер из госпиталя сказал, что обе, мать и дочь, в хорошем состоянии. Она призналась, что стала более эмоциональной с рождением ребенка, но это и не удивляло, потому что Паула получила письмо от адвокатов Боба.
Ее кровать была усыпана официальными документами; она собрала их в кучу и швырнула в коробку с папками позади ее кровати.
- Я уже по горло сыта всем этим, - сказала она.
Письмо было предупреждением от Боба, где он настаивал, что Паула должна была спросить разрешения, прежде, чем что-то менять в доме. Она сделала некоторые изменения, но ведь дом присудили ей. Она сказала мне, что он хочет вернуться в суд и заявить свои права на возврат дома.
- Как он мог? У меня ребенок, а он хочет, чтобы я пошла в суд? Как он собирается забрать дом, если дом мой? – Паула была измотана, а я сконфужена. Все это могло стать великолепной целью для меня, чтобы проверить деньги Боба, которые он дал ей, когда заключал сделку, но я не могла этого сделать. Я хотела поставить ее страхи и отчаяние перед моими мелкими жалобами, но оставила эту затею и вместо этого слушала о последних «зверствах» Боба.
- Он никогда не простит меня, что я ушла от него, это будет продолжаться до тех пор, пока я не сдохну, - сказала Паула.
Паула была убеждена в этом. Она предупредила нас всех, что он будет травить ее до тех пор, пока не уничтожит. В своей терапии Паула пыталась понять решающий гнев Боба, особенно, когда он нацеливался на нее. Боб, по всей видимости, всегда наотрез отказывался от терапии, называя ее бессмыслицей и не имеющей необходимости, но сколько он мог получить облегчения в своих страхах и болезненной памяти, если бы думал по другому. Вместо этого, он, казалось, проживал свою жизнь с головокружительной скоростью, ходил ли он, говорил ли или думал, неспособный усидеть ни минуты и слушать не более секунды. Через несколько месяцев после того, как они развелись, он сказал Пауле, что она была лучшей женой и матерью во всем мире и он никогда не сможет найти ей замену. Для него развод был таким же ужасным делом, как женитьба для Майкла.
- Это злобный мелкий мальчишка, выступающий против меня, вместо того, чтобы поработать над тем, на кого он на самом деле должен быть злым, - говорила Паула.
Когда они впервые сошлись, она уже знала, что он был очень непонятной персоной, но у них были обязательства, она могла спокойно переносить его неуклюжесть и они думали, что смогут быть вместе, создать семью, которая никогда не расколется, потому что они встали у руля, перестав быть пассажирами чужого корабля.
- Боб так боялся влюбиться, а Майкла сразу охватила любовь, которую он почувствовал ко мне, несмотря на весь багаж, который я принесла с собой, - продолжала Паула.
- Но у Майкла у самого куча проблем, - мягко сказала я.
Паула тут же напомнила мне: - Так и у Боба они были, но он, в конце концов, решился. Но в то время, он старался избежать этого, несмотря на то, что ростки уже проросли.
Ее спальная была обделана по новой, в светло голубой небесный цвет с задрапированными марлей высокими узкими окнами, но остаток комнаты все еще выглдел так, будто Паула только что въехала. Кровать с пологом была заменена диваном с еще одним рядом, более узким, где спала Тайгер. Ночной столик она заменила на чемодан, а в коробках из под обуви хранила бумагу. Но в комнате не было беспорядка; у нее все еще работала ее австралийская уборщица, которая приходила каждый день на несколько часов.
Позади кровати Паулы лежала целая кипа приглашений. Их с Майклом просили приехать и поддержать все, от премьер фильмов до вечеринок журналов, ресторанов и открытий магазинов, но они редко принимали приглашения. И даже сейчас пресса все равно называла Паулу искательницей внимания, отчаянной в поисках славы. Боб был намного более заметен в обществе за эти дни, появляющийся на высоко-важных вечеринках и почти в каждой социальной колонке новостей. Его подруга Джинн давала интервью для Hello!, в котором она шумно опровергала идею о том, что Боб никогда не принимает ванную. Пока Паула волновалась по поводу реакции Боба, давая эксклюзивные материалы об их домашней жизни, Боб не выглядел несчастным, потому что его новая подружка после этого должна была давать сказочные интервью, которые помогали ему спасать его имидж с того самого момента, когда пресса начала оспаривать его святость. Паула прятала копии Hello! под своей кроватью и поливала Джинн много раз, когда никого не было в доме.
- Ты заметила, что этот французский пудель нанимает переводчика, когда дает интервью? Она не может говорить по-английски, - говорила Паула. Она заявляла, что Джинн могла сказать только несколько слов по-английски, «Боб» и «бедный», которые говорила с отчетливыми ирландскими переливами.
Паула получила несколько сообщений с поздравлениями – Джулс Холланд послал веселую записку и несколько ее знаменитых друзей прислали цветы. Но большая часть букетов были от газетчиков и коллег по работе. Как сообщила мне Паула, Майкл пришел в ярость от нехватки пожеланий от людей, которых Паула когда-то звала друзьями. Эти друзья теперь встали на сторону Боба. Она сказала мне, что теперь она больше видится с товарищами Майкла, но они не хотят приглашать ее на чашку чая – а подружки его друзей были тупыми.
Спальная Паулы казалась метафорой того места, откуда мы приехали – свежая краска создавала старые проблемы. Борьба за дом проснулась. Финансы Паулы были близки к тому, чтобы стабилизироваться, учитывая предложение Майкла покрыть счета за адвоката. Но Паула начала тратить деньги снова, и доказательства были налицо, в запахе свежей краски и в новых коврах, несмотря на то, что она знала о том, что не имела дохода.
Майкл конкретно игнорировал Аниту, а Паула была более прямой в выражении своих чувств. Появились репортажи, что жизнь в доме Боба в Кенте была более приятной, нежели в доме Паулы и Майкла. Девочки выбирали поэмы из библиотеки Боба, декламировали их, а затем обсуждали то, что же имел в виду автор. Боб выбирал время, чтобы помочь им с их домашними заданиями, а Паула для этого не находила времени вообще, она была полностью увлечена Майклом. Паула и Майкл были очень эмоциональными личностями, уязвимые в стрессах, а в доме Боба было меньше эмоционального хаоса. Настроение Паулы и Майкла колебалось, переходя в нервозность, поэтому я даже убеждала их обратиться к доктору.
Паула изменилась. В прошлом, она всегда была воинственной, но теперь ее реакции были наполнены экстримом, и это меня очень волновало. Майкл и Паула были похожи на химические реактивы: когда Паула была в упадке, Майкл находил, что для него было слишком тяжело с этим бороться, и он присоединялся к ее жалобам, пытаясь быть поддержкой для нее, но приносил еще более глубокое упадничество. Но когда они были в приподнятом настроении, они были действительно полностью в нем. На вершине всего теперь был сон, которого Паула не получала и в котором нуждалась как новоиспеченная мать.
В колонке новостей Sun появилась статья, написанная Паулой, которая была посвящена долгому спору между Паулой и мной. Разговор был на предмет того, что несправедливо маленького ребенка отправлять в школу за границу. Через несколько дней у нас случилась ссора по телефону. Вся напряженность, которую я чувствовала, внезапно спала, а мысли, которые я передала ей по воздуху, пришли в собранность. Я сказала Пауле, что она вполне может работать, если хочет, но она не делала никаких попыток с ее стороны, пописывая книги, за которые получала комиссионные или кратко записывая теле идеи, которые она приносила на встречу с Flex Tech. Вокруг нее было так много людей, согнувшихся поперек, пытаясь помочь ей разобраться в себе. У нее была Анита и Боб, которые делили заботы о детях, Дина, которая убирала за ней, я приносила ей уверенность в том, что никто не скажет о ней ничего противного, и пыталась найти для не деньги. Как только я начала говорить об этом, слова просто сами повыскакивали. Я спросила ее, почему ее голос звучит так невнятно, она что-то сказала или мне послышалось? Затем, телефон просто умер.
Несмотря на это, статья Паулы был утверждена. Всем стало известно, что Боб собирается вызвать ее в суд насчет дома по Редберн Стрит. Потом последовала пара вопросов о слухах, что Паула и Майкл принимают наркотики и по вопросам сохранения брака. Я не ожидала, что Паула начнет разговаривать со мной через пару дней, и удивилась бы, если бы она позвонила мне, чтобы извиниться. Звук ее голоса преследовал меня в моих снах. Больше всего меня беспокоили воспоминания ленивых интонаций ее голоса – это означало, что она была пьяна. Но она ведь не пила и никогда не курила наркоту – прозак приносил ясность, но не невнятность. Хотя, может Рохипнол мог оказать подобный эффект на ее голос? Теперь все фрагменты начали складываться в одно целое: поздние ночи, нехватка сна, дни, проведенные в кровати, колебание настроения, паранойя, коричневые пакеты, приходящие на незнакомые имена, вопросы от прессы и волнения Мэттью, слухи о неработоспособности в Sun – список был довольно пугающим. Возможность того, что Паула была погружена в подземный мир Майкла, пришла мне в голову впервые. Если это было так, подумала я, у нас у всех проблемы. Я все еще удерживала видимость для всех, рассказывая им как Пауле хорошо и как она счастлива со своим ребенком, и какая она замечательная мама. Но я уже не чувствовала прежнего энтузиазма; я скрывала свои настоящие чувства, а каждый лживый звонок врезался все глубже в мою совесть и мне становилось все труднее переносить это.
Мой друг, главный публицист, позвонил мне в самой середине поисков моей души. Этот звонок пришел с предложением для нас присоединиться к нему. Он знал, что я хочу еще больше работы и был заинтересован в этом. Мне нужно было окрылить свои доходы. Паула и Майкл сказали мне, что я могу получать предварительный гонорар у менеджера Майкла, понимая, что работу, которую я делаю, должна оплачиваться, но у Паулы все еще не было денег. Теперь мне предлагали работу на полный рабочий день, на которой я должна была начать как помощник, с большими сложностями, чем прежде. Мой друг сказал, что я должна понимать свою цену, как консультант, но я ведь никогда не думала, что моя работа для Паулы должна оплачиваться.
- Или перестань работать или проси плату, - сказал публицист, - Ты легко можешь найти работу в любом месте.
Мне напомнили, что я исполняю роль терапии: ставлю чужие проблемы выше своих. Это была такая ужасающая реальность. Он подчеркнул, как это Паула и Майкл ничего не делают, но жалуются на то, что Боб недостаточно заботится о финансах Паулы, и никогда подолгу не размышляют обо мне.
Паула позвонила мне через несколько дней. Ее голос звучал тепло и позитивно. Я удивилась, что она не упомянула о нашей ссоре, как будто у нее была амнезия. Она сказала, что они с Майклом скучают по мне.
- У нас так много всего было, если Майкл не захочет жениться на мне, я выйду замуж за тебя, - сказала мне Паула. Она часто говорила мне подобные вещи – они стали почти девизом нашей дружбы. Я знала, что она попытается ходить кругами вокруг меня, но ее лесть была столь покоряющей, и тяжело было сопротивляться, когда эта девушка начинала говорить: - Ты ведь все еще любишь меня, не так ли?
Паула протащила привязанность через телефонную линию, ее юмор вернулся, и она сразила меня своим очарованием снова. Паула поблагодарила меня за газетные статьи, которые я послала как вдохновение для колонки на следующую неделю. Паула говорила про Тайгер и как она прекрасна, и мы смеялись над тем, насколько она похожа на Майкла, и о том, как Пауле было легко оттого, что Тайгер была такой совершенной. Она строила планы поехать в Южную Францию, и единственным успокоением было то, что мать Майкла будет с ними там только одну неделю. По всей видимости, Патрисия не одобряла плана Паулы насчет родов дома. Но я знала, что антипатия Паулы к матери Майкла была глубже, чем незначительное раздражение.
Отстраненная от дочери, мать Паулы навестила Боба и девочек. Хелен сказала Аните, что она волнуется за благополучие детей. Паула начала насмехаться над тем, что ее мать не особо волновалась за ее благополучие, когда бросила ее в том готическом кошмаре. На взгляд Паулы, Патрисия была похожа на Хелен, ставя свою карьеру выше своих детей. Когда Паула сама заимела детей, она обнаружила, что не одобряет того, что матери бросают детей. Она высказывалась на эту тему и писала об этом в своих ранних книгах. Этот случай вызвал шторм в прессе – работающие мамы были поставлены перед элитарными взглядами, но Паула была в них убеждена. Она сказала, что если бы Майкл жил стабильной домашней жизнью, у него не было бы и половины тех проблем, которые он имеет. Неприязнь Майкла к браку, как решила Паула, не имеет никакого отношения к ней, она полностью имеет отношение к его матери.
Кульминацией недели, стала беседа Паулы с Рупертом Эвереттом по телефону. Она любила слушать всякие сплетни и сказала мне, что по-настоящему ценит его постоянную привязанность к ней. В отличии от многих других, он не ушел втихую подальше от нее. Он всегда был рад видеть Паулу, когда приезжал из Лос Анджелеса, но Майкл не особо обращал на это внимания, в отличии от Боба, который по каким-то причинам чувствовал, что эта дружба угрожает ему.
Паула попросила меня стать крестной матерью Тайгер. Если во мне и задержалось какое-то негодование, оно полностью рассеялось этим знаком дружбы.
- Не вздумай отказываться, - сказала она.
Я вполне могла подумать, что эта беседа была очень странной, если бы подумала тогда о манипуляциях Паулы. В ретроспективе, очень легко предположить, что ей очень нравилось держать своих близких друзей на расстоянии друг от друга и вдаваться в подробности отношений каждого из них. Это могло быть частью техники, которая давала почувствовать каждой личности свою незаменимость в ее жизни или, может, это могло быть потому, что она не хотела посылать им одинаковые записки.
Я взяла несколько шоколадок и цветы, вместе с маленьким подарком для Тайгер. Паула ушла с девочками гулять, но скоро должна была вернуться, как сообщила мне Анита. Она, должно быть, забыла, что я приду, хотя, это было довольно странно, так как Паула была очень убедительна, говоря, что не может дождаться момента встречи со мной.
Майкл был на кухне. Он сидел за столом, уронив голову на руки. Когда он поднял ее, я увидела, что он плакал.
- Я так больше не могу, чего было еще ожидать? – заплакал он, когда почувствовал, как мои руки легли на его плечи. Он сказал, что попросил Боно стать крестным отцом Тайгер, но он отказался. Боно чувствовал, что если он примет его предложение, он может поставить под угрозу его долгую дружбу с Бобом.
- Этот человек контролирует всех, я даже не могу попросить моего лучшего друга стать крестным отцом для моей дочери, - сказал отчаянно Майкл. Потом он впал в свою тираду, которая начиналась с того, что он больше не может появляться в суде; он согласился заплатить адвокату Паулы, и сумма была астрономической.
- Я ненавижу эту страну. Я застрял здесь, я ненавижу все, что случилось со мной.
Майкл объяснил, что в он в отчаянии, в западне и у него нет ни единого шанса что-то исправить. Он сказал, что ненавидит Боба и хочет его смерти. Он знал, что Боб нанял людей, которые угрожали Майклу. Если бы Боб умер, все бы прекратилось.
- Мы с Паулой могли бы переехать вместе с девочками и жить в Австралии. Я не хотел, чтобы моя дочь родилась в Англии. Я хочу, чтобы она жила в Австралии со мной и моей семьей, - вызывающе продолжал он. Майкл указал на то, что у Тайгер нет семьи в Англии, Паула не разговаривает со своей матерью и единственные родственники Тайгер были в двух днях полета отсюда.
- Мы начнем новую жизнь. Моя сестра любит детей, моя мать поможет с девочками и Паулу никто не будет там аттаковать. Паула, мать твою, кормила ребенка грудью, когда получила письмо от адвоката Боба – это был настоящий шок для нее. Он траханный, злобный ублюдок, и никто из нас не сможет остановить его, даже мой лучший друг.
Если бы Паула захотела когда-либо получить доказательства обязательств Майкла, то теперь они были, в его готовности остаться с ней и Тайгер, несмотря на угрожающие условия и отношение окружающих. Он мог находиться где угодно, но был здесь, но не с ними. Ощутимая борьба, которую он имел, продолжалась. Гордый орел с подрезанными крыльями должен принять условия жизни в неволе. Должно быть, он любил их обеих очень сильно, подумала я.
11. ELEGANTLY WASTED.
Вилла Майкла была подобием отеля для каждого его приятеля, желающего и дальних родственников, которые проезжали мимо, говорила мне Паула. Она хотела, чтобы и дом и Майкл принадлежали ей, чтобы они могли играть в счастливую семью вместе, но тут было очень много соблазнов. Роковый клан приезжал и все хотели закатывать вечеринки.
Я передумала поехать по нескольким причинам. Очевидно, просто не хотела присоединяться к этой толпе, я могла поехать в другое время и у меня были некоторые стычки с Паулой. Несколько дней назад она уехала во Францию и мне поступило несколько звонков от журналистов, которые просили подтвердить приготовления к свадьбе Паулы и Майкла. The Sun собрались выпустить эти новости, а другие газеты сказали мне, что были очень удивлены, так как не слышали об этом. Вообще сплетни ползли непрерывно, но они редко выходили в печать. Я не чувствовала раскаяния по поводу донесенной истории, я всегда так поступала. Было слишком поздно, но я знала, что день Майкла и Паулы начинается в полночь. Первый ответил Майкл:
- Конечно же неправда. Меня тошнит от этого. Откуда они выкопали? – горячо ответил он.
Я была совершенно поражена такой силой его реакции. Он постоянно жил с подобным убеждением, когда встречался с Хеленой; возможно, он держал жесткую позицию и по отношению к Пауле.
- Кто это? – услышала я ее вопрос.
- Кто-то сказал газетам, что мы собираемся жениться. Это появится в завтрашнем выпуске Sun.
Я пообещала позвонить в Express, Mail и, конечно же, в Mirror, поэтому нетерпеливо ожидала, когда смогу сделать это, чтобы дать им официальный отказ.
- Все дела сделаю прямо сейчас, Майкл, - ответила я.
Через несколько минут я позвонила ему и подтвердила: - Они все говорят об этом. Я ничего не могу сделать с Sun, но здесь достаточно газет с прямой цитатой от тебя, которая должна все сбалансировать.
Майкл поблагодарил меня за усилия и извинился за его предыдущую реакцию.
Я легла спать, когда телефон около кровати снова затрезвонил. Я не обращала на него внимания, но он звонил не переставая и я в конце концов ответила.
- Зачем ты это сделала? – злобно зашипела Паула, - Майкл действительно думает об этом, ты ведь знаешь, - продолжала она, будто это я пролила в свет новости.
- О чем ты говоришь? – полусонно пробормотала я, - Он не сказал тебе? Я все уладила.
- Почему ты не сказала мне об этом? – спросила Паула. Она впервые говорила со мной в таком тоне.
- Майкл сказал мне, что не хочет, чтобы это плявилось в газетах, - как-то было такое, что прежде я договаривалась с Паулой, что если мне позвонит пресса, чтобы подтвердить или опровергнуть какие-либо важные события в их жизни среди ночи, я могу перезвонить ей или Майклу, прежде, чем что-то сказать медиа.
- Давай ты будешь молчать в следующий раз, - сказала она.
Я ответила, что Паула несправедлива ко мне.
- Мне нужно идти, Майкл возвращается, - зашипела она.
- С кем ты разговариваешь, бейб? – услышала я в бэкграунде.
- Джо просто звонила узнать как Тайгер, - услышала я голос Паулы, прежде, чем она отключила телефон.
Я продумала все, что произошло. Паула просочила новости об их помолвке, а я нагадила ей. Вместо того, чтобы разозлиться, я почувствовала жалость. Это была отчаянная попытка, но ничто не могло подтолкнуть Майкла к женитьбе до тех пор, пока он сам не будет готов. Может она верила в то, что помолвлена? Паула все еще носила кольцо Майкла на своем среднем пальце и не стесняясь рассказывала детям об их платьях на свадьбе. Она даже просила меня быть подружкой невесты и сказала, что собирается поработать над своей фигурой, чтобы влезть в свадебное платье. Когда мы разговаривали на следующий день, она пролила свет на событие в своей обычной манере, с кучей оправданий. Образные фантазии начали всплывать на поверхность. Паула всегда получала удовольствие от преувеличения историй ради эффекта, что было развлечением на различных вечеринках, но не помогало в обычной жизни и теперь она просто врала. Про одну пару туфель она сказала, что они были подарком от Jools, хотя как выяснилось потом, она сама их купила. И по поводу комнаты она сказала, что красила ее сама, но потом оказалось, что этим занимался брат Аниты. Колонки, которые я помогала ей писать после рождения Тайгер, позже превратились в историю, будто она сама их написала в течении пяти минут.
11 августа журнал Sunday Telegraph напечатал мое интервью в самом центре. На обложке красовалась фотография Паулы и Майкла, под заголовком: «Худшая мировая работа: создание любви Паулы и Майкла». Изображение моей профессиональной жизни выглядело по-дикому странным, также как и моя фотография, где я босая сижу на полу с телефоном, в окружении многочисленных газет. В основном, статья центрировалась на моей работе, которую я делала для Паулы и Майкла:
«Множество людей считают, что подобная работа, как какой-то отравленый потир. Но только не Джерри. Для нее это глоток свежего воздуха: «Я просто заменяю пленку в головах британской публики. Им нужно перестать смотреть на Паулу как на безответственную мать, которая носится с чокнутой рок-звездой и понять ее как интеллектуального человека. Это очень трудный процесс, но над этим надо начать работать уже сейчас», - заканчивалась моя цитата.
Статья прошлась по моему театральному поведению в ресторане, где и брали у меня интервью, по разрыву моего брака, моему детству, по обстановке в моей комнате и снова вернулось к работе с Паулой и Майклом. Моя стратегия в этой работе была очень хорошо закапсулированна:
«Она хочет, чтобы Паула вернулась на телевидение, предпочитая делать что-то более серъезное, чем лежать в кровати. «Она невероятно начитанна», - оспаривает Джерри, - «Великолепный гений и даже может брать интервью у поэтов, политиков и капитанов разных индустрий, точно также как и звезд мыльной оперы». Но Джерри знает, что будущее отвернулось от Паулы. Она, также, уверяет мир, что Майкл Хатченс делает больше, чем просто сидит и наигрывает аккорды. Он, говорит она, тип мужчины, который хочет быть отцом и он очень умный человек, который читал мемуары Маргарет Тетчер. В факте, «Майкл как Оскар Уайлд, неисправимый гений – присоединившийся к маленькой группе парней, артистов и аристократов, но непонимающий насколько огромен мир».
Это интервью было взято перед рождением Тайгер, а с тех пор многое изменилось.
Через два дня после публикации мне позвонила Паула. Она была напряжена, почти на краю паники. Майкл был в ярости насчет этой статьи. Он не смог увидеть всех позитивных сторон, которые были ловко вплетены в бумажный листок. Статья вовсе не была такой уж плохой, ведь на следующий день после ее выхода мне позвонили с предложениями работы для Паулы. Она заинтересовалась на момент, но вскоре вернулась к ярости Майкла. Он рвал и метал насчет того, что никогда не вернется в Лондон и эти угрозы совершенно напугали Паулу. Почему ты сделала это? - стонала она, - И эта ужасная обложка журнала.
- Все походит на абсурд, - сказала я -, я не имею никакого отношения к обложке, это сделал редактор.
Она знала это. И я добавила, что некоторые кусочки были вполне позитивны для них, и что оба они, и Паула и Майкл, поощрили меня дать это интервью. Я совершенно не могла понять проблемы, пока она не упомянула, что менеджер Майкла был взбешен насчет упоминания об Оскаре Уайлде, предположив, что подобное сравнение делает Майкла геем. Предположительно, это должно было вызвать всего лишь немного удивления, но я снова начала накручивать. Я сказала, что Майклу нужно прекратить слушать своего менеджера – никто не подумает о том, что он гей. Это было безумием и я подумала: «Проснись, Паула, это самая худшая работа в Британии». Я сделала ударение на то, что мне никто за это не заплатил. Все случилось не так уж давно и мы с Паулой работали против освещения в британской прессе. С ее причудливым заявлением насчет свадьбы, казалось, что мы застряли в скрытом поединке с представителем. В горле щипало, пока я уверяла ее, что эта договоренность больше не работает.
- О, он свернул все дела, - сказала Паула и ее голос смягчился, - Мы поставим все на место, ты и я. Мы заработаем денег и ты получишь оплату за всю твою восхитительную работу.
Она напомнила мне о нашем соглашении: 25 процентов со всего, что я делаю, я получаю на руки, и это была основная доля. Я сказала, что не поеду к ним на виллу, если Майкл собирается побить меня. Паула уверила, что он успокоился и ей очень хотелось бы увидеться. Я решила подождать до тех пор, пока не приму решение, отойти от всех них или нет. Возможно, мне просто нужно было отдохнуть.
Будучи в смятении оттого, что мои комментарии были переделаны в рекламу, которую не оценили, я прозвонила свои контакты. Комментарии господина Вайлда, которые меня ожидали, состояли полностью из намеков и ни один из них не вырисовывал даже незначительные отличительные параллели. Другие газеты приподнялись на этой статье и печатали цитаты оттуда. Все было вполне прекрасно, но менеджер Майкла, очевидно, думал по другому.
Вся в страхе, Паула позвонила мне днем раньше, когда я поехала в Найс и сказала мне, что Майкл бесится из-за другой статьи. Его менеджер сказал, что записывающая компания угрожает бросить Майкла, если его представитель не даст обратное сообщение и Паула надеялась, что я могла все уладить.
Я объяснила Пауле, что очень удивлена такой реакцией насчет статьи. Оказалось, будто мой представитель сделал преждевременное заявление, что он и я управляли Паулой и еще больше указывали на то, что представитель Майкла находится под покровительством нового совместного предприятия. Теперь, менеджер Майкла требовал известности, в том, что я и мой представитель намеревались сделать с Майклом. Все еще шатаясь от цитат Вайлда в Telegraph и боясь, что ОК! запечатлеет Майкла в джемпере для игры в гольф, менеджер резко выразил свое возмущение Майклу. Паула сказала мне, что Майкл бесился весь день насчет того, как все разрушают его жизнь и угрожают ему как куску мяса. В действительности, кусочек в Telegraph был очень успешным для Паулы. Мне звонили с разных компаний, предлагая Пауле телевизионную работу и эти обращения приземлялись на коврик у дверей несколько раз в неделю.
Продюссер, с которым мы с Паулой обсуждали проект, встретил меня в аэропорту и мы поехали в пляжное кафе в Найсе, прежде, чем должны были прибыть на виллу. Он боролся за спасение своей компании и заканчивал дело Паулы. Паула предложила ему прилететь, чтобы обговорить следующие действия. Он сказал мне, что приехал сюда не ради вечеринки и не собирается никуда впрягаться. Он был здесь, чтобы закрыть дело и после начать первую борьбу. Я почувствовала жалость к нему.
Паула попросила меня закрыть глаза на мое решение уйти и предложила поговорить на отдыхе о том как можно разрешить все эти проблемы, хотя я сомневалась насчет положительных результатов. Паула не могла или не хотела менять свое мнение по поводу Майкла довольно долго, даже в начале скачка ее карьеры. Возможно, продюссер подозревал это и обратил свое внимание в сторону Майкла насчет идей, которые он мог начать приводить в исполнение.
Двери дома в Южной Франции были открыты и Майкл забил на все, играя великолепного хозяина, угождая прихотям своих гостей. Вилла превратилась в колонию аванпоста для рок братства. Вечернее меню, которое хозяин выбирал сам, было вывешено утром снаружи – все пять первых блюд и Дом Периньон. Каждый вечер мы одевались на ужин и занимали места на веранде, в открытой гостинной, где вместо потолка висели виноградные лозы. На столе стояли небольшие церковные свечи в серебряных канделябрах, а еда была приготовлена и сервированна обслуживающим персоналом Майкла, которые стояли у стола и заполняли наши бокалы. Все было очень похоже на рай.
Паула переделала дом, в каждой комнате были ее характерные отпечатки. По просьбе Майкла, только гостинная была нетронута, которая вписывалась в оригинальный декор дома, с белыми декоративными стенами, дубовыми балками и виноградным потолком. Цвета Паулы были щедрыми и богатыми. Она сказала мне, что мать Майкла была в ужасе, увидев, что вилла потеряла оригинальный шарм, но Паула таким образом, решила выгнать призрак Хелены. Она поместила в дом роскошные декорации и реквизит в духе Викторианского стиля, как цыганский караван, с красными кисточками и спадающими шелками, разбросанными по абажурам и небрежно задрапированными поперек диванов. Солнце играло в этих тонах и текстурах и Майкл сиял восхищением от ее попыток, когда показывал новым гостям дом.
Паула описала оригинальный стиль дома как знакомство Джона Льюиса с IKEA, как галерею Хелены для собственных фотосъемок. Костер зажегся и мебель Хелены была церемониально подвержена сожжению.
- Позор мне, что я не смогла сделать то же самое с фотографиями, - вздохнула она, - Они были везде, но Майкл снял их без сожаления.
Паула заменила их своими, Майкла и детскими семейными фотографиями.
Среди всего этого богатства, Паула выглядела так, будто нуждалась в хорошей обильной еде. Она шокирующе похудела с тех пор, когда я видела ее в последний раз, всего три недели назад. Она была одета в короткое белое платье с розвоыми цветами на нем. Ее волосы были убраны в девичий пучок, а на ногах туфли на высоких каблуках, она носила их когда начала встречаться с Майклом. Паула поприветствовала меня теплым объятием и прошептала, что все было кошмарно.
Когда появился Майкл, я собралась с духом для выволочки, но он, также, горячо обнял меня. Он был вымотанный и опухший, а Паула позже сказала мне: - Это из-за пьянства.
Но я не была уверена. Его взгляд был уклончив, а его обычная грация была испорчена своеобразной координацией. Паула увела меня в свою комнату, про которую она сказала мне, что красила сама. Мягкий сиреневый цвет смешивался с перламутровым блеском и был покрыт серебряными точками поперек стен. Я спросила ее, хорошо ли она питается, и она объяснила, что сидит на строгой диете, чтобы влезть в платье от Шанель, которое ей купил Майкл.
- Бедный малыш. Он даже не представляет, что через девять месяцев его девушка размером с пинту сможет обеспечить достаточно жира, чтобы навсегда закончить охоту на китов.
Она уверила меня, что не собирается превращаться в анорексичку, но было очевидно, что она делает что-то совершенно радикальное, чтобы так выглядеть.
После полудня мы все собрались на пляж. Майкл был за рулем и хорошо вел машину. Мы приехали на отгороженный частный пляж на котором были бар и кафе, а охрана разворачивала нежелательную публику. Там же был Боно со своей женой Эли. Их дети бегали и периодически издевались над отцом там, где мы сидели под сводом кокосового дерева. Я не встречала Боно прежде, но разговаривать нам было очень легко, он был очень радушным человеком. Только один раз я слышала как Боно упомянул о своей работе, когда смеялся с Майклом над весом, который он потерял в прошлом турне. Кроме этого, Боно говорил о семье и о том, что мы собираемся есть на ланч. Паула сидела с нами, качая Тайгер на руках и периодически кормя ее. Потом она отдала малышку Майклу и он понес ее к морю, а Паула обвила свои руки вокруг шеи Боно и сказала: - Не забудь, ты обещал трахнуть меня первой, если будешь сыт по горло Эли.
На что Боно рассмеялся и сказал, что он согласен, и вернулся к обсуждению цен на полеты авиакомпании EasyJet.
Когда мы вернулись на виллу, я улизнула в свою комнату, чтобы поспать. Моя спальная находилась прямо над кухней и когда я лежала в своей кровати, прислонившись ухом к подушке я могла слышать как Майкл говорит на повышенных тонах, а Паула орет ему в ответ.
- Я только хочу, чтобы за Тайгер как следует приглядывали, - услышала я ее голос.
- Окей, окей, я разберусь с этим, - ответил Майкл.
После пары часов сна, я вышла и нашла Паулу лежащей на кровати и кормящей Тайгер. Я знала, что Паула верит в кормление по требованию, но Тайгер давала грудь даже тогда, когда она не просила.
- У нее хороший аппетит, - прокомментировала я.
Паула улыбнувшись взглянула на свою малышку с глубокой привязанностью во взгляде и захихикала: - Она как ее папочка, не знает, что хорошего помаленьку.
На следующий день, она была уставшая и провела большую часть дня в своей спальной. Когда я увидела ее, я заметила, насколько удивительно спокойной была малышка Тайгер. Она едва шевелилась в тот или иной миг и подавала признаки жизни только своим невероятным аппетитом.
- Так удивительно что может сделать Прозак, если его принимаешь четыре раза в день, - сказала Паула. Я была так ошеломлена, что не смогла сказать ни слова, что вызвало кучу оправданий. Паула уверила меня, что с Тайгер все в полном порядке, я даже не видела когда она просыпалась; она была ночной совой как ее папочка. Паула сказала, что она собирается встретиться со своим доктором, когда верентся домой, чтобы он перестал прописывать ей лекарства, которые она принимает. Ее доктор сказал ей, что если она бросит их внезапно, ее депрессия вернется и все начнется заново. По возвращении в Лондон ее ожидали все стрессы: оплата адвокатам за случай с Сереной и продолжающиеся дела с Бобом. И хотя Майкл пообещал оплатить им вместо интервью для ОК!, она сказала мне, что он волнуется насчет денег.
Энди Джилл, самый крутой продюссер, который развивал сольный альбом Майкла, сотановился на день или два. Он не виделся с Майклом некоторое время и страстно желать пустить работу в следующую стадию. Его подружка, Кетрин Майер, политический журналист, которая была невероятно умна, рассказывала земечательные истории о том времени, когда они были здесь в прошлое лето. Энди и Майкл прекрасно выглядели вместе. Они были лучшими друзьями и им было очень комфортно рядом друг с другом. Из всех знакомых, которых я встретила на том отдыхе, Энди был единственный к кому Майкл проявлял живой сердечный интерес. Они говорили о музыке, они смеялись как школьные друзья, вспоминая старые времена и разных друзей с которыми они общались на сцене и когда пришел Боно, они превратились в трех мушкетеров.
Я проводила следующие несколько дней в своей комнате за чтением или в саду, где в то же время могла загорать. Паула оставалась в своей комнате даже во время еды и я проверяла, чтобы кто-нибудь принес туда еду. Майкл сказал, что она не голодна и все, что ей нужно это выспаться. Майкл пританцовывал вокруг своих гостей, неспособный поддержать тему ни в одной беседе. Его обычная гениальность сдвинулась в сторону пародии на беззаботный шарм, который всегда был его отличительной чертой. Потом, когда я цапанула его, проницательное внимание Майкла, казалось, сконцентрировалось на ком-то находившимся у меня за спиной и он насилу связал предложение или два, помахав, чтобы ему принесли еще шампанского. Теперь я знала, что он был доверху закинут нелегальными веществами большую часть дня, а на третий день я стала свидетелем сумасбродных скачков его настроения. Я вышла в сад, чтобы присоединиться к Пауле и Майклу, когда они сидели на газоне, поймав только конец оглушительной вспышки. Майкл выругался и Паула убежала из сада вся в слезах.
Майкл поделился с ней своими планами взять всех в ночной клуб на следующий день, а Паула захотела, чтобы он остался с ней и провел немного времени с Тайгер. Было очевидно, что он без ума от своей дочери, но он объяснил Пауле, что хочет встретиться с несколькими друзьями и отпраздновать уход лета. Впервые я слышала его жалобы насчет других детей. Майкл был зол из-за того, что Фифи, Пичез и Пикси слишком сильно занимают время его домработницы и чувствовал, что Анита ленилась не помогая убирать за ними грязь. Паула сказала, что Майкл не должен быть таким прямолинейным, потому что вчера он слишком много принял. Она взяла Тайгер и унесла ее от солнца в тень, там где были стулья и деревянный стол.
Приехали Джо Фэйрли и ее муж. Я обнаружила Джо сидящую с Паулой в тени, откуда я ушла час назад. Они коротко признали мое пристутствие; я села рядышком, открыто присоединившись к беседе. Вскоре, их эксклюзивный язык тела дал мне почувствовать себя некомфортно; я даже не буду отрицать, что мне было обидно и я смутилась. Я изумилась, ведь они могли выбрать другой более подходящий случай, чем делать это перед одним из гостей. Далее день прошел без злобных оттенков.
На ужине, Майкл натянуто, но наконец-то отфутболил себя в расслабленное состояние. Он открыл очень хорошее шампанское, которое осушило мои нервы и я расслабилась до такого состояния, что хихикала вместе с Энди. Когда Паула снова не спустилась на ужин, Джо решила взять поднос и остаться с Паулой на остаток вечера.
Майкл остался равнодушен к сценам, происходящим вокруг него. Он не был груб, но казалось не мог или не хотел концентрировать свое внимание на одном месте больше, чем на несколько секунд. Его энтузиазм всплывал только с прибытием новых лиц или когда он говорил о своей музыке. В эту ночь дом был полон гостей. Майкл поставил сингл Элтона Джона, который продюссировал его друг, и самым главным консенсусом гостей было то, что они остались под впечатлением. Майкл поставил другой трек и комната наполнилась тишиной, до тех пор пока одна пьяная женщина не проревела: - Выруби это дерьмо и поставь назад Элтона.
Майкл подчинился без протеста и эта женщина закачалась и запела новую мелодию Элтона. Энди прошептал мне, что это был трек с нового альбома Майкла.
Вечер закончился, когда приехало несколько гостей с пляжа и забрала Майкла в клуб. Я отправилась в постель.
Майкл почти выходил из себя, думая о возвращении в «кромешный ад на земле», которым являлся для него Лондон. Он взял с собой Паулу и продюссера, чтобы показать им Валбонн. Это было тремя днями ранее и он, вместе с Паулой, уехал, а его тревога, казалось создавало из него чудовищного мужчину из-за напряженности перед столицей. Несмотря на то, что они провели в Англии неделю, прежде, чем поехали в Австралию, Майкл ощущал ужас, карабкаясь через Хитроу и вне сомнения боролся за жизнь. Паула была очень спокойной в тот день и не почти ничего не говорила на протяжении всех поездок туда и обратно.
Майкл захотел провести конец своего отпуска в ночном клубе. Мне не хотелось туда, но Энди сказал, что это будет весело. Отпуск послужил пробуждению моей уснувшей чувствительности. Этот рок-н-ролльный корт не отличался ничем от любого другого с его беспорным королем и королевой и придворными, соперничающими за статус. До того как мы уехали получать удовольствие от ночной жизни в Канны, Паула зашла в мою комнату и села на мою кровать, ожидая, когда я буду готова. Она попросила меня следить за Майклом, чтобы быть уверенной, что он не будет возвращаться слишком поздно. Я не собиралась веселиться всю ночь, так сказала и ей, и подумала, маловероятно Майкл будет рисковать при мне и вряд ли будет нарываться на компромат.
Она спросила меня, понравилось ли мне здесь и я ответила, что все было чудесно, это было именно то, что мне нужно. Паула выглядела виновато из-за того, что не проводила со мной много времени и после моих слов вздохнула с облегчением. Я спросила ее улучшились ли ее отношения с Майклом в этот отпуск и собирается ли она провести во Франции больше времени, ведь Боб теперь делит с ней заботу о девочках. Паула сказала, что она чувствует беспокойство по поводу Майкла с тех пор, как родилась Тайгер и она могла бы поехать с ним в турне, когда выйдет его альбом. Но Паула ненавидела идею быть вдали от дочерей, а Майкл сказал, что не хочет, чтобы Тайгер поехала в турне – это не слишком хорошо для ребенка. Паула выглядела уставшей и пораженной, так как знала, что у нее не получилось оправдать то опрометчивое счастье из-за которого она оптимистично рассталась с Бобом. Я тоже была печальна, за все мечты которые мы делили, за наши солнечные новые начала, за пропасть, которая образовалась между нами. Мы были порознь гораздо дольше, чем мне хотелось, но я знала, что мы выбрали разные пути.
Майкл вел себя так, будто только что стал выпускником школы в конце учебы. Он выбрал черный открытый джип мерседес, чтобы возить своих гостей – Кэтрин, Энди продюссера и меня по клубам Каннов.
И хотя, Паула не собиралась ехать с нами, она впервые спустилась на ужин. Она выглядела прекрасно – опьяняюще, так сказал Майкл. Ее фигура почти не выдавала признаков того, что она недавно родила Тайгер и она надела короткое и очень вызывающее черное облегающее платье. Паула была в хорошем настроении, шутила, рассказывая анекдоты со времен ее телевизионных дней и чудесных временах, проведенных с Майклом. Он улыбался, радуясь реакции аудитории, как будто находился в это время на сцене и все могли в этом момилетно заметить бывшую Паулу, которая вскружила ему голову и как он до сих пор обожал ее. Он поцеловал ее в шею, сжал ее в своих объятиях, включил музыку, что означало что-то особенное для них и спел вместе с ней песню, глядя на нее самым нежным взглядом. Глубоко похороенные в хаосе, который присутствовал в их каждодневной жизни, они все еще были страстно влюблены и Майкл все еще был пленен Паулой. Прежде, чем мы уехали, Майкл извинился и отправился наверх, чтобы повидать Паулу и «дать ей немного любви». Он улыбнулся нам, давая понять, чтобы мы подождали его в холле, пока он не вернется.
- Что за женщина, - сказал он, запрыгивая в джип.
Майкл поставил песню Private Life – Грейс Джонс и запел вместе с ней своим изумительным голосом. Со слиянием диско, фанка и бродящим вокалом Джонс этот гимн полностью подходил для шоссе, ведущему от Найса до Канн, где мы собирались ударить по клубам. Майкл появился перед клубом на оромной скорости и затормозил перед входом. Вышибалы сплотились, поскольку мы выгрузились и проталкивали Майкла через очередь, они сказали, чтобы мы шли по их следу. Все узнали его. Майкл обнял менеджера клуба, который махал нам, показывая в сторону VIP входа и с почтением сказал, что мы бесплатно.
Мы пересекли клуб вместе с вышибалами. Лазеры обстреливали танцевальную площадку сквозь туман сухого пара. Вспышки вспотевших лиц и маниакальных глаз застыли в мерцании мощнейшего света. Эта зона была похожа не нечто футуристическое, клубное зрелище выстраивало интуитивный интерес. Нас проводили в главный бар с плюшевыми банкетными сиденьями и свечами на столах. Когда мы сели, менеджер что-то сказал на французском и замахал своими руками, показывая то, что именно Майкл и гости могут пить в этом клубе. С прибытием шампанского, подходили друзья и поклонники, которые приветствовали Майкла. На мой взгляд они выглядели как местные сутенеры и гангстеры, но, вероятнее всего, были просто молодыми интерпренерами или отпрысками интернациональных дипломатов. После короткой развязки, Майкл наклонился и спросил кто что хочет.
Я посмотрела на Энди, который сопровождал меня с самого начала. Он пожал плечами и сказал, чтобы Майкл взял что-нибудь, может быть «Э», потому что это он предпочитал именно это. Майкл уже летал и я подумала, что если он примет еще, то мы застрянем в клубе на всю ночь. Я заказала джин с тоником, пока бокалы с водой передавались по кругу. Майкл предложил мне пилюли. Все, о чем я могла сейчас думать, это об истории в новостях, где говорилось, что одна молодая девушка умерла после приема всего одной «Э» и эта маленькая таблетка напугала меня. Он настоял, чтобы я попробовала одну.
- Медиа всего лишь вызвали паранойю,- сказал он, - эта штука не может убить тебя. Такой случай один из миллиона. В любом случае, не «Э» убила ее, она просто выпила слишком много воды.
Майкл разломил таблетку напополам, вложил ее в мою руку и я взяла, чтобы он отлип от меня, но сунула ее в карман.
Через несколько минут, Майкл начал подпрыгивать своей задницей на сиденье, доставая до потолка и орать под музыку. Друзья Майкла вились вокруг него, а люди приходили и уходили. Кто-то представил нескольких молодых девушек, которые сели рядом с Майклом и захихикали в ответ на его интимное внимание. Группа людей постоянно находилась в движении, крича друг другу в уши, садились, вставали, смеялись, танцевали. Кто-то принес камеру и щелкал вспышкой, пока Майкл тискал девчонок. Я сидела и представляла как эти съемки пойдут на обработку и все руки, через которые пройдут эти фотографии, а потом закончат свое путушествие в местных газетах или будут проданы лондонским таблоидам.
- Ты не на дежурстве, - рассмеялся Энди, когда я сказала ему, что Майкл ведет себя глупо – эти девушки выглядят на шестнадцать, что означало, что они, вероятнее всего, даже еще моложе.
Майкл наклонялся к ним, очаровывая и льстя, а потом пригласил одну потанцевать. Я чувствовала себя как на криминальной вечеринке; моя лучшая подруга кормила грудью ребенка, находясь дома, пока ее партнер игрался с местными барышнями, которых родители всего месяц назад укладывали в постель и читали им на ночь сказки. Я пожалела, что пошла.
- Сколько это будет продолжаться? – спросила я Энди.
- Майклу всегда нужны женщины и все это знают, - ответил он.
Подруга Энди, Кэтрин увлеченно беседовала с друзьями Майкла или танцевала с ним на сиденьях. Когда мне понадобился туалет, Энди попросил ее показать мне, куда идти и мы присоединились к обычной для клубов очереди в дамскую комнату. Мы поговорили насчет виллы и басейна и все это стало напоминать мне фото, которое было снято для рекламы Паулы, где она свернула свои волосы в рожки, а в руке деражала пластиковый трезубец. По всей видимости, они тогда были в клубе всю ночь и вернувшись на виллу, обнаружили дюжину фотографий, ожидающих Паулу. Их всех очень развеселило и восхитило, что Паула смогла сделать фотографии столь по щегольски. Я подумала, что это было поистине впечатляюще: я знала, что Паула могла вполне все отменить и уйти спать. Она и Майкл были очень знамениты в этом месте и я услышала, как в толпе, стоящей в туалет кто-то сказал: - Это удивительно, что ты можешь принять сразу пять «Э». Паула такая дикая, что она может превзойти Майкла в приеме наркотиков в любое время. Он, очевидно, повстречал свою соперницу.
- Никто не может быть таким как Паула. Она может сыграть в русскую рулетку даже не имея и половины шанса на выигрыш, - сказала Кэтрин.
Когда я вернулась в VIP зал, Майкл отозвал меня: - Я просто опрокидываюсь! Ты чувствуешь это?
- Что? – крикнула я в ответ.
Энди зашептал: - «Э».
- Нет, - ответила я, но я, должно быть выглядела совершенно мрачной или, может, Энди сказал ему, что я расстроена его поведением. Он проскользнул поближе ко мне и положил свои руки мне на плечи.
- Не унывай, Джерри-Берри. Что происходит? – его слова звучали невнятно, а глаза безумно вращались, - Давай отойдем куда-нибудь в тихое место и поговорим.
- Ну же, что случилось? – зашевелились губы Майкла в невнятном сочувственном вопросе. Я объяснила, что очень волнуюсь за Паулу и чувствую вину за то, что поддерживаю все, что здесь происходит, не имея оснований высказаться. Я объяснила, что не могу наблюдать как он лапает этих юных девочек. Майкл рассмеялся и уверенно обнял меня: - О, Джерри, я так тебя люблю! Я люблю эти твои своеобразные слова, которые ты используешь и я любою тебя за то, что ты так сильно любишь Паулу.
Но его слова только усилили мой дискомфорт, так как я поняла, что его нежные волнения были всего лишь эффектом от экстази, которые он принял.
Майкл сказал мне, что он всегда заботится о Пауле, что он обожает его малышку и никто не сможет сделать для него то, что делает Паула.
- Она понимает меня, - повторял он.
- Ее принимают за дерьмо, - сказала я, пытаясь продраться сквозь его наркотическое забвение, - И мы с тобой знаем, что она не заслуживает того, что с ней случилось.
До Майкла это не дошло. Он был слишком убежден в своих собственных теориях, в самообмане наркотической зависимости. Он не мог принять часть, направленную по спирали их жизни; обвиняя всех и каждого – ведь это была вина Боба. Он заплевался, назвав его мучителем и его глаза начали стрелять бешенством.
- Я натравлю кого-нибудь на него, - заявил Майкл, - Бывших ФБР и он узнает кое каких страшных людей.
Он нанял частного детектива, бывшего государственного агента, чтобы разоблачить бухгалтеров Боба и Паулы. Они украли миллионы у Паулы. Все эти обвинения не были правдой, но я спросила его, как он узнал это и он ответил, что это Паула сказала ему. Я почувствовала печаль, но теперь я на самом деле очень сильно встревожилась.
Я знала сколько зарабатывает Паула и куда все это уходит. Она управляла всеми финансами дома на протяжении ее замужней жизни, тогда каким же образом она смогла позволить миллионам фунтов испариться с ее банковского счета? Факт был таков, что она не зарабатывала миллионами. Видимостьсостояло в том, что люди в черном прошлись по ее систематизированным счетам с фонариками во мраке ночи, но, на самом деле, все было просто, Майкл слишком глубоко засел в серъезном параноидальном заблуждении.
Майкл строил планы как заставить Боба пасть перед ним на колени. Он не собирался расслабляться до тех пор, пока не разоблачит Боба, таковы были его слова. Майкл выглядел как маниакально помешанный. Все, что я говорила, было прямым противоречием по отношению к его убеждениям и ко лжи, которую наговорила ему Паула. Майкл сообщил, что его завещание будет пересмотрено. Его бизнес партнер опасался решимости Боба наложить руки на деньги Майкла и они усиленно работали над этим, пряча все, чтобы это никогда никто не нашел.
- Паула права, она все отдала мне. Она потеряла свою карьеру, свои деньги. Тот ублюдок забрал все и никто не знает об этом, - горько продолжал он.
Эти разглагольствования начали приобретать чувствительность. Теперь я поняла, зачем Паула наговорила ему подобную чушь, затем, чтобы объяснить свое банкротство. И я поняла, почему бухгалетра Майкла перехватили ее книги. И почему он продолжает идти против Боба. Мне не нужно удивляться насчет того, как далеко зашла Паула в своих байках – мысли запрыгали в моего голове как капли дождя. Это была не просто ложь, это был пропуск. Майкл ничего не знал о предложениях работы, которые она не в состоянии была принять. Ясно, что его мнение было слишком тухлым, чтобы предугадать правду и он был наводнен вымыслами аналитического воображения Паулы.
Слухи, о том, что Паула принимает наркотики разбудили во мне реальный взгляд на вещи, но даже после этого я неохотно верила. Как часто и сколько времени уже это длиться? Почему она захотела, чтобы Майкл видел в ней гонимую жертву? Когда разрушилось чувство моей наивности, я уже знала, что ответы всегда были рядом. Я уговорила Майкла поехать домой. Он вел машину так, будто играл в компьютерные гонки. Голос Грейс Джонс вернулся на полной громкости. Я была оглушена музыкой в клубе, но теперь я чувствовала изничтожение басов сквозь свое сиденье. Энди все еще пытался успокоить мои нервы, так как я кричала вместе со всеми, когда Майкл мчался вокруг кольцевых перекрестков на двух колесах и полностью наклонял машину на обочинах, усаженных цветами. Но мой крик был полон чистого ужаса, в отличии от других, которые заходились в истерическом смехе.
Мы остановились около многоэтажного дома, в жутком бетонном ландшафте на окраине Каннов. Майкл исчез в доме. Просидев в машине десять минут, мы заметили двух французских юнцов, появившихся около джипа с пакетом и сказали, что он предназначен Майклу. Внутри пакета был кирпичик гашиша. Юнцы постояли, восхищаясь мерседесом, который стоял под химически желтыми фонарями города, комментируя на французском и пытаясь вызвать нас на беседу. Было около 4 утра, я устала и была готова расплакаться, надеясь, что Майкл вскоре вернется. Наконец, Энди вошел в мое положение и отправился за ним.
Через пять минут Энди вернулся с Майклом, который сказал: - Спасибо, ребята. Если бы вы не вытащили меня, у меня были бы серъезные проблемы с массажисткой.
Позже, я услышала, что Майкл выходил, чтобы повидаться с дилером и отправился в спальную с девушкой, но в это время появился Энди.
С того места, где я сидела, я смогла заметить как Майкл проглотил горсть «Э», прежде, чем снова сел за руль и я крепко закрыла глаза. По пути домой, Майкл сообщил, что поедет по короткому пути, что должно было принести облегчение, но я начала молить Бога о том, чтобы мы выжили. Он рванул машину через кустарник, потом помчался по поребрику около кустов с цветами срезая углы, мимо деревьев и припаркованных машин. Я была убеждена, что джип собирался перевернуться. Уверяю, мы могли бы все умереть, когда он рванул по тротуару к кирпичной стене и затормозил в поперечину. Короткий путь лежал через лесной массив и Майкл исполнял слалом через деревья. Теперь я уже плакала, убежденная, что больше никогда не увижу своих детей. Энди орал, чтобы Майкл сбавил темп, не обращая на неконтролируемый смех других пассажиров. Когда мы вернулись на виллу, я выскочила из машины, с благодарностью в душе, что мои молитвы были услышаны.
На следующий день я много спала. Продюссер выискал меня после обеда и сказал, что вчера была изумительная ночь и какой клевый был Майкл и что звонил Боно и приглашал пойти куда-нибудь с ним вечерком. Он сказал мне, что продюссер Элтона пригласил его на свою виллу на следующий вечер и что Майкл и Энди, несомненно пойдут, чтобы посмотреть его коллекцию вещей Джими Хендрикса. Он был увлечен последними развитиями отпуска. Он, в конце концов, проникся анклавом, уверенный, что ему самое место среди таких людей и предпочел остаться здесь еще на некоторое время, чтобы увидеть как все пойдет дальше.
Позже вечером, я начала чувствовать себя бодрее и вышла погулять в сад. Паула спросила меня как прошел вечер и я утаила правду. Майкл прыгал вокруг так, будто ничего не случилось; он сказал, что провел весь день делая упражнения. Я посмотрела ему в глаза, надеясь увидеть хоть капельку сожаления за прошлый вечер или объяснений за его демоническую езду, ведь вряд ли он мог говорить с другими о таких вещах перед Паулой. Но там ничего такого не было – как будто все события стерлись из его памяти. Пара этих людей снова выглядели счастливыми и любящими родителями, прогуливаясь по газону. Паула держала на руках Тайгер, а Майкл обнимал ее за плечо. Посторонний наблюдатель никогда бы не поверил в то, каким на самом деле был Майкл, когда ездил с нами в клуб. Если кто-то и не собиралься делать ничего, чтобы разбудить правду о нем, то правда была внутри его мира, правда была тем, что о нем говорили, он убивал себя.
Я почувствовала импульс поговорить с кем-то и ближайшей персоной был продюссер, сидящий сам по себе.
- Мы могли погибнуть прошлой ночью, - сказала я ему.
- Я думаю, ты слишком остро прореагировала, - сказал он, - Мы всего лишь немного повеселились.
Во-первых, он стал утверждать с беспристрастным удовольствием, что я была черезчур ревнивая Добрая Самаритянка, которая так и не поняла кодекса рок-н-ролла. Но я упорно обострила силу своего осуждения. Когда я описала мои страхи, карта всей катастрофы казалось просто развернулась передо мной.
Поскольку значения впитались, его самодовольство превратилось в угрюмое молчание. Он посмотрел на меня с раздражительным презрением, когда я сказала, что и Майклу и Пауле нужна была помощь и только близкие друзья могли подействовать. Я сказала ему, если Майкл не закончит свою жизнь в клинике, то наверняка погибнет. Все было совершенно четко и ясно для меня, что я даже могла назвать где и когда. Кто-то умрет, повторяла я. И через несколько недель мои предчувствия были напечатаны.
12 ВСЕ ЧТО Я ЗНАЛА, БЫЛО НЕПРАВДОЙ.
Через несколько дней, после возвращения из Франции, мне позвонила Паула, напомнив мне, что они с Майклом уезжают в Австралию на несколько недель. Я ждала, чтобы склонить чашу весов и принять решение. Теперь я знала, что Паула плела сеть лжи вокруг всех нас. Я заподозревала, что она злоупотребляла наркотиками по самой ужасной шкале. Я знала, что ее отношения были американскими горками с деформированными рельсами, а компания, которая ей угрожала, просто положит ее в госпиталь. И если этого было недостаточно, я знала, что вскоре всплывет что-то большее. Я начала по настоящему беспокоиться. С моими предчувствиями насчет смерти я просто могла уйти прочь.
Между тем, я поддерживала свои обязательства с прессой. Но вместо того, чтобы начать свое утро с обзванивания телефонных номеров из своей записной книжки я ждала пока мой телефон зазвонит сам. Это ведь только дело времени. Меня знали как надежный контакт и как человека с бодрым энтузиазмом и я мучительно подозревала, что начинаю казаться плоской.
Я поговорила со всеми своими контактами и общими друзьями и собрала шокирующие и тревожные факты. Многие вещи стали вставать на место.
Я узнала, что Майкл иногда был раздражителен с дочками Паулы в течении их пребывания на вилле; трехдневный круг перепадов настроения, полный запретов, что вполне понятно испортило детские каникулы вместе с их матерью и новорожденной сестрой. Один день его настроение было хорошим, любящим и гладким. Детям было оказано расположение и он веселился с ними в бассейне. На следующие два дня им пришлось держаться подальше. Майкл упал духом и стал угрюмым на третий день, показывая интенсивную раздражительность и соотвественный характер. Паула жаловалась на то, что дети шумят, сказав, типа Майклу нужен покой и тишина и их удалили настолько далеко, насколько это было возможно.
Также, Паула преувеличивала свои проблемы с Бобом. Возможно, он был диктатором, когда они жили вместе, но может быть, его доминирующая манера гораздо лучше для Паулы, чем невнимательность, которую Майкл выказывал по отношению к ней и окружающим. Я задумалась, собирается ли Боб получить опекунство над детьми? Когда они были с ним, они вели себя очень спокойно. Он все еще был строгим, но более любящим отцом. Боб был предан им, помогал с домашними заданиями, играл, собирал пазлы и пек ужасные тортики. С другой стороны, Паула, которая всегда была независимой, сейчас совершенно и полностью стала зависимой от Майкла, что в конце концов привело к тому, что она даже перестала оглядываться, оставляя детей одних.
Паула была права, она отдала Майклу все: свою карьеру, свою ответственность, своих детей и всю себя. Знали ли мы, где была Паула? Из моих контактов с прессой, я узнала, что Паула сама создала первоначальные потуги к своим отношениям с Майклом, разлучив его с Хеленой. Она играла с прессой с самого начала. Она позвонила в офисы шоубизнеса, приложив к трубке телефона носовой платок и сказала им, что у Паулы Йетс роман с Робби Уильямсом.
По всей видимости, Паула решила, что если ее поймают с Майклом, то это поспособствует окончанию отношений с Хеленой, но по отношению к Майклу это было не такой уж большой новостью. News of the World посвятили много трудовых ресурсов Робби, ожидая, что это будет большим сенсационным сообщением. Они таскались за Паулой двадцать четыре часа в сутки, до тех пор, пока не обнаружили ее вместе с Майклом в отеле Халкин. Паула была уверена, что Хелена бросит его после этого, но она не учитывала, что их отношения длились уже три года и неблагоприятные публикации могли только укрепить их. Но в то время эта история превратилась в таблоидный любовный треугольник вместе со святостью Боба, дойдя до критической отметки.
Паула изобрела вторую сенсацию и рассказала прессе, что они остановились Чилстон Парк. Внезапно, Майкл Хатченс стал большей новостью, нежели Робби. Паула не только сорвала свой куш, когда предупредила прессу, но еще и получила противный дополнительный доход. Она всегда была уверена, что имеет Майкла; она неустанно преследовала его, приезжала на каждый концерт, могла завернуть в отель, где останавливался Майкл и потребовать, чтобы он спустился к ней, не считаясь с тем, что у него была компания.
Я всегда думала, что Майкл был несчастлив с Хеленой, так утверждала Паула – это ведь он ушел от Хелены. Конечно, Майкл не мог полностью закончить свои отношения ни с Хеленой, ни с любой другой женщиной. Кайли до сих пор эмоционально затрагивала его, которой он звонил со своего мобильника. Но я своими собственными глазами видела, что Майкл был страстно влюблен в Паулу. В любом случае, казалось очевидным, Майкл хотел расстаться с Хеленой. У него была прекрасная отговорка в первый раз, когда его поймали в отеле с Паулой, он убедил Хелену, что все было ложью и попросил Паулу дать еще один шанс своему браку. Унизительный факт в отеле Чилстон Парк дал свои результаты и Хелена, в конце концов, захлопнула дверь перед Майклом. И Хелена была не единственной жертвой махинаций Паулы – она разбила сердце Боба.
Я верила в то, что Боб бил Паулу. Я не жалела его после этого, но теперь я знаю, что Паула над этим очень хорошо поработала. Она так хотела получить внимание Майкла – он не звонил ей и она знала, что наживка завлечет его. Он почувствовал свою вину за то, что отправил ее назад к Бобу и разозлился на то, что произошло. Майкл вернулся, чтобы утешить ее и начать угрожать Бобу. И, конечно, роман возвобновился.
Я начала чувствовать жалость к Майклу. Он даже не представлял, что происходило, впитывая в себя столько лжи. Навязчивые идеи Паулы, ее лесть, закрученные факты и желание того, чтобы он потерял себя, казалось сделали его жертвой его же заблуждений. Наркотики обострили запутанность. Паула была так уверена, что удержит его, готовясь попоробовать сделать что-нибудь еще. Мне стало ясно, что Пула принимала наркотики с самого начала, пытаясь доказать, что она была для него всем, в чем он нуждался и чего хотел.
Когда они осели в доме на Клэпеме и Майкл начал наслаждаться домашним комфортом и его гаремом, состоящим из одной женщины, Паула начала паниковать по поводу влияния эффектов ее стиля жизни на еще нерожденного ребенка и предположила, что они должны заняться своим гедонизмом, чтобы вернуть свои жизни на правильный путь. Она попыталась оказать небольшое давление, но Майкл сказал: - Ты больше не прикольная.
И все давление, которое поступило, загнало его в замкнутое состояние.
Когда он осмелился вернуться, Паула уже знала, что только один путь может сыграть в ее пользу – дикость. Ей нужно было показать ему то, что он не знал о себе.
Конечно, они были под большим давлением все время, но Майкл не противостоял своим проблемам; он ненавидел противостояние, он мог сбежать от них или начать принимать наркотики, а Паула следовала за ним. Но именно наркотики толкали их в пропасть.
Домработница Паулы подчищала все остатки утром: кокаин и таблетки Экстези оставались на столах и тумбочках. Анита предупреждала детей не брать никаких таблеток и вообще ничего со столов – белый порошок вполне мог сойти за сахарную пудру. Она даже не могла поваляться в кровати утром или даже позволять рисковать детям бродить по дому без надзора.
И тогда меня осенило, почему Майкл и Паула хотели уволить Аниту. Она была слишком близка к Бобу, к человеку, который мог посвятить в их секреты весь мир. Но они были достаточно глупы, чтобы думать, будто они могли присматривать за детьми без Аниты. Довольно таки тяжело приглядывать за одним ребенком когда ты в полном порядке, не говоря уж о четырех и ведь Паула никогда не занималась ими сама. Как она могла вставать в семь утра каждый день, везти их в школу, если ложилась только в пять?
Я обдумывала маниакальную навязчивую идею Майкла насчет Боба и экстраординарную историю бедного бухгалетра Паулы. Было абсолютно смехотворно думать, что он мог надуть Паулу; он всегда был очень честен и добр. Кроме того, у нее больше не стало появляться миллионов. Все это было уловкой впечатлить Майкла, объяснить свою бедность и подчеркнуть ее очевидную беспомощность. Подружки Майкла финансово принадлежали к совсем другой лиге и Паула, которая раньше была довольна магазином Мисс Селфриджес, внезапно начала покупать одежду от супермоделей, в супер дорогих магазинах таких как Гуччи, Валентино, Версаче и Прада. Ее бухгалтер делал все, чтобы остановить ее транжирство.
Совершенно было ясно, что Паула не нуждалась в доме по Редберн Стрит, убежденная, что Майкл обеспечит ее. Это случилось по одной причине, Майкл отказался купить ей дом и у нее не осталось выбора, поэтому она забрала свой дом обратно.
Майкл и Паула направили свою свирепствующую паранойю и на Аниту. Они подозревали, что она контактирует с Бобом. Они обвиняли ее в шпионстве и перерывали ее спальную, когда Аниты не было дома. Это не могло разрешиться, пока Паула сидела на наркотиках. Может быть, если бы Майкл ушел от нее, она вернулась бы на работу, подумала я.
Но я знала, что тут было еще что-то. Я провела довольно долгое время в клубах алкоголиков и наркоманов и знала, что бросить их за один раз не удастся – это было постоянным обязательством. По правде говоря, Паула не принимала наркотики большую часть ее жизни. Ее ранимость к пристрастиям, так называемая «увлекающаяся личность» спала какое-то время, ждала привыкания, чтобы схватиться. Так было здорово, что она боялась всего этого и избегала принимать что-то серъезнее, чем стимулирующий чай. Она ходила вокруг да около почти двадцать лет и теперь нужно будет что-то большее, чем просто слова для того, чтобы она бросила, так как она все таки не на шутку увлеклась. В таком случае, все стало еще больше похоже на катастрофу.
Я все сильнее волновалась за Тайгер. Я знала, что Паула хотела все самое лучшее для своих дочерей, но в ее представлении, она не понимала, что подвергает Тайгер риску из-за смеси наркотиков, которые принимает. Я могу подтвердить то, что когда Паула была на шестом месяце беременности, она подскользнулась и выбила себе два передних зуба – в то время она была под Экстези.
Паула с Майклом вернулись с Ривьеры и доверили Тайгер Аните (женщине, которую они не хотели подпускать к их ребенку), пока отсыпались после переизбыточного веселья на вилле. Тайгер было хорошо с Анитой. Этот дурной сон превратился в утренний кошмар, а мое предчувствие смерти стало более очевидным.
Когда я решила сказать Пауле, что не собираюсь ее поддерживать до тех пор, пока она не пойдет лечиться, я позвонила Аните, но она начала умолять меня не ссориться. Анита была уверена, что Паула выгонит ее и волновалась, что если мы обе уйдем, то некому будет уберечь детей.
Когда я приехала домой, то нашла на телефоне сообщение от Паулы. Ее голос был невнятен и она говорила о том, как сильно она скучает по мне и любит меня, поэтому мое решение испарилось. Я подумала о том, если бы я только могла усадить ее и заставить увидеть смысл.
Мы с Анитой встретились в Баттерси Парке на следующее утро. Она приехала на джипе Чероки, который Майкл купил для семьи. Тайгер спала в детском кресле, пока мы обсуждали мои намерения. Вместе, мы изучили все варианты: мы решили настроить Паулу на то, чтобы она спасла себя, пока риск ее отказа не так силен, иначе все может закончиться тем, что пострадают дети. Ставки делались на дружбу, которая мне была так дорога. Паула и Майкл продолжали их ночной стиль жизни, наркотики доставлялись курьером в плотных конвертах, которые соответствовали тем, которые я находила под дверью ранее. Однажды, кто-то приехал в дом, чтобы забрать доставку, пока Майкл и Паула находились на фестивале читателей. Майкл позвонил мне и попросил проверить содержимое. Внутри был большой пакет с желто-коричневым порошком, а другой с белым. Конверт пришел на имя Мистера Киппера.
Литературный агент Паулы позвонила, когда мы все были в Южной Франции и представила каталог жалоб. Паула не написала и единого слова из тех двух книг за которые получила гонорар и публикаторы потребовали все вернуть. По всей видимости, она теперь тоже снизила оценку Паулы. Она была агентом и одной из лучших подруг Паулы много лет. Я знала, что ей трудно принять такое серъезное решение. Может быть, несколько острых ударов, как этот, добились бы окончательной цели. Я задалась вопросом, поразит ли ее, если я также уйду в оставку, процитировав все, чему я была независимым свидетелем?
Кого я разыгрываю? Зная все стадии, через которые проходит зависимый от наркотиков человек, я боялась, что нужно будет приложить гораздо больше усилий, чтобы вправить мозги Пауле. Наркотики не так легко бросить – они были неотъемлемой частью жизни, которые вращались вокруг мужчины, с которым была Паула, вокруг людей, которых они знали, вокруг мест, куда они ходили. Я решила подождать со своим решением. По сути, я была единственным человеком, который мог бы поддержать Аниту и не сводить своих глаз с детей, если прикинуться, будто продолжаю работать с Паулой. Но быть дружелюбной с Паулой может оказаться очень трудным, зная, что она за человек и как она врала Майклу и мне.
Когда Паула позвонила мне пару дней спустя, ее голос звучал живо и позитивно. Она говорила об Австралии и уверяла меня, что собирается поработать над моими процентами с контрактом Sun, а Майкл, по всей видимости, собирался поработать в офисе над стоимостью, которую мы обсуждали.
Паула сказала, что когда она вернется из Австралии, она сможет снова поговорить о работе. Потом она обрисовала свои планы насчет того, как отделаться от Аниты, неаккуратно жалуясь на то, что та помешалась на девочках и мое сердце чуть не разорвалось.
- Она не будет приходить даже по выходным, - возмущенно сказала Паула, - Майкл не хочет, чтобы она работала у нас. Все, что нам нужно, это нанять кого-то на день, чтобы ночью оставаться одним. И послушай, - сказала Паула своим наиболее кокетливым голосом, - если какие-нибудь репортеры позвонят тебе, дай им комментарии насчет наших планов пожениться – не отрицай их в этот раз.
На следующий день я увидела Боба, когда он забирал детей из школы, он тепло улыбнулся мне. Сколько всего ему известно? Как я могу теперь смотреть ему в глаза, зная то, что знаю и ничего не делая с этим. Его легкий шарм по отношению к другим родителям был очевиден, его волнения, все ли с детьми было в порядке в школе, его крепкие объятия своим дочерям и его смех, когда Пичез сказала ему «телячьи нежности», были поистине трогательными. Я почувствовала вину за свою ликующую роль в очернении имени Боба, несмотря на то, что я работала с дизинформацией.
Я чувствовала, что мы Анитой можем поспособствовать тому, чтобы Майкл и Паула оставили свои наркотические фантазии. Никакой больше поддержки и защиты. Я начинала ненавидеть все, что было: страх, контроль, манипуляции, козни, ложь. Майкл и Паула приютили приспособленцев у себя на груди, которые оправдывали их, присматривали за их детьми, делали вид, что спасают их.
Через несколько дней, моя дочь Софи попросила поехать на Редберн Стрит к двум младшим девочкам Гэлдофа. Анита согласилась принять ее, но я должна была забрать ее на следующее утро, потому что Боб собирался поехать с девочками в город. Когда я приехала, Анита стояла на ступеньках около дома, беседуя с матерью Паулы. Анита была мертвенно-бледная, а Хелен заплаканная; Паула оставила инструкции, чтобы ее мать не входила в дом и не смела контактировать с девочками. Произошла неуклюжая перепалка, когда приехал Боб, хотя это всегда было его привычкой. Софи попросила его, чтобы он взял ее тоже в город. Он согласился и укатил вместе с девочками в парк, попросив Аниту дать им с собой ланч.
Когда они уехали, Анита рухнула на кухонный стол и объяснила почему она выглядит такой вымотаной. Она почти не спала прошлой ночью. Сигнализация на джипе Чероки внезапно проснулась и разбудила всю улицу. Анита испугалась; она попыталась нажимать все кнопки внутри машины, но не смогла ничего сделать. В конце концов, соседи позвонили в полицию. Анита начала искать в доме руководство по машине, перерывая все бумаги Паулы. Она уронила плотный конверт формата А4, в котором что-то лежало и она подумала, что это вообще-то странно, но было слишком поздно и сигнализация все еще орала. Она оставила бумаги на полу в беспорядке и продолжила поиски.
На следующее утро Анита поднялась по ступенькам в спальную Паулы, где дети сидели на кровати и смотрели телевизор. Коричневый конверт, адрессованный на имя Мистера Киппера (это имя Майкл использовал, когда путешествовал) лежал открытым на кровати. Дети похватали цветные леденцы, пока моя дочь исследовала восковую коричневую палочку, выглядящую как карандаш. Внезапно, Анита вспомнила, что имя «Мистер Киппер» было на всех посылках, которые приносил курьер. Выхватив предмет у Софи и собрав все остальные, она спросила детей, ели они чего-нибудь из этого или нет. Софи сказала, что коричневый карандаш был слишком жестким для этого.
Мы рассмотрели все нелегальные вещицы. Несколько трубочек были скручены в коричневые пальчики и выглядели как мелки. Мы были уверены, что это наркотики, но даже не представляли какие именно. Боб должен был вернуться позже, но мы не собирались спрашивать у него что это. После первоначального шока о того, что моя дочь держала в руках наркотики, я почувствовала невероятную злость. «Умные трубочки»! Какая глупость посылать такие мерзкие вещи, выглядящие как конфеты в дом, где полно детей.
Мы нашли на полке в ванной полароидное фото, приколотое к арктической лампе. На ней Паула и Майкл были изображены как ныряльщики под водой, борющиеся за глоток воздуха, в блестящих латексных костюмах со стратегически вырезанными дарками. К Пауле был пристегнут здоровый член на ремешках глубоко засевший в заднице Майкла, довольно причудливый обмен ролями, я бы сказала. Костюм на молнии и шлемы, одетые для стимуляции кожи, вызывали зловещее насилие в фотографии. Отчасти, я была захвачена и даже изумлена; меня не беспокоило, что делают люди в своих спальнях, но в этом случае, подобные неприемлемые вещи были легко доступны для детей.
Мы позвонили в национальную линию помощи по наркотикам и спросили что это за коричневый карандаш. Эксперты сказали, что он очень похож на опиум, но в необработанной форме. Так как он был очень громоздкий, это привело к тому, что его перестали продавать на улицах, они назвали это для знатоков наркотиков, так как подобная штука импортировалась индивидуально больше для тех, кто сам ею пользовался, но не на распродажу дилерам. Анита сказала, что не собирается больше ничего оставлять просто так, а я все еще чувствовала головокружение, подумав о том, что моя дочь могла навредить себе. Мы решили, что нам нужно что-то делать прямо сейчас. Но что? Мы решили обыскать весь дом, вдруг найдем что-то еще, ведь дети вполне могли найти и съесть. За зеркалом, на каминной доске, в спальной Паулы, было найдено три или четыре свертка фольги. Один содержал желтый порошок (скорее всего, кетамин). Другой порошок выглядел так, будто его жгли огнем (скорее всего героин). И третий, несомненно, содержал кокаиновые дорожки, далее какие-то сорта белого и черного угля, которые мы опознать не смогли.
Мы обыскали дом и нашли еще больше – баночку белой пудры и несколько таблеток. Я хотела спустить все это в унитаз, но Анита остановила меня. Разумно, что она захотела сохранить доказательства, ведь из-за опасности, подстерегающей детей, я даже не подумала об этом. Анита указала на то, что только радикальное действие могло исключить опасность.
Мы нашли кое что еще в этом доме, который все еще был записан на имя Боба. Стопки журналов и полароидные снимки вместе с наркотиками мы сложили в гору, которая выглядела как улов с полицейского рейда в борделе. Мы обнаружили, также, порнографические видео среди детских диснеевских киношек и пакеты Рохипнола, Прозака и Тамазапама. Я была в ужасе от этого склада. Что происходит с Паулой? Как она могла так далеко зайти?
Мы колебались между обвинениями в сторону Майкла и обвинениями в ее сторону. В обострившемся танце отчаянных соблазнов, Паула делала все, чтобы удержать Майкла. Возможно, Паула принимала Рохипнол перед актами эксцентричного секса, чтобы заглушить нарастающее чувство отвращения. Горячая линия по наркотикам сказала нам, что Рохипнол часто смешивают с другими препаратами, чтобы сгладить слишком сильный эффект от кокаина, спрятать эффекты алкогольного дыхания от теста и чаще всего повысить сексуальную чувствительность. Мне стало жаль Паулу, и я предложила Аните дать ей последний шанс. Мы решили позвонить ей в Австралию. Когда мы, наконец, дозвонились, едва различимый голос четко указывал, что она была не том состоянии, чтобы разговаривать, а тем более начинать глубокую и долгую беседу о ее жизненном стиле. Мы решили подождать и позвонить ей на следующий день.
Анита боялась возвращения Паулы и Майкла. Нужно было объяснить им, почему их принадлежности исчезли. Паула оставила сообщение на моем автоответчике. Голосом маленькой девочки, она спрашивала могла ли я стать ее новым литературным агентом, так как она получила факс от ее нынешнего агента о прекращении договора. Паула не сказала почему, но плевалась и называла ее агента сучкой. Я перезвонила ей, но потеряла окно ее ясности, вместо этого услышав бессязный набор запутаных слов. Настало время обратиться за мнением к эксперту.
Не называя имен, я описала диллему своему семейному доктору. Он рассказал обо всех визитах в частные дома и госпитали для детей, корторые приняли лекарства их родителей по недоразумению. Он сказал, что об этом стоит серъезно задуматься и о том, что любой ребенок может от этого умереть. Потом он сообщил, о том, что я должна со всей отвественностью информировать отца детей насчет таких фактов и указал как мне будет ужасно жить с виной, когда что-то случится, если я не попытаюсь что-то предпринять.
Я назначила встречу с моим бывшим терапевтом, которая специализировалась на зависимостях, близко работая с такими хорошо знакомыми центрами как Promise. Она изложила все в истином свете. Дети должны стоять на первом месте. Она указала, что если я хочу защитить их, я должна перестать помогать Пауле и Майклу, так как они слишком далеко зашли. Я была не лучше, чем все остальные их друзья, которых осуждала. Из-за своих страхов я могла еще больше навредить.
- Я не могу навредить, - настойчиво сказала я.
- Ты не можешь остановить Паулу и Майкла от приема наркотиков, но ты можешь сделать так, чтобы им не было так легко. Ты ввязалась в эту грязь, значит будут последствия. С сегодняшнего дня ты должна сфокуссироваться на том что происходит, а не на том как это повлияет на тебя. Твоя дружба с Паулой закончилась довольно давно. Больше нет Паулы и нет Майкла – они выбрали свой собственный путь. Единственное, в чем ты можешь помочь этой бедной девушке, оставить ее и спасти то, что еще осталось. Ты можешь уйти и бросить все на Аниту, но ведь это будет незаконченное дело, не так ли?
Я приняла все, что было сказано. Я не чувствовала себя столь же оптимистично насчет результатов, которые она предложила для Паулы. Я потеряла мою замечательную подругу навсегда из-за того, что было сильнее, чем наша дружба или все, что я могла ей предложить – из-за ее зависимости от Майкла, из-за навязчивой идеи удержать его во что бы то ни стало. Он захотел употреблять наркотики, она последовала за ним. Я вспомнила день, когда она вошла в мою жизнь - красивая девушка, выстраивала будущее и прошлое, одаренная безграничным потенциалом. Она была такой женщиной, какую я никогда прежде не встречала.
13. РАЗОБЛАЧЕНИЕ.
Майкл и Паула должны были скоро вернуться из Австралии, поэтому нам нужно было действовать быстро. Мы согласились с тем, что должны были заручиться поддержкой хорошо узнаваемых и влиятельных людей, которые могли надавить на Паулу и отправить ее в клинику. Мы составили список наших действий.
Мы поговорили с девочкой из офиса Майкла. Она волновалась насчет себя, также как и другие работники офиса – они все признали, что Майкл изменился. Эта девушка замечала резкую смену его настроения, и как она сказала нам, это был кромешный ад, когда Майкл приходил в офис в плохие для него дни. Она знала всех друзей и товарищей Майкла, но не могла назвать ни единой личности, перед которой мы могли появиться и которая могла бы пожелать поговорить с Майклом о лечении. Мы чувствовали, что она сожалеет обо всем и пригласили ее на ланч, чтобы все обговорить.
Работники Майкла уже давно были в курсе, что Паула управляла им как марионеткой – она могла позвонить и инструктировать их, чтобы они купили ей билет до ЛА или Дублина, а потом говорила Майклу, что за них заплатили Sun. Девушка эта, также, замечала, что Майкла охватывала ненависть по отношению к Гэлдофу и он плевался, если речь заходила о Бобе. Я сказала ей, что пресса намерено все преувеличивала и Майкл был перегружен чувством несправедливости, впитывая в себя всю лживую информацию, которой его подкармливала Паула. Девушка ответила, что она прекрасно знает об этом, но остальные работники офиса все еще смотрят на Боба как на правую руку Сатаны.
Иронично, что публичное мнение между Бобом и Паулой придерживалось других взглядов. Теперь, когда Боб выглядел как типичный негодяй, людям все равно было тяжело видеть Паулу в позитивном свете, казалось, ничто не может изменить их взгляды по отношению к Бобу.
Ассистенту Майкла нужно было понять, что рок-н-ролл не вяжется с условиями наркотиков; если ничего не сделать, то Майкл просто умрет. Бедная девушка была в ужасе, но у нее не было никаких источников, авторитетов, чтобы организовать что-то эффективное, что заставит Майкла даже просто прислушаться. Не думаю, что слишком тяжело будет предположить реакцию ее босса. Все эти наркотические истории были хороши для продажи записей. Был ли кто-нибудь такой в музыкальной индустрии, кто мог сказать, что ему делать со своей жизнью? Но Майкла было не так-то легко контролировать; он заблуждался, представляя, что может натравить ФБР на Боба. Девушка сказала, что люди работающие на него, вполне могут потерять свою работу, если начнут поучать Майкла жизни. Я поговорила со всеми, кого знали мы с Паулой и Майклом; телефон, наверное, стал горячим, но всем похоже, было наплевать.
Друзья, с которыми мы общались, отошли или перешли на сторону Боба. Они не собирались прогибать свои спины ради одного из их многочисленных друзей, который сбился с пути и сомневались, что смогут повлиять на Паулу, теперь она просто была в другом круге. Мы пришли к тому с чего начали, сидя за столом на кухне, лицом друг к другу, не представляя, что теперь делать. В конце концов, мы сделали вывод: «Нам нужно поговорить с Бобом». Мы бросили жребий по поводу того, кто пойдет к нему. Я моргнула первая. Несмотря на все эти истории по поводу жестокости Боба, и на мой собственный опыт, крутящийся у меня в голове, я все же согласилась пойти и поговорить с ним, ведь его дети были в смертельной опасности.
Боб был занят на кухне, заканчивая готовить еду для седьмого дня рождения Пикси. Он соблюдал все правила вечеринки, везде были шарики, а сумки с реквизитом для развлечений лежали в углу. Это было так изумительно, что человек который организовал самый большой фестиваль помощи в истории, боролся с устроением детской вечеринки.
- Привет, заходи, - сказал Боб теплым тоном. Я была удивлена его легкой манерой, все таки Анита подготовила его насчет моего прихода. Он, очевидно, знал природу моих профессиональных отношений с Паулой, поэтому я ожидала намного более холодный прием.
- Я немного волнуюсь насчет желе, - это была вторая вещь, которую он сказал, заглядывая в холодильник.
Я немного расслабилась, не встретив волну бешенства, которую я ожидала.
- Я соблюдал все инструкции, а все эти чертовы продукты не хотят скалдываться вместе, - сказал он, спросив меня что я думаю.
Я попробовала немного желе, надеясь, что он не заметит как дрожит моя рука.
- Малявка убьет меня, если ничего не получится.
Его смешки были полны привязанности, такую невозможно ожидать от мужчины, которого Паула до сих пор описывала как властного отца, никогда не ставящего нужды детей прежде своих. На всех поверхностях была рассыпана мука, а горшки и соусники грудой валялись в мойке. Я извинилась, что отнимаю у него время.
- Неважно, - ответил Боб в самой тупой манере Гэлдофа и это сразу напомнило мне зачем я здесь, - Что ты будешь пить? У меня есть все чаи, которые я купил на веселой вылазке с Джинн в Ковент Гадн в прошлую неделю, и все это закончилось прекрасным чайным китайским домом.
Было очень странно слышать, когда он говорил «веселой». Это было слово Паулы, которое она повторяла все время.
Металический трубопровод полз поперек потолка, изображая причудливую трубчатую скульптуру, которая доминировала над всей архитектурой дома. Когда мы присели, Боб пожаловался на недостаток пространства и на неуклюжие особенности, ради которых Майкл потратил уйму денег, устанавливая их.
- Минимализм прекрасен, если ты увлекаешься им, но этот кусок дерьма просто позорище. Кто в здравом уме мог намеренно поддержать такой гротеск? – спросил Боб.
Он указал на шелковые полотна, которые он купил для того, чтобы немного оживить дом и сказал, что задрапировал кое что в своей спальной, так как у него было чувство, что он спит в котельной комнате. Он направил линию вопросов на меня, по всей видимости, интересуясь моим мнением насчет декора, но так и не дал мне ответить, плавно перейдя в другую лавину критики дизайнера. Это было странно, он говорил со мной так, будто мы были близкими друзьями, а я все ждала когда же он начнет допрашивать меня о том, как я могла навредить его репутации. Я попросила еще чая и переварила его прежде, чем Боб пригласил меня к разговору.
Я тяжело глотнула, набрала побольше воздуха и объяснила, что мне очень трудно начать. Я почувствовала неуверенность, но мы с Анитой перепробовали уже все. Боб сказал, что он проработает все кусочки, но не собирается расставлять точки над и. Он чувствовал себя бессильным из-за страха потерять свои права на посещение детей. Я рассказала ему о своих предчувуствиях, я нутром чувствовала беду и была расстроенна не найдя поддержки ни у одного из друзей Паулы. Когда мой рассказ выпал наружу, я почувствовала как нервы заставили меня дрожать, будто в доме было холодно, а эмоции Боба снова пронесли его через боль, отчаяние, злобу, потерю и совершенное понимание того, что все шло не так.
- Как она могла опуститься до такой грязи, что, твою мать, случилось с ней? – Боб обхватил голову руками, начав мерить шаги, все больше впадая в напряженность, которая сменила его беззаботное поведение, с каким он встретил меня в дверях.
Снова и снова он повторял свой первый вопрос: была ли прежняя Паула, с которой он прожил восемнадцать лет, жульничеством, актом, выдумкой ее собственного изобретения с которым он охотно согласился? Или была ли Паула реальной Паулой, которая всплыла на поверхность, когда сошлась с Майклом?
- Почему? Почему? – повторял он, - Почему она ушла от меня?
Я не ожидала такого поворота. Неужели Боб так и не понял ни единой причины? Он сказал мне, что знал о ее проклятых обвинениях, что он был неосмотрительный, все дрежал под контролем, высокомерный и небрежный. Он утверждал, что был предан Пауле – всегда более гибкий, чем Майкл, которого он до сих пор называл «любовником на неполный рабочий день».
В течении года, перед ее внезапным уходом, Боб начал подозревать, что с ней душевно не все было в порядке и он пытался помочь ей пройти через эти мрачные периоды: - Я лежал с ней в кровати и обнимал ее до тех пор, пока она не переставала дрожать от страха. Я уверял ее, что все будет в порядке и говорил о том как люблю ее.
Я была изумлена его излияниями горя: его ранимостью, выразительностью того, как глубоко он заботился об этой женщине, которую описывал как самую большую любовь его жизни, и тем, что он не мог сравнить ее ни с одной женщиной в мире, настолько она была уникальна.
- Если ты любишь, ты не уходишь. Если бы она сошла с ума, я бы справился с этим, я любил бы ее даже сумасшедшей, - сказал Боб.
Он припомнил ее булимию и то, что ее зубы пришли в негодное состояние за последние годы, разрушаемые постоянной рвотой. Он лежал с ней в кровати и счищал зубной камень с ее зубов, пытаясь вернуть ее к нормальному питанию.
- Когда ты любишь кого-то, ты идешь с возлюбленным через все болезни и горести.
Он вспомнил множество романтических случаев: аметистовые кольца, которые он дарил ей за каждую дочь, подарки из Нью Йорка, прохождение вместе с ней через фазу «Take That» и какое расстройство было когда он обнаружил, что все его сувениры были заменены «траханым Гарри Барлоу». Как он волновался, когда их обычный утренний звонок, будивший их, был заменен мелодией «Take That». Я заподозревала, что она нарочно играла роль подростка-фанатки, чтобы досадить ему. Ее увлекало заводить людей не позволив им влиться в тайны. Возможно, фаза подростковой поп-группи началась именно по этой причине. Намеренно или нет, это чертовски раздражало Боба.
Боб сказал, что он чувствовал себя полнейшим дураком, после того, как извинился перед Майклом за свои подозрения, что у того роман с Паулой. Он рассказал, что долго не предлагал Пауле пожениться, потому что обязательства брака были для него очень серъезным делом и после он был шокирующе изумлен тем, как легко она предала клятву. По его мнению, он, без сомнения, был потерпевшей стороной, уверенный, что ни одно обвинение не ляжет под его дверью. Пытаясь отчаянно найти ответы и беспокоясь об очевидном отрицании Паулы, Боб посещал психолога. Он сказал мне, что диагноз был таков, будто Паула перенесла нервный срыв, вероятно, происходивший от смерти ее отца. Воспомниания ее детства не тревожили ее, пока Джесс был жив, скрываясь в приливах боли, путаниц, потери и злости. Неспособная сдержать интенсивности подобного опыта, она подсознательно рассматривала смерть как единственный выход из положения. Пришедшая опасность в которую она окунулась, показала ей способ избежать боли. У Паулы были новые друзья, совершенно новый путь в жизни, так далек от того пути в котором она жила, прежде, чем стал заметен пробел в том пути, который она увидела сама. Следуя образцам, которые оказались открытыми в тот момент, психолог был уверен в том, что если она и не умрет от злоключений, то, вероятно, просто совершит самоубийство.
- Почему она сделала это с собой? У нее были все предпосылки. Она знала, что подобные вещи пережуюют ее и выплюнут вон. Почему она захотела уйти и снова стать рок-чиксой? Она нисколько не выросла, - сказал Боб.
Он обвинял ее «любовника на неполный рабочий день», но потом сказал, что они оба стоят друг друга. Он назвал Майкла незрелой шлюхой и рассказал про свои собственные эксперименты с наркотиками, которые проделывал, когда был юнцом, но никогда не принимал их ставши взрослым, все таки он был ответственен за детей.
Мы обсудили возможность отправить Паулу в клинику и попробовать ее уговорить посмотреть на все с другой стороны. Боб волновался, что она собиралась выгнать Аниту. Паула звонила ему несколько недель назад, предупреждая его о своих намерениях, а он пытался уговорить ее передумать.
- Это не лезет ни в какие рамки! Почему она хочет избавиться от человека, который делает ее жизнь гораздо легче? - Боб собирался забрать детей от греха подальше, но остался непреклонен в том, что они вернуться к их матери, когда ей станет лучше, - Я знаю каково это быть без матери.
Потом он заговорил о своих отношениях с Джинн, как он ценил ее и начал чувствовать к ней глубокие чувства. Он волновался, что для нее будет трудно воспитывать сразу троих детей, так внезапно свалившихся на нее. Она была начинающей юной актриссей с большой карьерой впереди, и ее перспективы могли пойти на убыль. Но Боб ставил детей прежде всего, даже если не будет альтернативы, они все равно будут жить с ним.
Он был очень выразителен в эмоциях, но его голос оставался спокойным и рациональным. Казалось, что он даже вздохнул с облегчением, что ему теперь не придется быть одному. Он сказал, что ужасно расстроен тем, что узнал, его «волны страха» все время превращались в террор каждый раз, когда он привозил детей назад в дом Паулы. Он не понимал всего масштаба наркотической зависимости и повторял то, что мы оба прекрасно знали: если он заберет детей, суд может узреть в его действиях очередную нужду все контролировать. Он процитировал решение суда и выдержки из газет, которые оказывали предпочтение Пауле, а не ему.
Сдвинув брови и ухмыльнувшись, он лукаво сказал: - Это потому, Агар, что тот твой тонко настроенный генеральный план в связях с общественностью круто пробежался по всем нам.
Его это позабавило, но я поежилась. Мы сидели на маленькой софе, которую Боб привез с собой в то время когда он вернулся из Ирландии, где был на гастролях, и там же узнал, что его жена и трое детей ушли от него.
- Все, что я нашел это записку на камине – «Я ушла и забрала детей». Я чуть с ума не сошел от боли, - сказал Боб.
Он описал тот вечер, когда сидел дома, отчаявшись услышать голоса детей, а потом зашел в их спальную и вдыхал запах их подушек, чтобы как-то облегчить свою агонию.
Потом он позвонил домработнице, так как не мог дозвониться до Аниты, ведь она дала клятву секретности и молчала. Боб был не в себе, он плакал и умолял домработницу сказать где они. В конце концов, она сказала ему примерное место, только для того, чтобы больше не разговаривать с ним. Боб пошел в то место около двух часов ночи, плача по детям снова и снова.
Воспоминания этой ночи все еще глубоко затрагивали, его голос надломился от эмоций и он сказал мне, что те недели были невероятной пыткой. Боб желал, чтобы все закончилось и он был сделал это, но вмешательство его лучшего друга, который жил с ним несколько месяцев наблюдая за тем, как бы Боб не совершил чего. Он рассказал мне, что совершенно отчаялся и даже не был способен встать устром с кровати. Но его друг ухаживал за ним, постелив себе постель на полу рядом с кроватью Боба.
Джерри Холл тоже предлагала ему свою помощь, но смутилась и расстроилась насчет того, что многие его друзья знали про Майкла и Паулу и пытались защитить его от правды. Несмотря на то, что он был в смятении от различных статей, которые заполняли газеты, он был благодарен тому, кто оказался мужественным и порядочным, раскрыв перед ним правду и предложив поддержку.
- Слишком много людей хотят быть спасителями, отсиживаясь за забором, я полагаю, - сказал он.
Я спросила Боба, любит ли он до сих пор Паулу и он ответил, что все еще скучает по ее юмору, по ее быстрому остроумию и величайшему разуму. Боб закрыл лицо руками: - О, дерьмо, все так плохо, так чертовски плохо. Что же мне делать?
Мы признали неправдоподобным, что Паула охотно примет лечение. Конечно, до той поры, пока она будет находиться рядом с Майклом. Боб подтвердил, что Майкл был ее навязчивой идеей и было маловероятно, что Майкл мог внести ясность в то, что происходило. Мы пришли к заключению, что должны принять какое-то решение и время было не на нашей стороне. Бобу нужно было все обдумать, но теперь его мысли должны были вернуться к дню рождения его дочери. Мы договорились встретиться на следующий день.
Боб, Анита и я встретились в доме Паулы, когда дети были в школе. Он мерил шагами гостинную, пропуская свои волосы сквозь пальцы: - Окей, что я, мать вашу, должен сделать? - в этот день его отношение было совсем другим, оно колебалось между расстройством и злостью, печалью и отчаянием, - Суд в этой стране не дает выиграть дело отцу.
Он рассказал мне о благотворительной организации «Семье Нужен Отец». Боб вступил туда когда развелся и стал активен в этом движении. Он сказал, что с самого начала знал, будто все пойдет не так как надо и захотел получше проработать свои варианты. Он процитировал множество случаев, похожих на его собственный, где отцы проиграли в суде. Суд, казалось, всегда вставал на защиту матери.
- Если я начну дело об опеке, что может занять много месяцев, я в конце все равно проиграю, - сказал Боб со всей своей негативностью. Эти слова было трудно сопоставить с человеком, который мог повлиять на судей, как утверждал Майкл. Этот человек был недвусмысленно уверен, что у него нет никаких шансов получить опеку над детьми, неважно какие будут представлены доказательтва и каким изобличением это могло стать для Паулы и ее любовника.
Боб объяснил, что по закону, судья всегда принимает быстрое решение, отвергая существование закона об опеке, его нужно больше сконцентрировать на доказательствах, что дети находятся в опасности. Это может быть единственным обстоятельством, которое гарантирует, что закон оставит их с их отцом. Наркотиков в доме было недостаточно, даже если Анита, уборщица и я подтвердим это. Офицеры социальных служб всегда проводят большое расследование, а это займет очень много времени, а времени у детей не было.
Я настояла на том, что он должен что-то сделать и указала на то, что если он был способен организовать Live Aid чтобы спасти Африку, то он уж конечно был способен спасти своих собственных детей. Наша беседа проработала все действия. Достаточно было сказать, что мы ничего не смогли придумать. Первое, что мы решили, забрать девочек из этого дома всеми возможными законными способами. Но как?
Анита предложила обратиться к газетам.
Боб размышлял, что если новости о наркотиках просочатся на первые обложки газет, судьи могут сыграть в сторону публики, а это могло в свою очередь отцепить их от своих стандартов. Как можно провернуть такое дело? Неподдающегося было много, а шансов на успех маловато. Мы решили попробовать, как бы то ни было. Это стало зерном нашего плана, который мы разработали вместе.
Это была сложная схема, зависящая от успеха давления, которое газеты могли оказать на судей. Слушанье суда должно было совпасть как можно ближе с разоблачением медиа и у нас должно было быть время для публикации, прежде, чем будет назначена дата слушания. Это не означало, что мы бросали вызов, мы не могли контролировать дату, которую суд мог назначить. Несомненно, полиция должна была провести рейд в доме Паулы на содержание наркотиков, а это был самый изменчивый компонент, потому что мы едва могли повлиять на их время прибытия, ведь они могли сделать это и без предупреждения. Если слушание об опеке склонится на сторону Боба, он мог перевезти к себе девочек. У нас было мало времени до момента возвращения Майкла и Паулы.
Боб сказал, что теперь мне нужно будет записывать все мои разговоры по телефону. Он рассказал мне, где найти приспособления для записи и предложил достать его.
Боб оставался пессимистичным насчет успеха этого шаткого плана. Мой вклад состоял в том, чтобы связаться с газетами – окончательное предписание представителя у которого не было обратного пути. Я чувствовала, что эта кампания могла стать моей последней, но мне было наплевать.
Сплотившись, мы воображали, как получим дату слушания и за два дня до нее мы должны были позвонить команде быстрого реагирования и информировать газеты насчет всех действий. Полиция перевернет все газеты, которые только и ждали, чтобы наброситься. Эта история должна была выйти в тот день, когда Боб откроет двери Верховного Суда. Анита предложила сделать провоцирующий звонок, который и положит начало действию. Часть Боба была заполучить слушание, оно обозначит время для звонка Аниты в полицию. Боб поехал на встречу со своим адвокатом.
Мэтью Райт знал, что для него было слишком браться за дело самому, как для редактора шоу-бизнеса. Он направил меня к своему редактору. Через два часа я сидела в черном лимузине, который вез меня на Исл оф Догс. В личной встрече наша стратегия была открыта. Если Mirror помогают нам, все должно быть абсолютно эксклюзивно. Редактор был серъезным, больше заинтересовавшись потенциальной историей, нежели опечалившись концовкой. Он заметил, что Паула все это устроила сама, вспомнив ее бывший блеск в печати и по телевидению. Несмотря на то, что он был скептичен насчет нехватки времени и насчет того, что координация вполне могла быть достигнута, он очень волновался за детей и захотел помочь чем только мог. Он не был оптимистом, но сказал, что если что и могло встряхнуть Паулу от забвения, так это уловка. Я повторила, что если ничто не изменится, они умрут.
Он позвонил позже и сказал, что звонил независимому координатору (внештатный журналист), чтобы начать операцию, но напомнил, что не уверен в том, что это сработает.
На следующий день внештатник позвонил от имени Daily Mirror. Он понимал, что дело не терпит отлагательств и спросил может ли он приехать ко мне домой. Через пару часов мы сидели на моей софе. Интервью длилось минуты и ему не нужны были детали. Проблем с группой реагирования по наркотикам быть не должно, но кто-то должен был впустить их в дом. Внештатник сказал: - Если даже это не вылечит ее от наркотиков, я не знаю что будет. Но он не притязал на жизнь Паулы, кроме сенсационного сообщения ему ничего не было нужно. Условие было такое, вся история должна была эксклюзивно принадлежать Mirror, никакие другие газеты не имели на нее права. Молчаливое дополнение ко всему было то, что он получал неограниченный доступ к каждой грани истории. Статья должна была выйти в считанные дни и я с ужасом думала о том, как долго нам придется быть в долгу... его единственный вопрос был «Когда начнем?»
Эта встреча оставила после себя странную дрожь. Я сообщила Бобу о прогрессе и мы оба глубоко вздохнули. План был на твердой тропе и теперь Боб мог сделать договоренность с законом. Но я нервничала – наша акция незаконно затрагивала вовлечение интернациональных газет. Боб уверил меня, что все будет хорошо, сказав: - Все, что ты сделала, просто поболтала с хорошим другом из медиа. Почему это не законно? Сравни это с коррупцией в которую втянули себя Майкл и Паула. Неважно, что случится, главное дети будут спасены.
Законная команда Боба готовилась несколько дней. Все мы сходили к его адвоктам, чтобы дать показания – Анита и ее брат, домработница, ее парень и я. Они сделали полароидные снимки и показания Аниты растянулись на несколько страниц и на много лет назад. На взгляд адвоката, здесь пристутствовала материальная опасность для детей, это был худший случай за всю его практику.
Серъезность встречи казалось кристализовала настроение Боба. Он оправился от печальных мыслей и стал злобным, так как случай был слишком тяжел, а его дети стояли посреди всего этого. Он сказал, что законная акция влетит ему в копеечку, но не был готов урезать; хотя, не собирался и экномоить. И еще, Боб не очень-то надеялся выиграть, но в лучшем исходе этой акции, Паула отправлялась в клинику, на этом можно было бы даже заработать.
Адвокат Боба подал заявление на необходимое временное слушание об опеке, процитировав показания о том, что дети находились в опасности. И все мы начали ждать телефонного звонка, который установит окончательную дату в суде. Без этого слушания окно возможности может стремительно закрыться и все будет напрасно.
Звонок поступил. Я связалась с внештатным журналистом, а он с группой быстрого реагирования по наркотикам. «Наркотический рейд» должен был быть тихим делом, чтобы не привлекать никакого внимания со стороны, особенно, других газет. К нам должны были прийти офицеры, одетые в обычную одежду, как будто они собрались для обычной встречи. Время для рейда было назначено. Анита попросила, чтобы это случилось когда детей не будет дома. Дело планировалось около четырех часов пополудни, но время варьировалось, работая вокруг логичного привоза детей из школы, а Анита должна была открыть дверь полиции. Журналист жаловался и между делом выстроил свою заднюю историю, спросив как себя чувствует Боб и задав еще несколько наводящих вопросов.
Несмотря на важность схемы, мы действительно оценили, что там были более широкие значения, чем просто очередная задача. Сеть дистрибьюторов использовала конфетные обертки, чтобы замаскировать опасные наркотики, которые, возможно, доставлялись и в другие дома с детьми. Я поговорила с журналистом, предложив ему разоблачить наркотическое кольцо и его поддержку. Он сказал, оставим это на потом; они могли установить патрулирование и последовать за курьером, а время для этого уже прошло.
Боб забрал всех детей и увез их домой, пока рейд продолжался. Он решил отвезти детей в дом в Кенте позже днем, чтобы оградить их от опасности перед слушанием. Анита была в доме, ожидая полицию. Я находилась у себя дома, в случае, если какие-нибудь другие газеты будут шпионить за офицерами и позвонят мне, требуя комментарии. В этом случае, я должна была сказать, что они проверяли газ. Позвонила Анита и сказала: - Орел приземлился.
Несмотря на то, что она знала об их приходе, она чувствовала физическое давление от шока и едва могла выполнять свою задачу. Полиция была вежлива и уважительна, обыскивая дом, пока женщина-полицеская сидела с Анитой и успокаивала ее нервы. Легко найдя все причендалы, полицейский провел еще один поверхностный поиск в остальном доме и они ушли.
Оставив комфортный уголок, я поехала к Бобу, всю дорогу связываясь с ним по мобильнику, проверяя, не было ли снаружи его дома прессы и не преследовал ли кто-нибудь меня. Сестра Боба и Джинн помогали с детьми. В воздухе витало напряженное ожидание, как затишье перед бурей – все таки, рейд был всего лишь первым шагом к спасению детей и до конца было еще далеко.
Меня удивило то, что Пикси и Пичез обинимались с Джинн. Джинн была изыскано красивая и очень спокойная, ласковая и любящая, не уверенная в том, что происходит, но уверенная, что ее работа была успокоить детей. Дети стали очень близки с ней.
Сестра Боба была в бешенстве, она сказала, что все было так ужасно для Боба и вспомнила тот случай в доме в Челси, когда Паула приехала забрать свои вещи. Она умоляла Паулу не забирать все и оставить хотя бы несколько фотографий детей, но Паула была невероятно холодна и забрала все, что могла. Она хотела, чтобы прежняя Паула вернулась – мы все этого хотели.
Мы сидели и обсуждали текущие дела, уверенные в том, что Паула должна быть отправлена в клинику. У нас даже и мыслей не было создать ей какие-то проблемы или забирать детей у нее насовсем, всего лишь до тех пор, пока она не станет здоровой. Боб был непреклонен в этом. Однажды, Паула уже была в хорошей клинике и она благодарила нас за это. Прежняя Паула полностью бы поддержала то, что мы делали; она знала, что настоящая дружба порождает крепкую любовь.
В тот вечер Анита поехала с Бобом и детьми в Прайери. Я осталась у себя дома с Томом и Софи, уверив Боба, что он делает все правильно. Анита осталась с детьми, а Боб вернулся в Лондон и мы ежечасно связывались по телефону, ожидая утренние газеты, чтобы посмотреть напечатают ли нашу историю на первой полосе, как обещали.
В час ночи позвонила Анита вся в панике. Каким-то образом, она увидела Mirror – возможно в поздних телевизионных шоу или купила газету на круглосуточной бензозаправке – нас на первой полосе не было. Без освещения слушание будет потеряно. Я позвонила внештатному журналисту и он сказал холодно и спокойно: - Я предложил бы тебе подождать утреннего выпуска.
История была в печати, но они не выпустили ее первым изданием, потому что другие газеты могли стащить информацию. Потом он зловеще добавил: - Я поговорю с тобой завтра.
Конечно, подведя сделку к концу он теперь был собственником всего, что мы думали и чувствовали.
Между тем, на другом конце мира, Паула, Майкл и Тайгер восхвалялись как «Австралийская королевская семья». В Лондоне любой их чих был публичной собственностью и этой причины было достаточно, чтобы их замечали газеты. Паула возмутила местную публику тем, что кормила Тайгер грудью в ресторане – так сильно, что пара колонщиков посовещались и решили, что: - Это очень плохая манера выводить любые жидкости из отверстий на публике и кормление грудью не исключение.
Хотя, один из них потом сказал: - Это все исходит от журнала, представляющего общественность, где аристократическая идея выражает привычку сосать пальцы ног друг у друга.
Майкл, в первую очередь, запустил публикации ради очередного альбома INXS. Альбом с нетерпением ожидался по всему миру, и нигде не был более желанным, чем в Австралии. Когда Майкла спросили о продолжительном отсутствии на рок сцене, он сказал: «У нас у всех есть дикие годы, наркотики это или алкоголь, недостаток славы или еще что-то подобное». Он сказал, что его личный опыт славы был «ужасающим». «Ты теряешь контроль над восприятием себя – ты становишься карикатурой», - сказал он, - «На самом деле, все, что может случиться с тобой, это то, что тебе не долго быть человеком».
Паранойя Майкла по поводу Боба заполнила всю оставшуюся часть его беседы. На ужине с одной девушкой он сказал своей матери, что собирается жениться, а своим советникам и другим людям, что он стал живет в проклятии его немезиды. Он все еще был зациклен на своей вере, что рыцарство и святость Боба в британском обществе сделали его неприкосновенным и дали ему возможность влиять на прессу и закон.
Мать Майкла, Патрисия Глэссоп упоминала в своей книге вечеринку в доме публициста INXS. Она сидела с Паулой на софе и та, тихо сообщила, что Майкл попросил ее выйти за него замуж. Патрисия была поражена, услышав подобные новости в такой неофициальной манере, но потом вышла в другую комнату, чтобы поздравить своего сына. Майкл засмеялся и сказал: - Это глупо, она просто разыграла тебя. Мы не собираемся жениться.
Бросив себя в местную остановку, Майкл отослал Паулу назад в отель вместе со своей матерью, пока развлекался.
В одну из таких наркотических ночей, они ездили на открытие первого кинотеатра Imax в Сиднее. Когда Анита позвонила Пауле, чтобы рассказать ей о драме, которая случилась, она поймала их после разгула. Паула рассеянно сказала: - О, как мило...
Потом к телефону подошел Майкл, сказав: - Мы любим тебя, Анита..., – экстези отвечало за все.
Когда мы увидели фотографию, напечатаную британской прессой через день, после этого, Паула и Майкл вышагивали по красной дорожке, а голова Тайгер была накрыта леопардовой вуалью (пара все еще боялась показывать фото малышки), и они были накачаны по самую макушку.
Боб был мрачен. Несмотря на то, что это был не его ребенок, он чувствовал горечь за жизнь Тайгер. Его дети были в безопасности, у них была большая семья, Анита и семья Аниты (которые все обожали дочерей Гэлдофа), но у Тайгер не было никого. Кроме, как подумал Боб, семьи Майкла, но он был в смущении насчет этого: знала ли семья Майкла что происходит, знали ли они, что Майкл глубоко увяз в наркотиках и Тайгер находится в опасности? Я спросила Боба, если бы по какому-то чуду родители Тайгер оказались в клинике, мог бы он взять ее к себе на время и он сказал «да», как будто бы это было самое обычное дело в мире.
Утром, 26 сентября, в четверг, первые страницы Mirror запестрели историей, впервые открывая масштаб зависимости Паулы и Майкла от наркотиков. Конечно, колличество того, что было найдено в доме далеко превышало нормальную норму предполагаемую для личного потребления, поэтому наказание могло быть жестоким.
История просочилась в утреннее телевидение, в новости и радио, когда я везла детей в школу. Мои телефоны звонили не останавливаясь с 6 утра, но я никому не перезванивала. Когда я приехала с детьми в школу, она была под осадой прессы, которая надеялась поймать Боба с детьми. Вернувшись домой, я обнаружила на ступеньках не менее пяти репортеров.
Когда новости о наркотиках просочились в Австралию, Паула и Майкл стоически выдержали атаку и произнесли, что они не имеют понятия о том, что происходит. Мэнди, жена Ретта, заметила, что Майкл экстремально стрессово воспринял новости. Паула была непреклонна в том, что Боб хочет оказать на нее влияние, чтобы забрать у них Тайгер. Патрисия предположила, что вполне вероятно случай затрагивает его собственных детей, и, конечно, вряд ли он претендует на Тайгер. Но Майкл не увидел в этом логики; его нервозность насчет Боба была подправлена убеждением, что Тайгер была слишком досягаема для длинных рук Гэлдофа.
Паула и Майкл немедленно дали заявление через их адвоката, который сказал: «Эти новости сильно удивили их обоих. Паула и Майкл не получали никаких контактов от полиции и не желают делать дальнейших комментарий».
Эти заметки содержались во всех газетах, а Боб говорил: «Я узнавал насчет рейда. Я ничего не знаю об этом. Я пытался что-то найти, но мне нечего сказать».
А менеджер Мисс Йетс, Джерри Агар, сказала: «Я опасаюсь этой ситуации и поговорю с Паулой как только смогу».
Адвокат Паулы позвонил Бобу и сказал, что Паула вернется так скоро, как сможет, чтобы увидеть своих детей. Паула заявила, что возвращается в Лондон и постоянно жаловалась, будто ей приходится оставлять Тайгер, ведь она все еще кормила грудью. Позже, мы узнали, что Паула и Майкл, были напуганы тем, что у них заберут Тайгер, если она вернется в Британию вместе со своей матерью.
В тот вечер INXS презентовали новый сингл, «Searching» на ARIA Awards. Этот сингл вполне подходил под метафору для поиска группой нового звучания и, конечно, содержал в себе предзнаменование для возвращения в Лондон, но слова, казалось, имели больше общего с тем, что Майкл ищет счастья с Паулой: «Если ты можешь смотреть боли в лицо, я тоже смогу, завтрашний день станет лучше, но начнется ли он, начнется ли снова он?»
Десять часов спустя. Лондон. Боб в Верховном Суде добивается временной опеки, на что мы и надеялись.
Вскоре, после наркотического разоблачения, на мое удивление, позвонил мой знакомый представитель. Он задал мне очень любопытный вопрос: имела ли я какие либо мотивации, чтобы быть мстительной?
- Мстительной насчет чего? – спросила я.
- Она подвела тебя с работой, которую ты собиралась выбить для нее, - ответил он.
Беседа насторожила меня, поэтому я включила свое записывающее утройство. В прошлой беседе с ним мы презрительно отзывались о Пауле и Майкле и даже обговаривали то, что он никогда не привезет своего ребенка в их дом. Я сказала, что появившиеся наркотики в доме Паулы вполне могли быть местью за ее недостаток энтузиазма, а попытки Паулы и Майкла обвинять всех и каждого были типичной зависимостью, когда их загоняли в угол.
После, я разговаривала по телефону с кинопродюссером, но его точка зрения слегка отличалась.
- Откуда ты знаешь, что у Аниты нет вендетты против Паулы? – спросил он.
Он сознавал обстоятельства, связанные с наркотиками, потому что я позвонила ему, чтобы спросить, знал ли он как может выглядеть опиум.
- Мы едва ли могли опознать наркотики, которые мы никогда не видели, уж не говорю о том, что они очень дорогие и их почти невозможно достать, - ответила я, но мои слова его не убедили.
Боб прореагировал следующий образом, сказав: - Эти люди всего лишь еще одна компания траханых подхалимов Паулы, Джерри.
Боб видел их прежде, как он сказал, годами он видел эти скопления вокруг нее и даже пытался предупредить ее, чтобы она перестала вращаться посреди этих «Распутиных».
На следующий день группа быстрого реагирования приехала, чтобы сделать заявление. Я была допрошена офицером с точеной симпатичной внешностью, круглогодичным загаром и в классической тайной униформе полицеского – кожанный жакет и джинсы, этому парню Боб дал кличку «дополнительный фильм».
Наш полицейский офицер сказал мне, что его команда совершенно испугала Аниту и он сожалеет об этом. Его компаньонша, юная женщина-полицеский, которая все записывала, сказала, что это она сидела с Анитой и успокивала ее, когда дом обыскивали. Но не огромный притон опиума Паулы и Майкла потряс полицию, скорее состояние условий жизни Аниты. Оба офицера выглядели шокированными, когда описывали полуподвальную сырую комнату с изношенным ковром и ободранными обоями, с раскладушкой и одеждой Аниты, сложенную в хозяйственные сумки, в то время когда остальная часть дома выглядела как «шик шейха», как Паула его называла.
- Так не обращаются даже со своей собакой, - сказал мне «дополнительный фильм», - уж не говоря о человеке, которого нанимают присматривать за детьми.Что за люди могут позволить жить кому-то в их доме в подобных условиях? И это со всеми ихними деньгами? Но офицер был взволнован не менее, чем полицейский. Он сказал, что они всегда знали о наркотическом рекете, поставляющем продукты в мир шоу бизнеса, но они никогда ни с кем не говорили об этом. Это был первый раз, когда кто-то предложил работать с полицией. Но он не был слишком оптимистичным. Он сказал, что в отличии от «человека с улицы», который даже не имеет представления, знаменитости имеют капитал и могут нанять самую лучшую команду и вероятнее всего, что Паула и Майкл выйдут сухими из воды. Но он предполагал, что подобные дела могут напугать их и они задумаются над тем, через что им пришлось пройти, а значит и для нас будет результат.
На мои контакты с прессой отзывались с сочувствием, так как я протаранила дом из-за опасности, угрожавшей детям. Хотя, преобладающим мнением, все же, было типа: это не наше дело. Даже самые циничные и противящиеся среди них начали вставать на мою сторону, но появилось кое что еще. Слухи вокруг усилились, и по их мнению, истории было всего несколько дней, чтобы она стала бестселлером, широко освещенная газетами. Из других источников пришло более значительное мнение.
Мой дом все еще был под осадой и телефон звонил постоянно. В пятницу, 27 сентября, я сделала официальное заявление в прессе: «Я захотела создать этот план с немедленным эффектом, который закончил мои отношения с Паулой Йетс». Более того, заявление дало им размышления, что мне больше нечего сказать на эту тему, поэтому они оставили меня в покое.
Всю нашу миссию преследовал успех, а до конца было еще далеко. Необходимое решение об опеке было назначено как обычное дело на тридцатиминутное слушание. Вся акция должна была полностью пройти за несколько дней, в то время, когда Паула должна была вернуться из Австралии. Между тем, жизнь была слишком далека от нормальной. Я слегка впечатлилась, когда заметила, что за мной наблюдают; линзы высунувшиеся из машин, фотографы, щелкающие вспышками, когда я разговаривала с кем-нибудь в парке, а когда я вернулась домой, обнаружила, что кто-то рылся в моей мусорке.
29 сентября, в субботу, таблоиды выпустили на первых обложках историю, которая утверждала, будто я была с Паулой в ночном клубе и наблюдала наркотическую сделку между ней и Стивом Стрейнджем. История была подкреплена интервью со мной, вытащеное из ранешнего телефонного разговора, когда я рассказала им, что знаю о наркотиках. Я никогда не была знакома со Стивом Стрейнджем.
Позже, мне довелось обсудить это с близким к медиа контактом и эта женщина сказала, что она читала всю эту муть и на самом деле это все не совмещалось, особенно, предложение: «Она так прочувствовала проблему, что не просила и мы не предлагали оплату за ее душераздирающиее понимание скандала» - до странного честное заявление, которое, как я могла предположить, несло в себе законные дополнения.
Ретроспективный взгляд статьи оказал мне очень особенное предпочтение. Меня дословно процитировали, будто я сказала про Паулу: «Ужасно, ужасно, то, что она не понимает, она убивает себя». Это заявление было окружено бесценными выдумками, но сообщение подхватили другие газеты и повторили в последующих интервью. Hello! согласились напечатать правду: о том, что я не была свидетелем нарко-сделки ни Паулы, ни Майкла. Я отказалась от гонорара, потеряв тысячи фунтов.
Впослдедствии, Стив Стрендж взял эти газеты в суд и выиграл дело – его адвокат добился копии моей беседы с ними, доказав, что я никогда не делала подобных заявлений.
В понедельник, 30 сентября, Паула собралась на ТВ, шагая через Терминал 2, Аэропорта Хитроу. Это была новая лоснящаяся, шикарная, подстриженная супермодель Прада Паула – она выглядела потрясающе и очень собранно. Она сказала, что Тайгер чувствует себя не очень хорошо и осталась в Австралии с матерью Майкла. Но прежде, чем она добралась до адвоката, двое телохрантиелей и личный шофер, предъявили обвинения ей и Майклу, сказав: «У нас был Live Aid, теперь мы собираемся быть Live Aid».
Вернувшись на Редберн Стрит, Паула, по всей видимости, потеряла ключи, но заявила, что это Боб оставил ее ни с чем. Слесари вошли в дом и сменили замки, без сомнения закрыв доступ для Аниты и Боба. Ее адвокат сказал: «Когда мы пришли туда, мы обнаружили, что задняя дверь была открыта и мы решили проверить было ли там что-то подложено или взято без разрешения». Как это что-то могло быть подложено без разрешения?
Паула поехала прямо в Кент, чтобы повидаться с детьми. Я связалась с домохозяйкой через Боба и она сказала мне, что когда Паула приехала, она выглядела обезумевшей. Перевозка детей из ее дома и грядущее слушание об опеке почти сломало ее страхом, что она потеряет детей. Сердце Боба расположилось к ней и он предоставил ей заботу. Увидевшись с Паулой в тот день, Боб был уверен, что осуществление уже шло успешно и сказал мне, что был убежден в этом. После такого шока, она должна была разобраться в себе. Тем не менее, он определенно остался в духе нашего дела и поставил перед Паулой ультиматум, что если она не примет во внимание предупреждение о профессиональной помощи, он продолжит разоблачения, пока не будет уверен в том, что его дети находятся в безопасности.
Я была на М4, когда Паула позвонила мне на мобильник. Телефон не пропустил ее звонок и когда она снова дозвонилась, стала умолять меня, не отключаться. Она была в истерике. Я сказала, что не могу говорить о последних событиях с ней. Паула всячески отрицала, что получала хоть какие-то звонки от нас. На заднем фоне орал Майкл о том, что Боб подложил наркотики и что его жизнь разрушили – ему не разрешают въезжать в Америку из-за осуждения. Паула пыталась переубедить его; ее голос звучал спокойно, когда она говорила с Майклом, сказав ему: - Я собираюсь со всем этим разобраться.
Но вернувшись к телефонному разговору со мной, она совершенно потеряла контроль, обвиняя всех и каждого за эти наркотики. Паула не могла позволить никаким обстоятельствам повлиять на их отношения, поэтому ее ледяное решение взяло верх.
Боб сказал, что она тоже звонила ему, говоря то же самое, что и мне, кроме того, что она обвиняла Аниту и ее брата в подлоге. Боб попросил ее не быть глупой; Анита даже не знала где взять наркотики, если бы захотела сделать подлог, она даже не знала как они выглядят.
Когда чуть позже мне позвонил Майкл, я почувствовала отчаянное напряжение.
- Почему ты просто не спрятала наркотики? – спросил он, прямо и четко.
- Спрятать их куда? – ответила я, изумившись его бестолковым рассуждениям.
Как он мог сказать о том, чтобы я проигнорировала опиум, спрятала его так, чтобы не смогли найти дети и потом мы все бы жили своими жизнями так, будто ничего не случилось?
- Ты знаешь, я никогда не причинял никакого вреда этим детям, - начал спорить он.
- Преднамеренно, нет, - ответила я, - но что бы было, если бы девочки попробовали хоть одну таблетку?
- Им никогда не причиняли вреда. Паула любит этих детей, ты знаешь это, Джерри, - тон Майкла ужесточался с каждым новым потоком и я продолжила давить на него опасностью.
- Им никогда не причиняли вреда, потому что у вас есть Анита и Дина, которые оберегают их. Как бы ты себя почувствовал, если бы Тайгер пришла в дом, где наркотики слишком легко достать? Ты бы позволил прийти ей туда снова? Ты бы закрыл на это глаза?
Майкл проигнорировал мои вопросы; вместо ответов, он продолжил оплакивать Паулу и какой на нее это оказало эффект. Он уклонялся от вопросов: о правах Боба быть заинтересованным отцом, о изменениях их личностей и о том, что оба они должны пойти и попросить профессиональной помощи.
- Почему ты встала на сторону Боба? Что Паула сделала тебе? – спросил Майкл, ухватив паузу между моими словами.
- Что она сделала с собой, Майкл? Ты в курсе, что она больше не та Паула, которой ты ее знал? Ужасно смотреть на то, что случилось с ней, - я была почти на грани – во мне перемешались злость и печаль, которые все сильнее брали верх надо мной, - Почему ты не можешь понять то, что ты делаешь? Почему ты не можешь проснуться? – искренне спросила я его.
Отчаянно, я упрашивала его приглядеться ко всему, что случилось в его жизни и подумать – что было правдой и что фантазией, - Ну давай же, Майкл, ты же умный парень, - говорила я, - Ничего не преувеличивая..
Я помню эту паузу. Он молчал и я понядеялась, что мерцание ясности проникнуло в его паранойю и отрицание. Наконец, он сказал: - Я понимаю только то, что нет никакой цели продолжать эту беседу.
Паула снова позвонила мне, но в этот раз я не дала ей шанса поговорить. Я повторила почти слово в слово то, что сказала Майклу. Я была зла и сказала ей: - Ты – ты так и не осознала, что подвергала детей риску, что случилось с тобой?
Я сказала ей, что другие дети приходили в ее дом и что они оба были эгоистичны и поглощены только собой, а потом мой звонок закончился, потому что я расплакалась, вылив все стрессы, которые выстроились во мне за последние две недели.
Контакт из прессы сказал мне, что слухи идут по кругу о том, что наркотики в доме Паулы были подложены и что я обижена на Паулу, потому что она уволила меня. Все это могло быть забавным, если бы не зловещий оттенок. Боб, Анита и я были поражены; все нескончаемо говорили о нашем деле, мы думали, что у нас есть прикрытие с каждого угла, но никогда даже не подозревали, что палец подозрения может указать на нас.
Боб сказал, что был уже готов сказать, что наркотики подложил он. Он спросил меня, есть ли какие-нибудь идеи, кто мог пустить подобные слухи. В одной вещи я была уверена, Паула стояла за всем этим, хорошо погрев на этом свои руки. Было совершенно очевидно, что она не сможет заставить нас свернуть наше дело. Нашим страхом было то, что ее внешний отказ от фактов мог стать внутренним отказом от себя самой, таким образом сделав трудной задачу о необходимой помощи. Никто, казалось не замечал байки, но я знала, что история пошла в печать не в то время.
Между тем, над моей машиной Вауксхолл Корса надругались. Когда я вышла, первое, что я заметила, мои дворники были загнуты назад и пересечены. Зеркала были отломаны. Также, кто-то постоянно звонил и не оставлял сообщений. Когда я поднимала трубку, я слышала только немое молчание, или, возможно, дыхание на другом конце линии. Я позвонила мистеру представителю, чтобы попросить помощи и совета. Для меня вся эта ситуация была очень стрессовой. Мне нужно было слышать его дружелюбный голос, который всегда был источником комфорта и уверенности.
В его ответе была легкая жесткость и холодность. Я сидела в немом молчании, когда он сказал мне, что совершенно расстроен моим поведением. Он стоял на стороне Паулы и Майкла и не собирался сочувствовать мне. Я только и смогла ответить: - Я не понимаю.
Он сказал мне, что Майкл был очень влиятельным человеком, поэтому он не мог позволить, чтобы его карьера рухнула из-за этого скандала и если он был обвинен в наркотиках, он не сможет снова посещать США.
После всего, этот звонок не дал мне того, чего я ожидала. Он отрицал все, что знал о приеме наркотиков Майклом и стал более угрожающим и грубым. Я поняла, что он впечатлился оттого, что я упомянула имена других в письменном свидетельстве. Я уверяла его, что это был не тот случай, но он снова начал утверждать, что я все разрушила и друзья Паулы и Майкла сплотились вокруг них и без сомнения обеспечат очень плохое давление на мою персону. Я отказалась вестись на это запугивание и забрать свое заявление, а потом прервала разговор. Я вздохнула с облегчением, что записала эту беседу и что моя подруга Лиз, которая была вместе со мной в это время, стала свидетелем.
Лиз обняла меня и я расплакалась. Она позвонила в полицию немедленно. Они приехали через пару часов и взяли у нас показания. Слухи о подлоге наркотиков выстраивались в считанные минуты. Журналисты оставляли сообщения, прося комментарий на новые обвинения и я дала им информацию об одном человеке, который оставлял сообщения на редакторских столах.
Боб утешал меня.
- Не обращай внимания, - говорил он, - Это все, конечно, похоже на безумие; но это смешно, ведь все твои друзья прекрасно знают, что ты имеешь отношения ко всему этому только по добрым причинам; остальные могут идти к черту.
Газеты выпустили историю о том, что Паулу подставили. Впервые подобное было опубликованно и было ясно, что противокампания уничтожения нашей репутации стремительно возрастает. Я не поддерживала никаких контактов с прессой и мы не могли знать, что случится не имея ни одного шанса на ответный удар.
Боб был резок в своем настоянии, чтобы я воздерживалась от разговоров с прессой и мы впервые сцепились. Я сказала ему, что я не хочу, чтобы меня подставляли, как сообщницу чего-то злостного и мне нужно защищать свою репутацию и давать интервью когда необходимо. Это было необходимо, я чувствовала, что мы должны попытаться остановить эту кампанию. Я бросила ему вызов вместе с верой, что я имею право отвечать на обвинения против меня и пока у него есть нимб над головой, защищать его. В воде было слишком много крови и она сочилась из меня. Боб взорвался, настаивая на том, что я должна подчиняться его стратегии полного молчания и я внезапно почувствовала всю мощь его доминирующей личности.
Я знала редактора знаменитого журнала Now!, и предложила им короткое интервью. Интервью состоялось по телефону и я была очень осторожна и ограничена в информации, которую давала им, не упоминая ничьих имен. Главное ударение в моем сообщении, было то, что кое-кто вскоре умрет. Они спросили меня, видела ли я как Паула или Майкл принимали наркотики, но я не стала вдаваться в подробности; я подчеркнула, что мой приоритет защитить детей.
2 октября этот кусочек вышел на первой обложке, сообщая заголовком:
ДЖЕРРИ АГАР СКАЗАЛА: «КОЕ-КТО УМРЕТ».
Затем на моей машине спустили шины, я подумала, что мое несчастье с машиной произошло случайно. Но вскоре мои шины были спущены снова и под моим починенным дворником была оставлена записка с буковками, вырезанными из газеты, говорящая: «Ты будешь следующей». Тогда я поняла, что меня преследуют. В следующих немых звонках по телефону мой сталкер стал обнаруживать себя. Звонили, обычно, поздней ночью, когда мои нервы были ослаблены. Замогильным тоном голос угрожал мне: «Ты мертвец», затем на другом конце провода вешали трубку. Через день он говорил: «Тебе лучше последить за собой», или «Ты знаешь что делать, чтобы остановить это». Не было времени, чтобы я не подпрыгивала на телефонный звонок, ужасно боясь поднять трубку, и опасалась проверять свои сообщения.
Я написала рапорт об инцидентах в полицию, а затем рассказала об угрозах всем моим контактам в прессе. Я стала нервничать, когда мне нужно было идти домой, пока Боб прятался в своем загородном доме, когда чувствовал, что на него давят и я приняла приглашение друзей переехать к ним. Следующий взнос утверждений Паулы и Майкла был таким возмутительным, что я призналась Бобу, что чуть не описала свои трусики, когда услышала это: Анита и я были лесбиянками. Я приняла совет Боба и позвонила его адвокату.
- Боб очень беспокоится за тебя, - сказал мне его адвокат, - Что происходит?
Я рассказала ему о спущенных шинах на моей машине, которые протыкались снова и снова, про покраску, которая была расцарапана несколько раз ключами от начала до конца и записки под моими дверями, в которых было написано: «Ты мертвец, Агар». По некоторым причинам, употребление моего имени меня пугало даже больше и сразу же. Однажды утром я поехала отвозить Тома и Софи в школу, на моем капоте я нашла голову Сатаны из папье-маше размером с футбольный мяч. Вместе с этой штукой я нашла записку: «Сука».
- Это позорно, - сказал адвокат Боба, - Боб сказал мне, он знал, что дело будет рискованное, но он на самом деле в ужасе оттого, что происходит с тобой. Никто не мог предположить такого – мне правда очень жаль.
Его совет был хранить все улики и звонить в полицию по каждому инциденту. Он повторил, что я могу звонить ему тогда, когда мне будет нужно.
В конце концов, я столкнулась со своим бывшим мужем после новостей о том, что Софи держала в руках опиум.
- Я надеюсь, они закроют их обоих и выбросят ключи, - сказал он.
Он сказал мне, что детям нельзя раскрывать моих проблем и он был прав. Я знала, что моя реакция была бы такой же, если бы я знала, что он в курсе моей жизни, но я не хотела, чтобы Софи уехала и бросила школу.
- Я поговорю с ним, - предложил Боб, - я правда очень сожалею об этом, Джерри.
14. ПОЖАЛЕЕМ ЛИ МЫ ОБ ЭТОМ?
Предварительное слушание официального суда об опеке дочерей Гэлдофа началось 2 октября. Боб снова четко напомнил Пауле, что если она пойдет лечиться от своих наркотических проблем, дети будут ждать ее дома. Но она глубоко все отрицала и не признавала, что у нее есть проблемы; вместо этого она утверждала, что это был заговор против нее и Майкла. Паула вела себя вызывающе: ей это никогда не удавалось и она с успехом доказала это в суде.
Когда Паула приехала в Верховный Суд, она плакала, нацепив на глаза свои черные очки. Толпа прессы осаждала вход, вынудив телохранителя Паулы увести ее за руку в здание и она ушла, окруженная своей командой. Боб вошел чекрез задний вход и направился в зал суда, избегая посторонних взглядов. Почти немедленно, судья Миссис Хэйл наложила запрет на этот случай, предотвратив публикации любых деталей о процессе.
Боб позвонил мне и сказал, что слышал очень нехорошие слухи: - Ты принимала «Эс»?
Я уверила его, что я всего один раз в жизни курила траву и сказала ему, что он вполне может предложить суду мою готовность пройти тест. Его адвокат уже зарегистрировал встречу для Боба, Аниты, Дины и меня, чтобы пройти этот тест.
Паула убеждала всех, кто мог слышать, что я и Анита подложили наркотики. Нашими мотивациями, как она сказала, было то, что Аниту уволили, мне задолжали большую сумму, а Дина гуляла с лучшим другом брата Аниты. Она показывала людям интервью из журнала Now!, которое я однажды давала и указывала, что моя фотография была сделана в моем доме, где моя софа была задрапированна в индийскую ткань, (она мне подарила ее, когда переезжала из Клэпема). Паула утверждала, что этой тканью была задрапированна ее кровать и в то время когда я подлаживала ей наркотики, то сперла ткань!
Через пять дней, все, кто был в суде, по понятным причинам, оказались изможденными. Дело шло не очень хорошо для Боба: хотя впрочем, как сказал он, было гораздо хуже видеть Паулу в таком состоянии; она постоянно плакала и умоляла его не забирать детей. Наши сердца просто разрывались и Анита сказала, что если Паула попросит ее, то она немедленно вернется к ней.
Дело закрыли 10 октября со сложнейшим компромиссом в котором опека над детьми была разделена, посредником в этом деле оказался офицер социальной службы.
- Почему она сделала это с собой? Почему? Почему? – повторял Боб. Он сказал Аните и мне, что был уверен в том, что Паула никогда больше не будет принимать наркотики и рассказал, каким негодяем он себя чувствовал, применяя силу столь решительно.
- Пожалеем ли мы об этом? – спросил он меня.
- Теперь она ненавидит нас, - ответила я, - но если бы она действительно пошла лечиться, у нее бы прояснилась голова, а этого достаточно для того, чтобы понять, что мы сделали это из лучших побуждений.
- Куда ушла прежняя Паула? – отразил печально Боб, - Она была такой замечательной мамой.
Боб был расстроен, чувствуя, что разделенная опека не даст результатов, ради которых мы так работали, но его адвокат настаивал, что исход был превосходным, который почти создал историю в законе. Боб мог проиграть, но вместо этого дети оказались всего лишь в шаге от опеки суда, что означало причину для дополнительных действий, это могло сыграть ему на пользу, чтобы приобрести полную опеку и контроль. В конце процесса, остался и тот, кто проиграл все, это была Анита. Она подверглась остракизму со стороны Паулы, а Боб не разрешил ей остаться с ним в Лондоне. Вместо этого, он предложил ей поехать в Давингтон Прайери.
Октябрь, начало зимы. Анита перевозила свои вещи в старый дом Боба в Кент. Она находилась в полном отчаянии. Боб сказал, что он переезжает и она должна переехать тоже, предположив, что Аните нужно подыскать новую работу и начать другую жизнь. Но Анита настаивала на том, чтобы остаться в доме, чтобы девочки не подумали, что она бросила их.
- Я обещала Пичез, а я никогда не нарушаю свои обещания, - повторяла она.
Как-то раз я говорила с Бобом по телефону и он сказал мне, что прилетел австралийский адвокат Майкла и хочет встретиться. Бобу стала любопытна цель этого визита. Адвокат сообщил ему, что Бобу не нужно волноваться за Тайгер, она заболела, но уже во всем разобрались. Зачем ему было садиться на самолет, лететь на другой конец света, чтобы рассказать об этом Бобу? Адвокат попросил Боба не добиваться опеки над Тайгер и повторил, что любые стахи, которые Боб имел за эту маленькую девочку должны быть развеяны. Это была последняя улика, которая подтвердила, что Паула сказала Майклу, будто Боб собирается забрать Тайгер вместе с остальными дочерьми. Мы никогда не подтверждали эти враки, но все это указывало на фабрикации Паулы, выстроенные, чтобы смотивировать Майкла на какие либо действия или заставить его быть обязанной ей.
- Все уже наладилось, Паула сказала мне, что она даже бросила Прозак, - сообщил Боб.
- Правда? – ответила я, развеселившись по поводу того, что его так легко было убедить.
- Я думаю, называть ее наркоманкой было слишком сильно, Джерри. Я знаю, она уже во всем разобралась. Она все еще ненавидит Аниту, конечно, и твое имя замазано грязью, но все это ради детей.
Я попыталась объяснить, что если она до сих пор ненавидит нас, тогда она все еще обвиняет нас; поэтому, она не может нести за себя ответственность, а без этого, она никогда не станет здоровой. Я сомневалась в критических возможностях Паулы, так быстро и без посторонней помощи отказаться от всего мусора и без доли даже самого минимального искушения.
- Как насчет Майкла? – спросила я, - Он тоже выздоровел?
- Он собирается, - уверил меня Боб.
После того, как случай с опекой стал успокаиваться, в газете появился небольшой кусочек в котором Паула пыталась очистить ее имя от наркотического обвинения, уверив всех, что наркотики были подложены врагами, чтобы уничтожить ее. За этой статьей последовали новости об ее аресте и последующем за этим залоге. Группа по наркотикам допрашивала ее около часа и главной опорой ее показаний было: - Когда я уезжала, наркотиков там не было. Должно быть кто-то подложил их.
Источник, приближенный к Пауле, сказал: - Она была совершенно счастливой, рассказывая свою историю. Она утверждала, что наркотики не ее. Она называла имена и не собиралась останавливаться.
Старший офицер разговаривал с Паулой чаще всех. Боб сказал мне, что в течении процесса, она оставалась безучастной и равнодушной, по всей видимости игнорируя их диалоги, но когда они сделали ошибку, она набросилась на них. Это было очень экстраординарно, как сказал Бобу «дополнительный фильм». Ее память на детали и быстрота в прыжке на ничтожную ошибку дали ему понять, что она слушала каждое слово. Боб сказал офицеру, что он не удивлен и даже находит это занимательным, сказав: - Подождите до тех пор, пока вы не увидите ее в суде.
И хотя, мы согласились с тем, что Паула без сомнения накручивала круги вокруг полиции, мы начали признавать, что нервничаем. Боб сказал мне, будто Майкл притащил с собой армию лучших адвокатов и предупредил, что вероятнее всего, Паула и Майкл выйдут сухими из этого случая. Работа Боба была сделана. Он был убежден, что они разберутся в своем акте и я не удивилась бы, если бы Боб решил устраниться как свидетель.
С заключением об опеке пришло неизбежное вовлечение социальных служб. Эти местные советы социальных работников были назначены оценить продолжающуюся ситуацию семьи и добиться наблюдения, до тех пор, пока они не будут уверены, что повседневная рутина вернулась и дети оправились от чрезмерной травмы.
Девочки были поручены Пауле на неделю, а Бобу по четвергам и выходным. Поступило предложение, с которым все согласились, что две девочки, Пичез и Пикси, должны продолжать ходить в школу Ньютон Преп, так как им нельзя прерывать учебу. Фифи отказалась уезжать от Боба, несмотря на то, что Боб убеждал ее поддерживать отношения с Паулой и дать ей шанс. Он говорил, что всем девочкам нужна мама. Он считал, что лучше любая мама, чем никакой. Но социальные работники решили, что лучше будет послать Фифи в школу-интернат, подальше от нестабильности. С момента окончания суда и после, Паула поклялась, что Анита больше никогда не будет иметь никаких отношений с детьми.
Социальные работники полностью поддержали просьбу Паулы, чтобы урегулировать новую ситуацию и сказали Бобу, что детям нужно снова выстроить отношения с их матерью без вмешательства любого другого опекуна – а именно, Аниты. Но Боб вмешался, в частности, ради интересов Пичез; он оспаривал, что ограничение контактов может причинить больше вреда, чем сделать добро, поэтому установили, что Анита может видеться с девочками раз в месяц.
Анита провела всю зиму в одиночестве, подсчитывая дни, когда же наконец придет долгожданный день и волновалась, что Пичез могла подумать, будто она бросила их. Даже когда Анита встречалась с девочками она хотела их защищать. Боб не позволял ей ночевать с ними и она спала на диване, когда девочки приезжали в Прайери.
Между тем, в этот единственный день в месяц, Паула непрерывно звонила и орала, если слышала лай собаки на заднем фоне (Анита присматривала за Флосси, потому что Паула всегда ненавидела собак): - Что эта сука там делает?
Боб напоминал, что это было частью договора и уверял ее, что Анита не остается на ночь.
Социальные службы приезжали раз в неделю и опрашивали девочек отдельно друг от друга. Они начинали понимать, по ежедненвным письмам Пичез к Аните, в которых она умоляла увидеться, что разлука девочек с их няней оказывает на них неблагоприятный эффект. Через три или четыре месяца они разрешили Аните встречаться с детьми после полудня, раз в две недели, в чайном домике Боба.
Свой День Благодарения Майкл провел с сестрой Тиной и она написала в своей книге, что его беседы все время переходили к наркотикам и постоянной антипатии к Бобу Гэлдофу. Майкл продолжал утверждать, что это Боб подложил наркотики в попытке забрать Тайгер и говорил, что у него есть частные детективы, которые могли доказать это.
В Лондоне усилилось предположение, что наркотический скандал был нашептан прессе. Мы ожидали тест судебной экспертизы на вещества найденые в доме. Мы регулярно контактировали с группой реагирования и Коронованным Судебным Сервисом и создавалось отчетливое опасение по поводу их предполагаемых действий. Но я не испытывала облегчения от запугивания, которое все еще грозило мне. Мои друзья полностью меня игнорировали. Телефонные угрозы находили меня и в доме Лиз несколько раз в неделю и мой сталкер говорил мне: - Ты умрешь, твоя жизнь превратится в кошмар.
Он говорил, что преследование можно остановить, если я заберу показания о наркотиках. Я парковала свою машину на других улицах, чтобы избежать ритуального вандализма и пагубных записок.
Однажды, я позвонила к себе домой, собираясь побыстрее забрать свитер Тома и отправить сына в школу. Я послала Тома взять его свитер, сказав, чтобы он побыстрее поднялся, взял одежду и сказал Марлин, нашей няне, что я не приду домой ночевать, но потом передумала и сказала Тому, чтобы он не беспокоился. Через двадцать четыре часа я поняла, что могло случиться, если бы я не отменила решения. На следующий вечер, сделав свои дела, я помчалась домой, чтобы переодеться. В доме было темно и тихо. Подумав, что Марлин ушла, я не стала заходить в ее комнату. Я была в недоумении, что в доме царил беспорядок, а кухонная мойка была полна грязной посуды. Это было очень необычно: Марлин всегда тщательно делала всю свою домашнюю работу.
Я прошла в ее спальную и включила свет. Марлин лежала на кровати, совершенно обнаженная. Прежде, чем я закончила свою фразу, «Ты в порядке, Марлин?», я увидела, что она посинела и лежала распластанная с открытым ртом. Вонь в комнате просто стукнула меня как обухом по голове. В слепой нарастающей панике я сбежала вниз по ступенькам, падая и спотыкаясь. Я позвонила 999 и заорала, чтобы прислали скорую. Скорая прибыла и я заорала на них в истерике, чтобы они поспешили наверх, пока не стало совсем поздно. Когда они спустились вниз, то сказали мне, что девушка была мертва, но мой разум просто не захотел принимать это. Она лежала мертвой уже два дня.
Через несколько минут дом наполнился полицией, а дорога была перекрыта. Я сидела в своей гостинной и содрогалась в конвульсиях, пока полиция пыталась опросить меня. Следователь был резок, подозревая, что я была причастна. В заблужденном своем настоянии я требовала, чтобы Марлин отправили в госпиталь.
Когда Боб услышал о смерти Марлин, он не мог поверить в случившееся. Он был совершенно зол, сказав: - Вот это вот уже херня!
Он поморщился о мысли, что мой сын мог исследовать ее обнаженное тело, распластанное на кровати. В свете смертельных угроз, которые я получала, мы пришли к очевидному заключению – возможно убийца думал, что Марлин это я.
- Пошли слухи, что это я ее убила, - сказала я Бобу.
Он ответил: - И я слышал, это была Паула.
Он спросил, как же мне удается проходить через все это и я ответила: - Мне остается только молиться!
Я приехала в дом Лиз и окончательно развалилась. В моем посттравматическом состоянии, я обнаружила, что не одобряю идею снять с себя даже пальто. Я улеглась в кровать, отказываясь от любых предложений помощи Лиз. Я лежала на застеленой кровати с включенным светом. Мои глаза не закрывались и мой разум отказывался отключаться, постоянно проигрывая сцену, которой я стала свидетельницей несколько часов назад – она была тем человеком, которого я очень любила и которая была частью моей семьи. Лиз и Анита предложили обратиться к доктору.
Я не спала несколько дней. Я могла дремать, но постоянно просыпалась в панике. Я не снимала свое пальто неделями: казалось, это была моя последняя защита от безумного мира в котором я жила. Лиз помогала мне. Она забирала детей из школы, скооперировалась с Бобом и моим бывшим мужем, организовав все мои счета и принимала угрожающие телефонные звонки на себя.
Смерть Марлин появилась во всех газетах. Полиция молчала, озадаченная случаем смерти и вскрытие было заказано. На Шведском национальном ТВ вышли новости, которые были связаны с историей Паулы и Майкла, а родителей Марлин заставили сделать заявление в котором они отрицали, что их дочь была убита. Новости о смерти Марлин, казалось начинены мышьяком – я вернулась к мыслям о близких друзьях Паулы. Друзья из прессы звонили, чтобы сказать мне, что они получают анонимные звонки, которые сообщают им, что это я убила свою няню, чтобы она не проболталась, так как знала очень много. Соседи сказали мне, что пресса разбила лагеря около моего дома и когда я приехала из школы домой, они были там во всеоружии. Когда свора окружила мою машину, моя дочь сказала мне: - Быть знаменитой это так приятно, не правда ли, мамочка?
Любые попытки вернуться домой оказались тщетными; когда я продралась сквозь толпу я даже не могла повернуть ключи в замке – мои руки начали трястись и я почувствовала сущий террор. Теперь я постоянно жила в доме Лиз и не удивлялась тому, что была неспособна справиться со следующим днем.
Полиция удостоверилась в том, что я не была причастна к убийству Марлин, но пресса надеялась, что это могла быть очередная сенсация в шоу Паулы и Майкла. Газеты печатали осторожные репортажи о смерти, но на законных основаниях и я надеялась, что они не будут спекулировать на этом случае. Ожидая результатов вскрытия, я перенесла несколько недель инсинуаций и перешептывания в корридорах школы, а друзья сказали мне, что сплетни содержали вопрос: «Вы слышали, что Джерри Агар убила свою няню?» Все это продолжалось шесть недель. Сложная аутопсия в конце концов показала, что Марлин болела редкой болезнью сердца, которая даже не была признана.
Боб не слышал обо мне никаких новостей около недели, поэтому позвонил Лиз.
- Мать Джерри умерла. Ей нужно поехать и опознать ее тело, - иноформировала Лиз Боба, пока я сидела на диване, застывшая в немом шоке. Через промежуток в две недели, я опознала два мертвых тела и я боролась за свой рассудок.
- Не могу поверить, - сказал Боб, - Мне очень жаль, позвони мне, если будет нужна помощь.
Анита предложила переехать к нам. Боб согласился с тем, что нам нужна была помощь. Мой доктор выписал антидепрессанты, предписав мне курс Прозака. В течении недели, я смогла прочувствовать то, что чувствовала Паула, все побочные эффекты этого лекарства.
От Прозака я просыпалась вся мокрая от пота, поэтому я стала заворачиваться в большое полотенце, прежде, чем лечь в кровать. Через десять дней лекарство подействовало, оно бросало меня в чувство полнейшей немоты. Это было похоже на то, как будто все мои чувства оказались заблокированны и я испытывала панику и депрессию, когда смешивала лекарство с алкоголем. Я решила бросить принимать Прозак несколько месяцев спустя, когда обнаружила, что была беременна. Это было не так-то просто и я поклялась никогда больше не принимать подобных препаратов. 23 ноября полицеские тесты на вещества, которые нашла Анита в доме на Редберн Стрит, были завершены, подтвердив, что это был опиум.
В декабре Майкл находился в пустыне около ЛА, вместе с INXS, снимая видео для первого сингла, директором которого был знаменитый Уолтер Штерн. Майкл провел пару тяжелых месяцев в ЛА, рекламируя Elegantly Wasted, посреди страхов группы за то, что их перевоплощение не заинтересует публику.
Это было ясно из интервью, которое Майкл дал, сказав, что очень обеспокоен направлением группы.
- Я не знаю к чему мы пришли, - сказал он в одном из интервью. Из за ненадежности, которая окружала альбом, записывающая компания Polygram решила приостановить выпуск до марта, чтобы избежать нежелательной конкуренции на Рождество. Группа решила воспользоваться промежуточным периодом ради интенсивной глобальной публичности. Майкл и его братья по группе никогда прежде не говорили о том, что выход их альбома задерживается, поэтому это было очень вкусное время для их эго. Из-за того, что большинство членов группы бездействовала в музыкальном плане целых три года с момента выхода их последнего альбома, они страстно рвались снова в дорогу. Их авторитет как и будущее были поставлены на кон.
Паула, Майкл и трое юных девчонок праздновали Рождество в Австралии. Пока пара жаловалась австралийской прессе насчет того, что их преследуют в Лондоне, претендуя на восторженный прием в Австралии, Боб сказал мне, что он отдыхает, но нервничает по поводу их возвращения.
- Ты знаешь, Паула никогда не дарила ни одного подарка Фифи на Рождество, - сказал Боб мне, - Две другие малявки были просто завалены подарками и это очень сильно обижало Фифи, но я всегда задаривал ее как только мог.
Я могла только удивляться такой решительной трансформации моей бывшей подруги, которая наказывала дочерей за восстание в такой унизительной манере. Девочкам было разрешено увидеться с Анитой за день до того, как они уедут в Австралию и Анита очень радовалась, что могла урвать несколько часов, чтобы побыть с ними, а когда они уехали, стала очень печальной.
- Девочки сказали мне, что Паула и Майкл собираются там пожениться; что ты об этом думаешь? Они упаковали платья девочек, которые были приготовлены к свадьбе, но девочкам было наказано дать клятву молчания, - сказала мне Анита.
Пока Майкл был в своем турне, в начале 1997, Паула пыталась справиться со всем сама, с тремя детьми и малышом на руках, продолжая законный спор с Бобом, занимаясь своими все еще неустойчивыми финансами, ожидая надвигающееся наказание по наркотикам, переживая вечное отсутствие любовника и находясь под постоянным вторжением социальных служб. Когда Майкл хотел видеть Тайгер, он прилетал словно вихрь и снова исчезал. В остальном, он все время путешествовал по течению различных радио интервью, выступлениям по ТВ и по многочисленным шоу программам, пытаясь возбудить интерес к новому альбому. Майкл говорил прессе, что для него очень большая радость быть отцом, о том, как он любил Паулу и как ему трудно быть так далеко от семьи. В одном интервью Майкла спросили, повлияло ли давление в прошлые два года на его эмоциональное восприятие и он ответил: «Да, повлияло, но, вы знаете, я полагаю, что я сильнее, чем на самом деле. Очень хорошие люди помогали мне. Люди и дети. Я уверен, что все будет в порядке. Когда вы еще молоды, когда вам двадцать лет, вы, в основном, не приспособлены к обществу. Типа, опустил голову и вперед. Но, в конце концов, вы начинаете поднимать голову и смотреть за горизонт и совсем другие вещи появляются в вашем поле зрения и вы понимаете, те другие вещи в вашей жизни слишком далеко от вас».
Истерия Паулы продолжалась и социальные службы сообщили, что ей грозит самоубийство. Я чувствовала уверенность, что она никогда не бросит принимать наркотики. Ее детей видели на улице одних после наступления темноты. Истерические истории были в изобилии. Учителя в школе сообщали, что дети приходили в школу в грязной форме, их домашняя работа была не сделана, а волосы растрепаны.
Пошли слухи, что Майкл собирается уйти от Паулы. Боб же утверждал, что он не уйдет, говоря: - Они слишком похожи. Как два сапога пара, близнецы братья.
Но мы все еще надеялись, если Майкл уйдет от Паулы, она потеряет человека, которым она одержима, возможно, тогда она сможет обратиться в клинику. Все спасенные алкоголики и наркоманы на двеннадцатой ступени своего лечения описывали что их как будто бы что-то подвигало к лечению. Это была заключительная часть, которая каким-то образом прокалывала их гордость и сигнализировала их разумам, что они нуждаются в помощи. Это мог быть неудачный суицид или прогоревший бизнес, распавшийся брак или банкротство. Чаще всего, это было конечное падение всех поддерживающих систем в их жизнях, но их излечение, к которому они пришли благословляло их к моменту распрямления, как к их окончательному спасению. Паула очень долго ускользала от своего продвижения; Майкл убалтывал ее очень быстро, часто прилетая с его турне срывая снова ее с катушек и ее друзья, которым она теперь доверяла, защищали ее от логического заключения, упрашивая что-нибудь со всем этим сделать. Мы все жили в надежде, что однажды мы сможем взять ее в руки.
В Новый Год, я стала чувствовать себя немного лучше. Лиз была невероятной поддержкой многие недели и я никогда не чувствовала недоброжелательность, но я начала мечтать о своем собственном месте, поэтому осмелилась вернуться к себе домой. Это было жуткое возвращение и я не ощущала защищенности. Казалось, что преследование утихло, но не исчезло полностью. Однажды утром, я спустилась вниз и обнаружила, что мои двери широко распахнуты – это было 18 февраля. Я запомнила эту дату, потому что это был день перед днем рождения Софи, а моя сумка со 100 долларами внутри стоявшая в зале, исчезла. Это была несанкционированная кража со взломом, но случилось еще много странных вещей, о которых я просто не подозревала. Этот последний инцидент подсказывал мне, что нужно продать дом.
Через несколько недель у меня случилась пугающая встреча в школьном помещении. В этот раз виновник находился в поле зрения учителей и родителей. Я ждала в приемной, когда появилась моя старая противница и заорала во всю глотку на меня: - Тебе лучше следить за собой, Агар, у тебя большие проблемы!
Ошеломленная и потерявшая дар речи, я схватила Софи за руку и провела ее в классную комнату, надеясь, что эта женщина уйдет через другую дверь. Но она не ушла, и когда мы пошли по корридору, я увидела как она направилась ко мне. Ее выражение лица было угрожающим и у меня было только два выбора, развернуться и убежать или столкнуться с ней. Я посмотрела на свою дочь и уверила ее, что все будет в порядке. Когда женщина появилась подле меня, я смогла заметить, что она собирается дать волю другой тираде, поэтому я решила смотреть ей прямо в глаза и показать, что я совершенно спокойна. Когда она прошла мимо меня, она тут же упала на пол, заорав: - Ты чертова сука!
Учителя выскочили из классов, а я смотрела на эту странную женщину, которая изображала ограбленную жертву, крича: - Помогите! Помогите! Она напала на меня!
- Я ничего такого не делала, - сказала я учительнице Софи, которая ответила, что она видела всю сцену из ее окна. Королева драмы лежала и хныкала, чтобы ее увидел директор школы, поэтому я немедленно ушла оттуда.
Директор никогда не звонил мне, чтобы спросить о случившемся и поверил той женщине. Мне закрыли доступ в помещение. Я никогда не узнала, что она наговорила ему, но было ясно, что он забрал эту родительницу в свой кабинет рыдающей. Позже, другие родители подтвердили, что они видели случившееся и стало просачиваться мнение, что та женщина и Паула принудили небольшую часть родителей распространять грязные сплетни обо мне все месяцы. Боб был в изумлении; он поговорил с родительским советом и назначил встречу с директором, чтобы переубедить его насчет моего отстранения.
- Это очень нехорошо, Джерри, - сказал мне Боб, - Директор поверил ей; он сказал, что ты ругалась в полный голос.
Боб был озадачен, но признал, что это был еще один круг, который открыла в себе Паула.
Я поблагодарила Боба за поддержку и про себя подумала, как плохо я знала его. Он подставлял свою шею, чтобы помочь мне, несмотря на то, что я когда-то затевала кампанию, чтобы дескридитировать его. Позже, я услышала, что оба, Майкл и Паула использовали мое отстранение как доказательство друзьям и семье в том, что мне нельзя доверять.
4 марта Паула вернулась в суд ради окончательного процесса с Бобом насчет дома. Она была одета в тесное белое мини-платье, жакет из леопардовой шкуры, в темных очках и на выскоих каблуках. Поразмыслив, она сказала нам, что ей присудили дом еще в 1996 году, мы знали, что этот дом был всего лишь временной резиденцией, но теперь Паула хотела больше, чем просто Редберн Стрит. Боб всегда ссылался на то, что он получает зарплату только от Planet 24 и у него нет других доходов, а теперь Паула хотела половину дома в Кенте. Боб на суде не появился, но согласился через другие руки на Редберн Стрит с условием, если Паула откажется предъявлять любые претензии к Прайери. В конце она стала полноправным собственником дома, который купила в процессе ее работы на Tube.
Через несколько дней, громкий скандал произошел в доме Челси. Была пятница и Боб приехал, чтобы забрать детей на уикенд. Майкл в тот вечер появился в передаче Криса Эванса, TFI Friday и потом бросился туда, обнаружив, что инцидент утих. Паула настаивала, что Пичез останется в Лондоне, потому что была нездорова. Боб сказал мне, что с Пичез все было нормально и дети упрашивали свою мать позволить им поехать с папой. Но Паула стала утверждать, что Боб ее ударил.
Репортеры заявили, что они видели царапины и синяки на ее руках, когда она ехала из дома в аэропорт, чтобы побыть несколько дней с Майклом. Когда я разговаривала с Бобом, он обезумел и клялся, что никогда не бил ее. Я настаивала на том, чтобы он сделал заявление в прессе, но он отказался. Боб сказал, что ничего не станет доказывать, никто, кого он знал не думали так о нем, это ведь Майкл все время лупил фотографов. Бобу было наплевать, что о нем думают. Я настаивала на своем, потому что знала, что слухи о его жестокости уже всплыли; это маленькое событие могло пробудить интерес к историям, которые никто не писал прежде. Это вполне могло быть засчитано против него в суде, ведь люди все равно удивятся, почему же он не опровергает подобные факты. Было ли время, когда достойное молчание могло стать немым прикрытием?
Боб издал пресс-релиз в котором были его слова: «Я никогда в своей жизни не поднимал руки на Паулу. Я не жестокий и бесконтрольный человек».
В конце концов, полиция постановила, что этот случай нужно закончить перед судом, но это случилось после того, как газеты опубликовали детали заявления Паулы, в котором утверждалось, что Боб схватил свою жену за лицо, поднял и толкнул ее в стену. Паула сказала детективам: «Его пальцы впились в мою щеку. Это было так больно!»
Между делом, аргумент о нелегальных веществах бушевал над процессом Паулы и Майкла. Обвинение нервничало из-за того, что на них могли напасть, если они не последуют своими действиями за публичным негодованием, что может обеспечить последующий арест с предупреждением знаменитостей.
Проблема была в том, что их звездные свидетели сдали назад после слушания дела об опеке. После того, как было назначена совместная опека и после того, как потребовалось вовлечение социальных служб, Боб разочаровался в законе. Он опасался армии адвокатов, которых Майкл сплотил, чтобы остативать его сторону и не было секрета в том, что имея много денег он все равно выиграет. Более того, Боб был против вечных эффектов, которые исходили из интересов медиа и давили на Паулу и на детей. Они и так достаточно перенесли, поэтому он замкнулся.
Анита также носилась со своими расстройствами. Ее контакты с детьми значительно сократились, она боялась враждебности Паулы в любом ее проявлении и потерять то драгоценное время, которое у них с девочками все еще было. Поэтому Анита отстранилась. Я все это могла наблюдать; я могла заметить, что тревоги для Паулы не было достаточно, чтобы измениться и дети до сих пор находились в опасности. В любом случае, угрозы продолжались даже после моих заявлений в полицию, даже после того, как я назвала им имена, они не захотели ничего предпринимать. Я сказала полиции, что они не вселяют в меня никакой уверенности и так как отец детей и няня не захотели больше давать показаний, я тоже ушла. Я также отказалась появляться.
Обвинение встречалось несколько раз, чтобы обсудить случай. Они пытались давить на нас, сказав, что мы можем быть вызваны в суд повесткой, но в конце они почувствовали, что этот случай никуда не приведет.
В конце марта 1997 года, полиция и обвинение издали заявление, что Паула и Майкл не будут наказаны за хранение нелегальных веществ, за недостаточностью улик. Полиция сказала, что они чувствуют себя использованными и выброшенными. Мы пришли к тому, что было прежде, заявляли они, но теперь, если мы захотим судебного расследования, то ничего не добьемся.
Я немного утешилась, что Майкл начал свое Elegantly Wasted турне, которое очистит его от обвинения в наркотиках. INXS знали, что они не смогут заполнить стадионы, как в ранние времена, поэтому они объявили свой тур как «возвращение к началу», прийдя к своим корням в начальных местах проведения.
Группа провела апрель играя в местах, разбросанных широко по Штатам, чтобы финальные продажи могли выйти на большой рынок прежде, чем альбом поступит в магазины. Они совершили «сексуальное нападение» на Америку в августе, но прежде, чем поехать по миру, они решили две недели отдохнуть и Майкл забрал Паулу в Бали.
В начале мая, пока Паула и Майкл утопали в кокосовом масле, Хьюджи Грин, ведущий ТВ-шоу Opportunity Knocks, умер от рака в возрасте семидесяти семи лет. На его похоронах, близкий друг, Ноэл Ботэм, взошел на кафедру и сказал свою последнюю речь. В конце его речи, к большому потрясению собравшихся, Ботэм заявил, что Хьюджи взял с него обещание открыть секрет, будто Хьюджи имел на стороне ребенка: этго была одна хорошо известная личность на телевидении Британии. У Ботэма не стало друзей со времен этого октрытия, но пресса схватила эту сенсацию. Ботэм остался моделью тактичности, сказав: - Я не назову никаких имен и я не намерен открывать это.
Позже, Ботэм сказал, что Хьюджи был влюблен в Хелен Торен, прежде, чем она вышла замуж за Джесса и сказал, что когда Хелен родила Паулу, она сказала ему: - Это твоя дочь.
Ботэм сказал: - Паула не знает об этом, но у меня было желание моего друга, чтобы я рассказал об этом после его смерти всему миру, и перед смертью его слова были таковы: «Я брошу кошку к ногам голубей».
Мать Паулы, теперь Хелен Торнтон Босмет, злобно отрицала это утверждение, сказав, что она никогда не встречалась с Хьюджи, когда ее дочь была зачата. В странном неубедительном заявлении, она сказала: «Всем известно в нашей семье, что Паула была зачата через месяц после моего брака с Джессом Йетсом. Мы хотели ребенка и она была рождена через год в мире и гармонии», - добавив: - «Инисинуации противоречат этому и доказывают факты серъезного оскорбления в мою сторону и в сторону моей семьи. Эта абсолютная ложь причиняет мне острую боль».
Это вскоре было отвергнуто бывшей любовницей Джесса Йетса, девушкой, которая имела роман с ведущим Stars On Sunday и привела его к окончанию карьеры двадцать три года назад. Она сказала, что Хьюджи сфабриковал историю как финальный подкоп под настоящего отца Паулы, его самого худшего врага Джесса Йетса.
Даже дети Хьюджи сказали: «Мы верим, что мы стали жертвами хорошо организованного дела. Этот случай причинил вред многим людям. Разобраться в этом может только тест ДНК.»
Когда Паула вернулась из Бали, она сказала в своем репортаже: «Моя немедленная реакция такова, все это мусор. Там упоминали тест ДНК, но я не могу этого сделать до тех пор, пока не узнаю свою законную позицию».
В целом, она нашла это неприятным, но очень смешным. По ее мнению, ее мать, красивая экранная сирена, не могла иметь романа с такой жабой как Хьюджи Грин, к тому же, ее отец ненавидел его. Паула всегда представляла, что Хелен могла иметь романы с такими людьми как Шон Коннери или Том Джонс. В любом случае, в первый раз за несколько лет, Паула повзонила своей матери и Хелен сказала ей, что все эти сплетни были чистой неправдой.
Через две недели после путешествия по Бали, у Майкла случился роман с ошеломительной юной моделью. История девушки была напечатана в таблоидах. Майкл встретил двадцатитрехлетнюю Каролину Рорч в Южно-Африканском турне группы. Она описала в деталях ночи, которые провела с Майклом в отеле Пенинсула в Кейп Тауне, распивая шампанское, принимая кокаин и занимаясь страстной любовью. Она сказала, что Майкл был «адским стержнем» и что он был «очень смелый и бескорыстный в постели». Майкл рассказал ей о Пауле и Тайгер и проявил беспокойство, когда Каролина сказала, что она будет в Лондоне всю следующую неделю, предупредив ее «поменьше болтать в барах». Она больше никогда ничего не слышала о нем. Для Паулы это была знакомая территория – великолепный снимок каких было очень много в свиданиях Майкла.
Путешествие в Бали не произвело на способность Паулы упорядочить свою жизнь ровно никакого эффекта. Мать Майкла, Патрисия, вспоминает в своей книге, что в конце июня Майкл позвонил из Вены, перед тем, как вышел на сцену. Патрисия сказала, что она смогла впервые тогда почувствовать его депрессию. Майкл сказал ей: - Я больше не могу, я не хочу, чтобы это турне закончилось, я очень несчастен.
Он чувствовал себя в западне из-за его любви к Тайгер и в нескончаемом круге ответственности за Паулу. Он сказал, что хочет уйти от нее, но она уверяла его, что его проблемы были в нем самом, с тех пор, как она отгородила себя от защиты Боба, чтобы быть с ним. Майкл сказал своей матери, что Паула угрожает ему: типа, он никогда больше не увидит Тайгер или что она продаст их историю ради денег, или сделает что-нибудь с собой и ребенком. Эти угрозы были похожи на все другие ее угрозы, которые она когда-то преподносила Бобу. Но страхи Патрисии были развеяны, когда она приехала к Майклу в ЛА, в начале июля, к его западному турне в Штатах. Он выглядел счастливее, нежели все прошлые годы.
Именно тогда Майкл представил своей семье очень привлекательную женщину, которая, как он утверждал, была журналисткой из журнала Rolling Stone, но Патрисия немедленно узнала всю правду. Из почтения к этой глубокой и чувствительной душе, которую Тина и Патрисия полюбили, они не упоминали ее настоящего имени, представив ее в книге под псевдонимом «Блэйр».
Блэйр была нетребовательна и внесла в жизнь Майкла романтику и игру. Согласно его сестре Тине, Майкл продолжал встречаться с Блэйр, даже когда Паула приехала ненадолго в Лос Анджелес. Патрисия писала, что Майкл очень хотел увидеть Тайгер, когда Паула сказала ему, что его дочь не только сделала первые шаги, но уже начала бегать. После объятий и поцелуев своей маленькой девочки, Майкл поставил ее на пол в холле отеля в нетерпеливом ожидании. Патрисия описывала свою собственную печаль, когда она стала свидетелем смущения и разочарования ее сына, потому что Тайгер ясно дала понять, что она еще не может ходить.
Паула ревностно ограждала Тайгер от семьи Майкла с того самого момента, когда приехала, настаивая на том, что ребенку нужно отдохнуть или поесть, поэтому она забирает ее из их компании. Она оставалась в своей комнате, когда Майкла не было и враждебно реагировала на малейшую провокацию. Патрисия вспомнила как она разговаривала по телефону с Майклом о том, что у Тайгер была температура. Когда она предложила кое-какие лекарства, чтобы помочь, она услышала, как Паула заорала: - У меня четыре, мать вашу, ребенка, я написала четырнадцать, мать вашу, книг о заботе детей, - вот такая она была злая, когда дело касалось столкновений с его матерью. На следующее утро Тина позвонила в ее номер, чтобы устроить семейный завтрак и Паула пожаловалась, что Майкла не было всю ночь.
Роман с Блэйр следовал примеру всех романтических историй Майкла. Казалось, что он застрял в трехгодичном цикле с кем-то буквально за кулисами, прежде, чем закончил роман с нынешней девушкой. Даже без злоключений, которые были частью багажа Паулы, его внутренний сигнал тревоги постоянно названивал, но в этот раз ставки были выше, чем прежде.
В этот визит, Паула сказала Патрисии, что они с Майклом поженились, когда были на островах Южного моря. Майкл снова уверил свою мать, что женитьбы на повестке дня не стояло. Несмотря на то, что Майкл говорил, будто он был несчастен с Паулой, он был связан с нею через любовь к дочери и воображал, что единственное решение было, переехать в Австралию вместе с ними, где Паула могла быть окружена поддержкой семьи. Но он, казалось, был неспособен превратить в жизнь свой фундаментальный нетвердый план из-за неизменного нежелания Боба отпускать своих детей. Мать Майкла могла видеть, что уравнение не поддается решению и позже написала ему свой осторожный анализ ситуации. Когда Майкл умер, это письмо было найдено в номере его отеля.
Патрисия была сыта по горло странным поведением Паулы в конце их пребывания в ЛА. Когда Патрисия и ее муж Росс паковали чемоданы, на их пороге номера появилась Паула на руках с Тайгер. Она заорала, используя различные ругательства, что больше не хочет говорить с Патрисией никогда в своей жизни. Вся ситуация была похожа на то, будто Паула пытается дискредитировать Патрисию в глазах Майкла. Она рассказала Майклу экстраординарную историю, что Патрисия пыталась похитить Тайгер и увезти ее с собой в Австралию.
Майкл Пауле не поверил; его мать прекрасно знала, что ее не пустят в самолет без паспорта на ребенка.
Патрисия написала в книге, что она была потрясена инцидентом. Она не хотела потерять любовь и доверие Майкла. Она даже не хотела волноваться за него – он вполне мог позаботиться о себе сам. Когда болезненный и расстраивающий инцидент произошел, Патрисия и Тина в последний раз видели Майкла в живых.
Паула всегда остро переживала, когда Майкл уходил и не появлялся рядом с ней больше нескольких часов, назревала вероятность, что он мог находиться у кого-нибудь в постели. Его ночные отсутствия в ЛА не оставляли сомнений, что он с кем-то играется. После того, как Паула вернулась из Штатов, ее нашли лежащей на полу в ванной, позади валялась пустая бутылочка из под таблеток. Боб в это время играл концерт в Дублине и созвонился оттуда с Джинн. Майкл прилетал в промежутках между шоу. Между тем, Джинн повела себя героически, взяв ответственность по необходимой помощи на Редберн Стрит и пока человек из скорой помощи возвращал Паулу к жизни, Джинн отвлекала девочек, устроив им чаепитие, постоянно уверяя их, что с их мамой все будет в порядке. Этот случай только послужил увеличить бремя ответственности Майкла и он вернулся к своему ненадежному всеобъемлющему решению перевезти их всех в Австралию. Когда Боб посетил Паулу, она спросила у него: - Почему ты меня бросил? – патетический снимок ее провала пытающийся крепко держаться за действительность.
INXS продолжили свое турне в США, и Майкл дал Блэйр маршрут их поездок. Он звонил ей из каждого города, оплачивал ее полеты, поэтому она приезжала к нему, где бы он ни был.
31 августа Майкл находился в Сэнт Луисе, когда услышал новости о смерти Принцессы Дианы. Он был убит горем и громогласно осудил прессу за их агрессивную тактику. В этот вечер он дал самое худшее выступление за всю свою карьеру.
Между концертами INXS, Майкл и Блэйр вместе читали книги и смотрели ТВ. Майкл, также, работал над своей актерской техникой, получив маленькую роль в небольшом фильме под названием Limp, который снимался в Канаде. Он играл утомленного жизнью продюссера, который похвалил Курта Кобейна за суицид, поскольку увеличились продажи. Майкл пригласил Блэйр поехать с ним в Ванкувер, но она отказалась. Члены группы очень опасались нарастающих проблем их фронтмена. Он много раз жаловался своим братьям, как он называл их, о своих финансах, которые приходили в упадок и на постоянное давление идущее из Лондона.
В начале ноября 1997 года, INXS находились в Нью Йорке и оплатили полет туда для Тайгер и Паулы. Майкл вводил толпу в бешенство в Театре Бикон. Шесть песен, и его костюм тройка был снят слой за слоем, а товарный стриптиз повысил температуру до точки кипения. Топлесс, в черных легинсах и с босыми ногами, Майкл крался по сцене как пантера в клетке. Он величественно прошелся по каждой позе рок-бога, так, будто писал книгу и толпа подалась вперед, впитывая каждый атом сексуальной энергии, сочащейся из него. В конце одного номера, он остановился, магическое безумие утихло и он ушел со сцены, появившись через миг и держа в руках Тайгер.
Это был момент почтительного благоговения, затем фэны взорвались в экстазе и Майкл унес Тайгер назад к Пауле, которая ожидала за кулисами. Майкл уселся на стул и попросил тишины. Следующая песня Майкла была Searching и он посвятил ее Пауле: - Мы прошли через кучу дерьма и мы стали добрей, и я очень сильно люблю ее.
Овации нарастали в оглушительной признательности того, чем он был, они полностью понимали, что за «дерьмо» он имел ввиду.
В тот день он дал свое последнее интервью, а репортер Шэрон Крум из Sunday Mail словила его глубину, разум и боль. В теперешней его хорошо отрепетированной декламации для британской прессы он говорил о преследовании его и Паулы.
«Это гораздо хуже для Паулы, чем для меня, и это не остановить, - сказал он, - Я думаю, уравнение очень простое и печальное... пресса, особенно в Англии, выстраивает человека и затем она делает две вещи с этой персоной. Либо она ставит его выше всего человечества, либо обесчеловечивает вовсе. Боб стоит над человечеством в своей святости и если вы уйдете от него, тут может быть только один выбор. Вы плохи, вы неправильны, это проще простого... Ситуация стает совершенно противоположной, если бы вы только знали, - продолжал он, - Все вокруг ложь. Люди не знают правды и я не могу больше говорить об этом. Вы видите как уничтожают личность прямо на ваших глазах, пытаются уничтожить, и борьба может осквернить все вокруг. У меня назревает вопрос, где же человеческое бытие во всем этом? Вещи, которые случились с нами, смогли сделать так, что произошла потеря веры в человеческое бытие.»
Репортер спросила его, как он сохранил свой рассудок, пройдя через все это и он ответил: «Я едва успел его сохранить».
Но когда он заговорил про Паулу, он сказал, что никогда не был счастливее и репортер написала, что он так и выглядит.
«Она мать четверых детей, очень хорошая мать, самая лучшая, которую вы когда либо видели и она экстраординарна, - сказал с гордостью Майкл, - Я самый счастливый мужчина на всей земле».
Майкл вступил в культ знаменитостей. Он заговорил о смерти Принцессы Дианы и как она бросила вызов нашей пассивной поддержке вторжения прессы: «Она против закона уничтожения евреев, черных, людей с другой религией. Закон и парламент остановил дискриминацию. Все, что нам осталось, это знаменитость, и отпинанная собака в каждом обществе. Кто-то растет, кто-то умирает. Это человеческая природа. Знаменитости это последний оплот и они не идут против закона... Они говорят, что ты должен попросить. Это дерьмо, я не циничный манипулятор медиа, и никогда им не был. Я думаю, здесь должны быть ограничения.... Люди забыли, что знаменитости это люди... Вот почему эпизод Принцессы Дианы дал всем глубоко вздохнуть. Я помню, как однажды, она села в машину и впихнула туда Паулу, а потом сказала: «Между нами, я так счастлива, когда вижу тебя на обложках, в это время я отдыхаю».
Майкл сказал, что он был потрясен смертью Дианы и Доди: «Это был как утренний звонок людям, чтобы они проснулись. Ваш аппетит к знаменитостям ведет именно к этому. Твое посредственное удовольствие за 25 фунтов стоит не меньше, чем магическая жизнь».
Репортер отметила как спокоен был Майкл. Он приписал все это к своему отцовству... и Пауле.
Паула планировала провести Рождество в Австралии с дочерьми. Она отчаянно хотела увидеть Майкла, потому что чувствовала, что Тайгер не надолго приклеила его к ней. Майкл говорил о том, чтобы она осталась в Сиднее, несмотря на то, что она знала о его романе, который длился уже четыре месяца. Что за намерения у него были? Она должна быть рядом с ним, чтобы он мог подстраховаться. Но Паула не открывала всех деталей этого путешествия, потому что планировала поехать прежде, чем дети закончат четверть.
Боб, в принципе, согласился. Несмотря на то, что он знал о суматошных отношениях Паулы и Майкла, он обговаривал время детей с их матерью. Но когда время путешествия приблизилось, он начал подозревать, что тут что-то было нечисто. Слухи о том, что Паула собиралась остаться в Сиднее уже были известны, но не принимались всеръез. Теперь эти сплетни приобрели интенсивность и Боб узнал, что предложение о работе могло вполне осуществиться. По словам детей, мамочка искала дом вместе с Майклом, но он всегда думал, что она могла бы провести больше времени в Австралии, пока дети ходили бы в школу, оставаясь с ним.
У Паулы уже были билеты, но она удерживала детали так долго, как могла. Когда она рассказала Бобу про свли планы, она пренебрегла информацией, как будто это была простая формальность, но Бобу не понравилось то, что дети пропустят школу в последние три недели четверти; в этом его поддержала Анита. Паула незамедлительно встала в позу, паникуя по поводу последнего препятствия. Она не рискнула поехать без Пичез и Пикси. Паула итак стояла на ногах не очень-то крепко, ведь уже был случай когда она могла их потерять навсегда. Она была в курсе того, что происходило и как посмотрели социальные службы и суд на то, что она исчезала и бросала своих детей. Что-то в ее настойчивости взволновало спящие страхи Боба, так как Паула планировала забрать детей и не возвращаться очень долгое время.
Конечно, с ним не все было в порядке. Было достаточно того, что он согласился на несколько недель рождественских праздников, как он думал. Достаточно было и того, что он согласился доверить своих драгоценных детей Пауле и Майклу, зная насколько может быть хаотичным это путешествие. Он представлял себе все это дело от самой худшей дуэли Майкла и Паулы до дурного влияния родственников Майкла. И вообще, ему казалось, что взять с собой детей для них, это также как пойти пописать. Но Паула вела себя вызывающе и казалось хотела сказать своим поведением, что Боб ничего не сможет сделать; план был составлен, билеты куплены и она поедет несмотря ни на что. Боб начал действовать. Я помню его панику, когда он спешил начать законное разбирательство против нее, а предыдущее дело об опеке оплачивало дивиденты. У Боба были все права, чтобы оспаривать планы Паулы, морально и законно. Когда, обычно, один из родителей получает полную опеку и контроль, другой имеет точно такие же права и может получить поддержку суда.
Через пять дней в Нью Йорке, Майкл собрался в ЛА, чтобы продолжить работать над своим сольным альбомом. Но отдохнуть ему не удалось; он выбрал отель поблизости с ночным клубом. Его старый друг Ник Конрой, с которым Майкл жил накануне успеха INXS, заметил, что Майкл избегает своей обычной компании, увлеченный окружением известных наркоманов. Эффект от постоянного употребления наркотиков изолировал человека от любого другого, кто не мог летать. Ник почувствовал, что у Майкла на это были причины, но предложил помощь, если она будет нужна, даже предложив ему остановиться в своей квартире. Майкл отказался от предложения, но сказал, что очень тронут.
Даже Блэйр не могла занять мысли Майкла.
16. МЕНЯ ВСЕ ДОСТАЛО.
18 ноября в четверг Майкл зарегистрировался в отеле Ритц Карлтон, в Сиднее, под именем Мюррэй Ривер. Это хорошо известное название австралийской достопримечательности. Телефонная система, которая записывала исходящие звонки, показала, что Майкл звонил Блэйр на следующее утро и два раза, в течении дня, долго разговаривал с ней. Он не звонил Пауле до пятничного утра.
Среду, 19 ноября, Майкл провел с сиднейским публицистом INXS и искал аппартаменты для Паулы и девочек, чтобы поселить их там, когда они приедут.
Следующие два дня он репетировал с группой в студии Австралийской Вещательной Корпорации. Финальная репетиция перед концертом была запланированна на Субботу, но пятничная сессия была последним разом, который INXS отыграли вместе.
Ребята из группы сказали, что на репетициях Майкл был в хорошей форме и не выдавал никаких признаков своего внутреннего смятения. Телевизионнной команде разрешили быть на репетиции в студии, чтобы снять видео для текущего шоу. Руководитель Ричард Вилкинс сказал: «Я просмотрел пленку несколько раз и если честно у меня не было ни единого предположения тому, что он был несчастен или в депрессии. Он подмигивал, флиртовал с камерой и вообще, был очень уверенным. Он выглядел счастливым и ему нравилось делать свою работу, он очень ответственно подошел к турне. Он пил, но определенно, без излишка. Майкл мог вполне быть чрезмерной личностью, но есть большая разница между легким опьянением и пьяным в стельку – он не напивался. Если все было так хорошо, я удивлюсь, если он в то время уже принял свое решение.»
Газеты сделали репортажи о последних часах жизни Майкла. Он ужинал со своим отцом и мачехой в индийском ресторане, около отеля. Келл знал, что Майкл был озабочен предстоящим судом и вспомнил, что его сын был слегка в натянутом состоянии, но Майкл уверил его, что никогда не чувствовал себя лучше, и главное появился в хорошем расположении духа.
Келл и Сью отвезли Майкла обратно в Ритц Карлтон в 10.30 вечера и он пошел в отельный бар. Когда Ким Уилсон, актрисса и бывшая девушка Майкла, приехала с ее приятелем Эндрю Рэйментом, они обнаружили, что Майкл был в компании с двумя юными фанатками.
Майкл сказал Ким и Эндрю, что он ждет звонка насчет суда с Бобом, поэтому пригласил их в свой номер. Они пили пиво, водку, шампанское и коктейли. Ким сказала, что Майкл говорил о том, что он отчаянно хочет, чтобы дочки были с ним и как он тосковал по Тайгер. Также, он говорил о пренебрежении к Бобу. Пока эти двое были с Майклом, ему позвонила его агент из Нью Йорка, Марта Трауп, которая говорила с ним о потенциальных кино проектах. Он очень оживился, когда передал эти новости гостям. Пара оставалсь с Майклом до субботы. В это время, Эндрю лег спать, а Ким продолажала бодрствовать, борясь со сном, поэтому Майкл сказал, что им нужно поехать домой. Его давний друг Ричард Ловенстин сказал: «Майкл всегда имел проблемы, когда оставался один в конце ночи – особенно, это почувствовалось, когда пара его друзей ушли. Я провел с Майклом много ночей и я видел, когда какие-нибудь люди уходили парами и он просто падал духом. Именно тогда он всегда звонил Хелене, Пауле или Мишель.»
Около 5.30 утра Майклу позвонила Паула. Она сказала ему, что слушание отложили до 17 декабря, поэтому она не приедет в Австралию с детьми. Она рассказывала, что в его голосе появилось отчаяние, когда он услышал эти новости. Подруга Паулы, Белинда Бревин, которая находилась с ней, тоже говорила с Майклом во время этого звонка. Майкл позвонил Бобу и просил его разрешить девочкам поехать к нему на каникулы. Боб описал его тон как «запугивающий, грубый и угрожающий». Гейл Кавард, гостья, которая в это время находилась в соседнем номере, слышала как Майкл грубо кричал, разговаривая по телефону; коронер установил, что эта грубость была направлена на Боба. Мы с Бобом очень долго обсуждали это дело. Он сказал мне, что Майкл ничего не понимал и находившись в бреду, сообщал Бобу, что он не сможет достать его своими фактами. Совершенно ясно, Майкл был убежден что это финал и что девочкам не разрешат поехать – и это было не случайно. Слушание было перенесено на 17 декабря; это могла быть необходимая задержка до отъезда, чтобы девочки смогли закончить четверть, но других возражений насчет договоренности об их каникулах в Австралии не было. Анита сказала, что в суде Паула снова и снова повторяла, что у нее уже есть билеты и что они очень дорогие, надеясь, что эти факты могут ей посодействовать, но судья справедливо сочувствовал положению Боба и перенес процесс пока не окончится учебный год.
Вернувшись в Сидней, Майкл был в обезумевшем состоянии и встретился с двумя женщинами, которым он безаговорочно доверял. Сначала он позвонил своей бывшей девушке, Мишель Беннетт, но наткнулся на ее автоответчик. Он оставил сообщение, голос его при этом звучал как у пьяного. Потом, он попробовал позвонить Марте Трауп, около 9.40 утра, и оставил ей сообщение: «Марта, это Майкл. Меня все достало».
Когда Марта прослушала сообщение через несколько минут, она позвонила в номер отеля, но ответа не было. В 9.50 утра Майкл позвонил на другой номер Марты и оставил сообщение, о котором Марта потом сказала: «Его голос был такой, будто он был под каким-то аффектом. Он говорил медленно и голос его был очень глубок». Марта так разволновалась, что позвонила Джону Мартину, тур-менеджеру.
В 9.54 утра, Майкл позвонил Мишель опять и в этот раз она взяла трубку. Майкл начал плакать и Мишель пообещала ему приехать в отель сразу же. Когда она постучала в двери, ответа не было, тогда она позвонила ему в номер, ответа не последовало. Потом она оставила записку в приемной.
Майкл оставил записку Джону Мартину, сообщив, что он не придет на репетицию в субботу, поэтому Джон позволил ему отоспаться. Прежде, чем наступил полдень, уборщица попыталась проникнуть в номер 524 и обнаружила, что двери чем-то загорожены изнутри, тогда она толкнула их со всех сил. Обнаженное тело Майкла стояло на коленях, припирая дверь. Его ремень был затянут вокруг его шеи и закреплен другим концом на ручке двери. Пряжка сломалась и тело повалилось на пол. В комнате царил беспорядок и по полу были разбросанны таблетки.
Майкл был объявлен мертвым.
Многие из семьи и друзей Майкла узнали о его смерти от репортеров, звонящих для комментариев. В Лондоне в это время было 4 утра, прошло 10 часов с момента, когда Белинда Бревин говорила с ним по телефону. Ей позвонила Марта и теперь она колотила в двери Паулы. Наконец, Паула продрала глаза и в ту же секунду зазвонил телефон. Зная, что может принести этот телефонный звонок, Белинда завопила: - Не поднимай трубку!, и в поспешила перехватить Паулу, вылив на нее трагические новости. Паула ударила Белинду в лицо.
Когда правда была подтверждена, Паула кричала снова и снова: - Мой малыш, мой малыш, Боб удил его!
Ее мучения были такими, что разбудили всю улицу. Когда злость заглушила горе, Паула позвонила Бобу в Кент и заорала: - Ты убил Майкла, ты задавил его!
Потом Белинда взяла все в свои руки.
Когда я услышала слухи о новой «лучшей подруге» Паулы, я смутно припомнила ее упоминания о Белинде, в то время, когда Паула была еще в своем уме. Они познакомились в клубе для матерей и детей, «1 О’ Клок». Белинда подавала аппеляцию по поводу Паулы, описывая ее характеристику для слушания об опеке, упоминая о ее статусе знаменитости и о том, что Паула писала книги о детях, что могло быть засчитано на суде. Паула сказала, что она делала все из сострадания.
В тот вечер, Белинда и Паула улетели бизнес-классом Британских Авиалиний в Сидней, вместе с Тайгер и Эндрю Янгом (адвокатом Майкла и тогдашним мужчиной Белинды). Когда они поднялись на борт, Пауле дали успокоительное, чтобы подавить ее горе, но несмотря на это, после шампанского, которое они пили, она вопила в течении всего полета: - Мой малыш умер, Боб убил моего Майкла!
Между тем, дюжина красных роз была доставлена в ее дом с запиской: «Всем моим девочкам с большой любовью. Майкл».
В Бангкоке, во время дозаправки, Паула сказала репортерам, которые были в том же самолете, что она собирается перекрасить в черный цвет свадебное платье, в котором она выходила замуж за Майкла, чтобы пойти в нем на похороны. Когда ее муки снова подошли, она начала орать: - Боб Гэлдоф убил Майкла Хатченса. Этот ублюдок убил Майкла. Его называют Святым Бобом. Это сводит меня с ума. Он убил моего любимого. Все эти три года могут доказать.
Она потребовала багги, чтобы забрать Тайгер из ВИП-зала ожидания на самолет, но служащий не подчинился. Паула потеряла терпение, бросив бокал шампанского прямо ему в лицо и пнув его. Когда прибыла тайская полиция, они не разрешили ей сесть на самолет, а Эндрю Янг вмешался, чтобы объяснить им ее травму.
Они приземлились в Сиднее в 6.30 утра и их забрала полиция, усадив в седан без опознавательных знаков, чтобы незметно проскользнуть мимо прессы. Прямо оттуда они направились в Институт Судебной Медицины штата Нью Сауз Уэлс, находящийся в Глебе, где они встретились с тур-менеджером INXS.
Тело Майкла было в смотровой, которая была декорирована тяжелыми шторами, как в доме похорон – все это использовалось для опознания тел семьями и дизайн помогал облегчить горе и сделать пребывание там более комфортным. Пауле позволили быть с Майклом столько, сколько она хотела. Утешаемая своими компаньонами, Паула вышла оттуда через двадцать минут, все еще всхлипывая.
Весь мир скорбил вместе с ней: его семья, его друзья, группа, фэны, музыкальная индустрия и все население Австралии. Новости были в каждой газете и в каждом журнале на первых полосах, на каждом ТВ канале, по радио и в интернете, а через это горе пробегала вселенская немыслимость. Во-первых, было очень много вопросов: Где были другие, когда он умирал? Была ли это всего лишь отвратительная игра? Случилось ли это по неопытности или по страшной неправильности сексуальной игры?
Комната Майкла была объявлена криминогенной. Местные детективы позже установили, что в номере не было ни единого следа борьбы, на теле Майкла не было никаких травм, которые могли бы предположить удушение. Его номер был в беспорядке – признаки гнева. Его постельное белье валялось на полу и другие признаки показывали, что он пытался уснуть. Чемоданы были открыты и различные медикаменты рассыпались по полу, включая ингалятор для астмы Беклофорт, Нурофен, Зовиракс, два контейнера неизвестных таблеток и открытый пакет Прозака, а также никотиновые пакетики.
Пока мир ожидал вскрытия и рапорт коронера, теории были многообразными. Некоторые говорили, что Майкл интересовался аутоэротизмом, практикуя самоудушение во время мастурбации, что повышало интенсивность оргазма. Другие слухи были будто у него были следы укусов на заднице и поэтому ходила версия, что кроме него в комнате были еще и другие люди, но они были рассеяны во время расследования.
В сентябре 1997 года, во время перерыва в турне, Майкл вернулся в Лондон. Он был безвозвратно подавлен и в мрачном состоянии, так как пытался отойти от наркотиков, что работало не долго, поэтому он направился к психиатру в знаменитую клинику Прайери в Ройэмптоне. Того специалиста просили сделать заявление после смерти Майкла. Доктор сказал, что он виделся с Майклом дважды (и один раз с Паулой) и пришел к заключению, что несмотря на беспокойства Майкла о своей карьере и о волнениях по поводу спора с Бобом, он был счастлив в своих отношениях с Паулой и в том, что у них есть дочь. Доктор сделал заявление, что Майкл не выказывал ни единого признака наркотической зависимости или суицидальных мыслей.
Конечно, было правдой, что Майкл не подсел ни на какие классические вещества. Главный образ зависимого человека от наркотиков, это потерявший надежду, потерявший убежище героинщик, но Майкл всегда элегантно себя растрачивал, у него был врожденный талант к самоконтролю, который арестовывал большинство наружных симптомов интоксикации. Но вследствии регулярности, с которой он принимал коктейли из различных веществ, он был конечно зависим от химических субстанций.
Несмотря на то, что рок-историк Гленн А. Бэйкер сказал, что Майкл не был в музыкальной индустрии суицидальным характером, возрастала возможность в которой суицид мог стать вердиктом. Бэйкер сказал: «Я мог бы придраться ко всем рок-звездам, с которыми я проводил интервью, в том, что они вполне были потенциальными кандидатами для подобного акта... Майкл был существенной рок-звездой, он вошел в роль рок-звезды очень комфортно, он всегда парил над давлением. Почему он завернул себя в саван... я думаю, это всегда останется мистикой». Но были и те, кто знал, что Майкл находился в депрессии и это стало фокусом во всех комментариях.
Еще один близкий друг Майкла, Грэг Перано, который допускал депрессию и сам был близок к суициду, сказал: «Я верю, что у Майкла было несколько таких минут во время которых он захотел, чтобы это случилось. Может быть, через несколько минут он бы уже не захотел. Может быть, подобное и кажется ужасным, но я думаю, что он на самом деле хотел это сделать. Он все еще остается харизматичным. Он не постареет, не станет толстым или лысым. Люди будут думать о нем, как о молодом человеке».
После смерти Майкла, Боно написал песню, в которой была дилемма: «Stuck In The Moment You Can’t Get Out Of» (Застрявши на миг ты не сможешь выбраться). В своем интервью, через несколько лет, Боно сказал репортерам: «Я не сомневаюсь в своих мыслях, что Майкл совершил самоубийство. Он чувствовал себя загнанным в угол. Он думал, что у него не получится стать достаточно хорошим отцом, он не мог себя представить в такой позиции. Вот о чем эта песня. Майкл волновался о том, что он застрял. Снаружи, вы не всегда можете видеть то, что происходит, но в ту ночь он не видел выхода из ситуации».
Группа ясно дала понять, что Майкл находился под огромным давлением и подтвердили, что он вполне мог лишить себя жизни.
«Он мог флиртовать со всеми и со всем... опасность была одной из этих вещей», - сказал Эндрю Фэррисс. Но в самом конце они чувствовали, что он не позволял им видеть его безнадежность.
«Когда кто-то поддерживает тебя, ты чувствуешь себя позитивно и хорошо. Теперь я начинаю понимать о чем беспокоятся люди», - сказал Тим Фэррисс. Тим старался изо всех сил предупредить о возросшем свидетельстве, что микстура из выписанных антидепрессантов и алкоголя вполне может привести человека к самоубийству.
С этими свидетельствами и завершенным вскрытием, коронер Дэррик Хэнд сказал, что он убедился в том, что этот случай смерти был суицидом через повешение. Он принял во внимание возможности аутоэротизма, заявив, что никакие судебные и другие свидетельства не обосновывают подобное предположение. У него были свидетельства напрямую указывающие на суицид и он перечислил заявления друзей и семьи, которые все вместе подтвердили отчаянное состояние Майкла, а колличество Прозака, алкоголя, кокаина и других лекарств превышало норму в его анализе крови. В заключении, Мистер Хэнд заявил: «Я подтверждаю, что кончина наступила от сильной депрессии утром, 22 ноября 1997 года, по предполагаемому номеру фактов, таких как: отношения с Паулой Йетс и давление от продолжительного спора с Сэром Робертом Гэлдофом, в сочетании с эффетом от веществ, которые он принял в то время. Я подтверждаю, что смерть была намеренной, что и привело к окончанию его жизни».
По этим публикациям рапорта коронера, все слухи и инсинуации закончились, но до сих пор остались те, кто задается вопросом: почему?
Недавно, в 2002 году, Эндрю Фэррисс дал интервью, в котором сказал: «Что на самом деле является расстройством для меня, это то, что у меня по этому поводу осталась масса вопросов,к ак у его друзей, семьи так и у публики. Ужасная вещь то, что я был очень близок с ним и я действительно не знаю почему он решился на самоубийство».
Решающим беспокойством Майкла в ту ночь было такое, сможет ли Паула привезти детей в Австралию. Майкл поверил, исходя из звонков Паулы, что они не приедут. Это, очевидно, повергло его в отчаяние. Паула не делала никаких звонков, которые были бы доступны полиции. Мы знали, что она звонила Майклу около 5.30 утра по сиднейскому времени, чтобы сообщить ему новости. Его ответом были мольбы, направленные Бобу, чтобы тот передумал. Было ли наверняка, что Паула и Майкл контактировали после реакции Боба, чтобы обсудить его отказ? Записи отеля показали, что Майкл Пауле не звонил и у него не было мобильного телефона. Входящие звонки зарегестрированны не были. По заявлению Белинды, она звонила Пауле, чтобы спросить, когда она говорила с Майклом и Паула ответила, что звонила ему около 7 или 8 утра по лондонскому времени (6 или 7 утра в Сиднее). Это был второй звонок Паулы Майклу – звонок, который стерся из ее памяти, а значит его не было и в заявлении. Если это был последний звонок Майклу, что она ему сказала?
У нее была история о том, что Майклу угрожали – делала ли это она в своем последнем звонке? Майкл принимал развлекающие наркотики с подросткового периода. Я не имела понятия как часто он принимал Экстази, думаю, его персона была полностью подчинена наркотикам. Я видела как он заглатывал их горстями, и он делал это около десяти лет, а может и больше – его менеджер Крис Мерфи вспомнил шоу в Париже, в 1988 году, когда Майкл закидывался несколько раз, когда выходил на сцену перед 25 000 людей. Все это могло вполне быть догнано кокаином, ведь наркотики преобладают над музыкальной индустрией и их очень легко достать.
Имел ли Майкл пристрастие к опиуму и героину? Все нелегальные наркотики имели способность содействовать депрессии и паранойе, героин мог вызвать шизофрению. Когда вы опускаетесь до списка контрольных признаков злоупотребления наркотиками, это можно считать списком Паулы и Майкла в течении последних лет:
Депрессия или чувство безнадежности или беспомощности.
Различные степени враждебности или двойственного отношения.
Видимый туннель: узкомыслящее отношение к проблемам и решениям.
Неспособность попросить или принять помощь.
Различные степени неврозности или тревоги.
Замкнутость или строптивое поведение.
Нежелание общаться.
Внезапные изменения характера.
Паранойя, которая может включать чувство преследования или враждебность по отношению к другим.
Преувеличенное чувство самоуверенности с нарастающим под ним чувством низкосортности.
Острая нужда в близких родственных связях, особенно с родителями противоположного пола.
Огромная импульсивность, принуждающая действовать не обдумавши.
Тотальное отрицание того, что наркотики вред.
Внезапные перемены настроения.
Неспособность держать общания, частая ложь.
Игры во всесильных и манипуляции семьей, друзьями, коллегами.
Изменение предпочтений.
Изменение отношения к здоровым друзьям (те, которые не используют наркотики), членам семьи и правилам.
Обвинение других в своих безответственных поступках.
Суицидальные мысли.
После того, как Майкл разбил себе голову в Копенгагене, в 1992 году, друзья говорили, что он изменился. Он перенес свои первые приступы депрессии, и симптомы продолжались несколько месяцев, побудив его начать принимать Прозак. С недавнего времени, Паула посадила его на четыре таблекти в день; он много раз менял свое местожительство, поэтому его приемы не были засвидетельствованны ни одним доктором. Один из друзей заметил, что до того, как Майкл умер, он принимал таблетки словно леденцы. Химики до сих пор даже не понимают как работает Прозак и не понимают, почему он действует только через десять дней после начала приема. Смутно даже представить действие от смешивания различных таблеток, где зачастую эффект превышает колличество всех принятых частей. Комбинация антидепрессантов и алкоголя, как уже известно, очень опасна: это приводит к запутанности, внезапной глубочайшей депрессии и нередко к суициду. Прозак и Экстази имеют очень похожую химическую структуру; хотя, никто еще широко не засвидетельствовал опасность их смешивания, подозревается, что они могу привести к Синдрому Сератонина, внезапное осложнение которого едва понятна, но совершенно ясно, что может убить.
Потрясение Паулы из-за смерти Майкла вывело ее к началу и Белинда заняла место посредника между ее мучительным обвинением всего мира, поэтому она скооперировалась с семьей, авторитетами и медиа. Когда похороны закончились, Паула и Белинда вернулись в Лондон и вовлечение Белинды в это дело увеличилось. Паула была не в своем уме несколько дней и вскоре Белинда говорила от ее имени о ее жизни на каждом углу. В факте, Белинда заняла место с которого ушла я. Она ухаживала за своей горюющей подружкой, присматривала за девочками и защищала Паулу от всего, что могло расстроить ее седативную хрупкость.
17. Я ПОТЕРЯЛА СВОЕ БУДУЩЕЕ И ПРОШЛОЕ.
После смерти Майкла, годы, проведенные в тени своего брата для Ретта были закончены. В доказательство этого, он одел гавайскую рубашку и начал регулярно посещать Ритц Карлтон, чтобы увидеть номер 524, организовав временный мемориал около отеля. Между тем, Паула остановилась в отеле на Аки Вест, в гавани. Белинда тогда говорила: «Я так волнуюсь по поводу здоровья Паулы. Она дошла до предела. Я едва осмеливаюсь оставить ее одну. Я думаю, она на грани совершенного слома. Она все время плачет – иногда даже истерично – и я не могу заставить ее есть. Она слишком много пьет и единственное средство, которое ее может успокоить, эта седативные препараты. Когда я укладываю ее спать, она все время просыпается, крича от ночных кошмаров».
Паула была не способна выйти из отеля. Она даже не могла помочь с подготовлением похорон, которые были целым испытанием для всей семьи Майкла. Несмотря на свои слезы и горе, женщины из Хатченсов умело справлялись с каждой деталью церемонии. Келл, как оказалось, контактировал с бизнес менеджером Майкла, Колином Даймондом, который был главным исполнителем завещания, вместе со своим братом и бухгалетром в Гонк Конге. Когда они, наконец, встретились, Келл сообщил остальной части семьи, что Майкл записал в своем завещании, будто хочет быть кремирован. Эти новости оказались шокирующими для всех, но будучи погруженными в горе они не задали ни одного вопроса насчет этого решения.
Именно Келл предложил, что Гэрри Миллер, главный консультант, должен быть нанят для того, чтобы контролировать бешенство медиа, которое резко вышло из под контроля в тот момент, когда тело Майкла было на вскрытии. Патрисия и Тина скооперировались с директором по похоронам, с настоятелем церкви, с группой и разными доброжелателями, пока Келл обрабатывал дела с медиа. Договоренности насчет похорон стали еще больше напряженными и внесли трения в семью. Их горе обострило старые раны и привело к недоверию, к давлению, которое не облегчилось с приездом Паулы. Подсознательно они все обвиняли ее в смерти Майкла, а в воздухе витала враждебность, когда Келл пришел навестить ее. По его собственным рассказам, передаваемыми матерью Майкла, Паула напала на него физически, когда он сказал ей через ее телохранителя: «Если ты сделаешь что-то не так, тебя выпрут из собора и выкинут в сточную канаву, где ты и должна находиться». Точно также как Серена пострадала от рук Паулы, когда захотела прийти на похороны Джесса и ей пришлось остаться дома, теперь Паула сама стала жертвой подобного обращения.
Когда похоронная процессия двинулась из отеля, люди выстроились на улицах в линию, высунулись из окон, вышли на балконы и молча провожали. Тысячи людей толпились вокруг кафедрального собора Святого Эндрю, фэны и пресса собрались, чтобы посмотреть парад знаменитых людей и выразить свои соболезнования. Церковь была выбрана определенного размера, так как семья захотела разрешить присутствовать очень близким поклонникам. С помощью Гэрри Миллера было разрешено присутствовать на похоронах только одной ТВ компании, для того, чтобы остальные прихожане могли выказать свое уважение и чтобы не было ни одной денежной сделки, переходящей из рук в руки. Собор уже был полностью заполнен снаружи и внутри. По числу собравшихся было ясно, что Австралия потеряла своего принца.
Паула со своим окружением ехали в пяти лимузинах, находящихся в процессии, среди которой были семья, группа, их жены и подруги Майкла. Тина и Патрисия сказали, что они получили на это прямые указания от директора похорон и что никаких послаблений не будет, но это только добавило оскорблений к глубокой ране Паулы. Пока газеты вели репортажи о трагическом достинстве с которым Паула себя вела на похоронах, будто она даже обняла Хелену на ступеньках, затем другую девушку, хотя Патрисия и Тина вспоминают совсем другую историю. Когда они вышли из машин, священник приветствовал их в дверях. Пока они коротко переговаривали с ним, они начали опасаться, что толпа, которая напирала сзади, может побежать. Когда они вошли и заняли свои места, то обнаружили весь ужас, правый первый ряд, который был зарезервирован для ближайших родственников, перехватила Паула со своим окружением и телохранителями. Директор похорон был недостаточно бдителен, чтобы остановить их и, чтобы избежать сцены, усадил семью Майкла слева, откуда большую часть видимого пространства загораживали цветы от Боно.
Газеты написали, что Паула рыдала, когда Ретт говорил свою речь. Одев кричащий полосатый костюм, подареный ему братом, он говорил о том, какая мучительная боль и какой экстаз быть братом рок звезды: «С самого начала все признаки говорили о том, что Майклу суждено прожить экстраординарную жизнь. У меня есть ранние стихи Майкла, с тех времен, когда он начал писать. В них есть список десяти вещей, которых он хотел достигнуть. Первая из них была «завоевать мир». Я не могу вспомнить остальные девять, но я уверен, что он также достиг их. Я всем сердцем сочувствую Пауле и дорогой красавице Тайгер, остальным дочерям, группе, его фанатам и всем людям, которые знали Майкла и потеряли его, этого великолепного друга. Я провел несколько часов в его комнате, в отеле Ритц Карлтон, чтобы найти какие-нибудь ответы. Комната выглядела очень печально. Она, определенно, не принадлежала Майклу. И к Майклу, который любил Оскара Уайлда, можно отнести следующие слова великого поэта: - «Или эти обои сами слезут или я их сдеру» - вот в этом случае я тогда могу его понять. Эти слова могут иметь множество значений для всех нас – скорбеть по тем людям, которых мы любили, это называется самопотворством. Но мы должны чтить их память, обещая жить немного лучше, чтобы знать, что дает им цель к жизни и какие причины они имеют для смерти.»
Гроб Майкла несли оставшиеся члены INXS и Ретт, и когда они поставили его в катафалк, оглушительный крик тысячи людей раскатился по собору и впервые за несколько месяцев пошел дождь.
Майкл постоянно посылал факсы Патрисии и Тине из Гонк Конга, а также менджменту офиса на Голд Косте, только после этого женщины смогли обратиться к юристу. Как показано в завещании, Майкл оставил 500 000 американских долларов Гринпису и Интернациональной Амнистии; 50 процентов пошли Тайгер, а остаток был разделен между Келлом, Реттом, Тиной, Паулой и Патрисией. В конце концов, они обнаружили, что Майкл формально не был собственником своего состояния: никакой недвижимости, транспорта, никаких прав на музыку и даже на его сольный альбом, который он продюссировал сам.
Патрисию и Тину глобально терзали медиа насчет использования юриста – акт, как предполагалось, сигнализировал об их эгоистичном споре по поводу завещания. Их намерения были совершенно противоположными. Они не оспаривали никаких тем завещания, только его выполнение. Вместо юриста по недвижимости, Келл нанял адвоката по развлечениям и через несколько недель после похорон заключил сделку на эксклюзивное интервью с Channel 7, запросив у них сумму в 175 000 австралийских долларов. Весь следующий месяц он широко продавал свои интервью. Его изображали как отца сраженного горем на фотографиях из журнала Hello!, сидящем на камне и тоскливо смотрящим на сиднейский залив. Патрисия и Тина отказались принимать предложения на интервью и их попытки расследовать административные дела состояния Майкла стали объектом постоянных пренебрежительных предположений со стороны медиа.
Деловой менеджер Майкла дал инструкции по поводу праха, который должен был быть разделен на три части между Патрисией, Келлом и Паулой. В интервью, Келл сказал, что это было его решение разделить прах. Но до самого Рождества, по так и не признанным причинам, освобождение праха не было разрешено. Это даже не произошло и через три недели после того, как мать Майкла получила разрешение развеять остатки ее мертвого сына.
Разбитое сердце Паулы изрыгало потоки слез. Она плакала много дней и после похорон; она рыдала все двадцать четыре часа полета из Австралии и все еще плакала, когда садилась в машину в аэропорту Хитроу.
Едва подбирая слова, она сказала: «Майкл был любовью всей моей жизни. Я никогда не смирюсь с его смертью!» Она добавила, что смерть Майкла под вопросом: «Никто с точностью не может сказать как он умирал». Белинда присматривала за Тайгер, пока Паула находилась в клинике для убитых горем людей. Когда она вышла оттуда, ее ожидали еще большие мучения – судебные исполнители находились под инструкциями от агентства по недвижимости, которые продали ей дом Клэпем. Они все еще ожидали по прошествии восемнадцати месяцев, когда же они наконец смогут забрать свой гонорар. Единственное утешение, возможно, было то, что ее посещали очень ценные мысли. Через несколько дней, после приземления в Лондоне, она заключила сделку с журналом ОК!, заработав, по общему мнению, 200 000 фунтов, но прежде, она еще дала интервью о своем опустошении по поводу смерти Майкла, драматично поменяв ландшафт.
Из за отчаянно растущих денежных расходов, Паула выставила свой дом на рынок и договорилась пройти тест ДНК, чтобы опровергнуть слухи о том, будто Хьюджи Грин был ее биологический отец, что и доказала в News of the World. Она отправила пробы в генетическую лабраторию, уверенная, что правда была на ее стороне. Ее образцы были сравнены с образцами двух законных детей Хьюджи и они оказались положительными.
Нет ничего хуже боли, когда ты обнаруживаешь, что ты не тот, кто на самом деле, как ты думал прежде. Паула оказалась в уникальном положении, подтвердив это; она уже была в подобной ситуации прежде, обдумывая сообщение, которое ей оставил Майкл насчет его необъяснимой смерти. Она сказала: «За несколько недель я потеряла мое будущее и мое прошлое. Это уничтожило все то, что, как я думала, было моим.» Как будто ее беспокойное происхождение уже не было бременем, как будто недавние события не были достаточным наказанием, по щелчку пробирки она снова потеряла своего любимого отца.
Мать Паулы призналась, что научные тесты были правильны, но ненадежны и сказала об этом: «Когда я впервые услышала об этих тестах, я подумала, что это была хорошая идея, но я до сих пор не могу поверить в результаты. Это меня ошарашило. Если женщина выходит замуж и собирается зачать ребенка через три недели после этого, считается нормальным думать, что человек, за которого она вышла замуж, отец ее детей. Я все таки верю, что Паула дочь Джесса.»
«Она, очевидно, не понимает, что тесты ДНК это не какое-то там установление отцовства как в старые времена. Это факт», - ответила Паула, - «Я в ужасе. Я думала, что у меня была черная полоса в моей жизни раньше, но она наступила только сейчас. Я любила его. Я никогда не хотела, чтобы кто-то другой был моим отцом. Узнав, кто мой настоящий отец, я поняла, что это был человек, которого я всегда презирала и он всегда находился за пределами моего понимания. Хьюджи Грин никто для меня. Джесс, Майкл и мои дети для меня все. Теперь передо мной встает вопрос, почему моя мать не сказала мне? Почему она не сказала и после всех обвинений? Почему она позволила мне пройти через унизительный тест ДНК, несмотря на то, что она знала, что у нее был шанс сказать правду? Если бы она предупредила меня, я бы не стала проходить этот тест.»
Паула сказала, что близка к тому, чтобы сломаться. Она ходила по улице босая, прижимая к себе маленькую Тайгер Лили.
Хелен была непреклонна, несмотря на доказательства того, что Грин был отцом Паулы; в любом случае, когда она давала интервью прессе, она предложила им странную теорию об отце Паулы. Она высказала, что Джесс накачал ее наркотиками и отдал Грину ненадолго, после того как они поженились. Дикая правда о происхождении Паулы породила горькую иронию, которая бросила тень на трехлетнюю борьбу за дом Джесса Йетса. Серена все еще жила там, несмотря на попытки Паулы выселить ее, что стоило ей немалую сумму. Теперь Паула имела на собственность Джесса не больше прав, чем его его подружка.
Во время этого периода, третья часть праха Майкла была развеяна по заливу Сиднея, во время трогательной церемонии, организованной Келлом и Реттом. Патрисия и Тина первоначально предполагали устроить семейный обряд, чтобы сказать свои прощальные слова всем вместе, но из-за последующего разделения, казалось, будто Майкл должен был найти покой в трех разных местах. Патрисию и Тину с их урной на эту церемонию не пригласили, но пригласили Паулу, хотя, в ее тогдашних заявлениях она говорила, что никогда больше не поедет в Австралию даже на несколько недель.
6 февраля, 1998 года, вышел рапорт коронера о смерти Майкла. Там не было ничего, что бы объясняло его фатальные причины, но резиновый штамп вынес вердикт самоубийства, закрыв пути к другим предположениям. Это официальное заявление разожгло интерес к смерти певца, и, несмотря на то, что Паула делала различные заявления с разносторонними мнениями все недели, где она упрашивала только об одном, чтобы ее любовнику позволили быть «достойным в смерти», позже она отказалась от дальнейших комментариев. Келл давал интервью почти каждую неделю с того самого рокового ноябрьского дня, отрицая то, что Майкл был в депрессии, предполагая вместо этого, что он умер от наркотиков и алкоголя и рекламируя вовсю, что Майкл тогда был очень глубоко привязан к Пауле. Из-за этого Тина наконец перестала играть в молчанку с прессой и дала интервью, в котором она заявила, что Майкл никогда не планировал жениться на Пауле: «Он пытался прекратить с ней всяческие отношения». – сказала Тина австралийскому журналу, - «Он чувствовал себя так, будто его закрыли в коробку. Майкл был очень несчастен из-за его отношений с Паулой в момент смерти».
Тина вспоминает в своей книге, под названием Just A Man, что тогда было 3 утра, когда ее разбудил звонок от Белинды. Она была вежлива, но сказала, что Тина своими комментариями навредила и вся пресса вышла из под контроля. Утром ей позвонила Паула и сказала: «Тина, снаружи моего дома пятьдесят журналистов. Ты пытаешься покуситься на меня и Тайгер, я полагаю, Белинда уже тебе позвонила. Здесь, в буквальном смысле, происходит цирк из-за того, что ты там наговорила. Все вышло из под контроля и все из-за тебя».
Когда вышел журнал ОК!, с интервью Паулы на двадцати огромных страницах с фотографиями ее и Тайгер в доме, который она купила и который находился на южном побережье Англии, в Хастингсе. Она говорила об ужасной ночи, когда она услышала новость о том, что Майкл умер, как она плакала не переставая и как она рассказала новость Пичез и Пикси: «Пока я жива, я никогда не забуду как плакала Пикси. Как будто кто-то разбил ее сердце.»
Когда ее спросили, что она думает о том, что произошло в номере 524, она сказала: «Я думаю, он был зол и потерял надежду, он был полон боли и отчаяния из-за того, что теряет своих девочек. И еще я думаю, он был пьян. Он поговорил с Бобом и потом... это случилось. Я не знаю. Я думаю, здесь много причин. Я не думаю, что он хотел умереть. И никто, кто знал его не хотел этой смерти...».
Когда ее спросили о слухах, что Майкл, якобы, увлекался типом одной сексуальной игры, которая прошла неудачно, она сказала: «Я не думаю, что на земле еще остались те вещи, которые Майкл бы не делал. Я не знаю, что случилось. Может быть, мы никогда этого не узнаем. Но я не думаю, что это был намеренный акт. Все знают, что я обвиняю Боба. Мы больше с ним не разговариваем. Вообще. Я вышла из суда, повернулась к своему адвокату и сказала, «Это убьет Майкла.»
Он умер через несколько часов. Паула сказала, что она была близка к самоубийству и предупредила друзей, чтобы они не оставляли ее одну, даже на ночь. Она сказала: «Эти мысли всплывали в моей голове каждые пять минут. И все еще они там. Но у меня нет альтернативы, потому что у меня есть девочки».
Паула плела, что она никогда не будет с другим мужчиной, сказав: «Я ждала очень долго, чтобы наконец быть с Майклом и теперь я снова буду ждать, чтобы встретиться с ним.»
Она сказала, что у нее нет никаких отношений с матерью. Различные интервью потом спросили ее: «Джерри Агар утверждала, что ты даже не хочешь быть частью жизни своей матери». На что Паула ответила: «Я абсолютно могу заявить, что моя мать даже не пыталась контактировать со мной, кроме того, что посылала мне записку с соболезнованиями, сказав в ней, что она не будет скучать по Майклу, потому что она никогда не встречала его. Так что, пожалуйста, не цитируйте мне Джерри Агар. Эта женщина среднего возраста, которую мне случилось повстречать в школе сделала хорошие деньги на моей семье и явилась причиной огромной боли.»
В марте Паула вернулась в Сидней вместе с Белиндой и ее телохранителем, как гости австралийского ТВ Channel 9, для репортажа на 60 000 долларов, плюс другие расходы. Паула записала интервью для текущей программы 60 Minutes. Затем, она забрала свою порцию праха Майкла и пребывала десять минут в номере, в котором он умер. Когда она уходила, состояние муки возобновилось, а фотографы шпионили за ней своими линзами. Она вышла, схватила одного из них за горло, пихнула его на капот машины и заорала: «Оставьте меня в покое – мой муж умер!»
Когда ее допрашивала полиция, она заявила, что тот человек ударил ее, он сам это обвинение отрицал.
Австралийская пресса схватывала все, что она говорила и обеспечила ей платформу с которой исходили ее заявления в строгих терминах, так как она не признала ни один рапорт коронера. В факте, она заявила, что приняла все советы и планирует собрать все оспоримые доказательства против вердикта самоубийства.
О радикальных изменениях ее настоящего заявления миру в том, что Боб убил Майкла, она сказала: «Я собираюсь сделать все очевидно ясным, потому что у меня есть информация о Майкле, которую знаю только я, именно поэтому я не могу согласиться с вердиктом. Коронер не был знаком с ним и он не знал его и Майкл никогда бы не оставил своего ребенка – никогда, никогда, никогда! Майкл всегда думал, что суицид был самой ужасной вещью в мире, самой трусливой вещью. Он был настоящим джентельменом, слишком сильным старомодным защитником, чтобы оставить меня в таком положении, в котором я осталась. Он никогда бы не оставил своего ребенка. Никогда, никогда, никогда!»
Пока Паула и Белинда были в Сиднее, они запланировали тайное крещение Тайгер и продали права британскому журналу ОК!, по слухам за 100 000 фунтов, хотя Белинда и отрицала эти слухи и говорила о том, что крестины будут «совешенно закрытые». В ту неделю Паула позвонила Патрисии; она все еще кипела от гнева по поводу комментариев Тины в прессе и ругала мать Майкла за то, что та не взяла с собой телефон во время похорон. Патрисия напомнила ей, что в ЛА Паула была слишком убедительна и она просто не хочет больше никогда слышать ее голоса. Паула все отрицала, ее настроение внезапно переменилось в слащавое, она тут же сообщила, что хочет, чтобы Тайгер виделась с ее бабушкой. Но демон снова начал воскресать, она была пьяна и вернулась к оскорблениям Тины за ее предательство. Когда Патрисия заступилась за Тину, Паула сказала: «О, пожалуйста, Патрисия, какие могут быть разговоры, если Майкл кончил тем, что повесился на дверной ручке!»
В серии последющих звонков, тирада Паулы бродила через ступенчатую основу – она постоянно утверждала, что Майкл никогда бы не оставил ее и тем более не совершил бы самоубийства. Терпение Патрисии кончилось и она попыталась убедить в этом Паулу, но Паула резко ответила, что Патрисия просто ревнует, потому что она никогда не имела возможности спать с Майклом! Посреди этой оскорбительной беседы, позвонила Белинда, чтобы договориться с Паулой о предстоящих крестинах, но Паула пропустила это мимо ушей. Было неясно, жили ли они вместе, но Белинда даже не подозревала в каком упадке пребывала ее подруга. Паула не проявила никаких чувств и, в конце концов, начала угрожать Патрисии, что она навредит себе и Тайгер и обвинение ляжет на ее совесть. Автоответчик Тины записал те же изводящие звонки и когда Паула не смогла ничего добиться, она позвонила Тине на работу и сказала, производя эффект, что у нее есть знаменитый адвокат и пять юристов и они все были согласны с тем, что Тина и ее мать оскверняют человеческие права Тайгер и лучше Тине перезвонить ей, если она хочет когда-нибудь снова увидеть свою племянницу.
Патрисия наняла адвоката, чтобы сделать формальный запрос по поводу этих угрожающих звонков, но они настояли на том, чтобы Патрисия призналась, что слышала плач Тайгер на заднем плане, когда разговаривала с Паулой. В конце концов, Патрисия позвонила в полицию попросила их отнестись очень осторожно к этой ситуации, чтобы избежать прессы. Когда полиция приехала в отель Паулы через три часа после этого, Паула спала, и Тайгер, казалось, была в порядке. Через пару дней, в прессе появилась статья, что мать Майкла изводила Паулу по поводу его завещания. Паула тогда заявила: «Патрисия утверждает, будто я забросила своего ребенка, это позор, особенно, в том случае, когда один из ее сыновей повесился».
Белинда сказала, что Патрисия звонила по поводу крестин и сообщила Пауле, что та не хочет принимать приглашение, потому что, как сказала она: «Это проблема, а ты, Паула, свинья.»
Паула сказала газетам, что Майкл иногда выражал свой гнев по поводу его матери, а Белинда добавила: «Он называл ее то ведьмой, то сукой».
Даже в порыве своих эмоций, Майкл был неспособен назвать ни одну женщину столь пренебрежительно, особенно, свою мать, я всегда слышала, как он говорил о ней только в хорошем тоне.
Церемония прошла в спешке и длилась всего двадцать минут. Не было гимна, никаких обожаемых речей семьи, а имя Майкла даже не было упомянуто. Когда все ушли, каким-то образом, сертификат крещения был забыт на скамье. В ресторане была заказана послецеремониальная вечеринка, гостей попросили подождать, пока Тайгер и Паула фотографировались для ОК! Паула появилась через два часа, но ребенок слишком устал, так что она извинилась и ушла. Позже, Паула заявила прессе, что Патрисия пренебрегла приглашением на крестины: «Пришла вся семья Майкла, кроме его матери и сестры, которые, я спешу сказать, были приглашены. Я звонила матери Майкла три раза и упрашивала ее прийти. Она сказала мне, что Майкл никогда не любил меня... это был колоссальный момент для Тайгер, который не должен был иметь ничего общего с семейной враждой.»
Из выбошенного сертификата, газеты опубликовали имена крестных родителей Тайгер: Белинда Бревин, Марта Трауп, Жозефин Фэйрли, Кэтрин Майер, Эндрю Янг, Колин Даймонд и Ник Кейв.
Вернувшись в Британию, Паула снова зарегистрировалась в клинике Clouds. Она, по всей видимости, была близка к «нервному срыву», и одна из ее близких подруг, как «говорящая за Мисс Йетс», сказала газетам: «После непрерывного давления со стороны Патрисии Глэссоп и Тины Шорр, достигнувшего международного масштаба, из-за наследных прав Тайгер Хатченс и из-за воли ее отца Майкла Хатченса, Паула была помещена в реабилитационную клинику, чтобы пройти лечение против стресса.»
Другая подруга сказала: «Паула больна, но не так как все думают. Все шло одно к одному после смерти Майкла и она просто ушла, чтобы получить советы и полную заботу. С ней все будет в порядке, но я заметила, как она заставляла себя делать что-то день за днем. Первая причина была вердикт самоубийства, в который никто из нас не верит, потому что Майкл обожал ее и Тайгер Лили, далее новость о том, что не Джесс Йетс ее отец, а Хьюджи Грин – человек, которого она никогда не знала – перерекания по поводу денег Майкла. Откровенно говоря, для нее будет гораздо лучше, если она уйдет и получит какую-то помощь, чем будет рисковать.»
Она сказала, что Паула может оставаться в клинике до тех пор «пока не сбалансирует себя, а потом вернется домой и снова станет замечательной матерью своим дочерям».
Белинда, которая присматривала за Тайгер, сказала прессе: «Я не думаю, что Паула в таком состоянии, что может вообще о чем-нибудь думать. Она едва способна прожить следующие пять минут и это расстраивает меня настолько, что я не могу об этом говорить. С ней, действительно, не все в порядке. Она собирается пройти через терапию», - Белинда критиковала законный спор, правильно заметив, что он вращается вокруг активов, которые, как утверждала семья, не были включены в завещание Хатченса. И хотя Паула ничего не делала с этим процессом, она сказала: «Я совершенно растеряна, так как не понимаю, почему они решили выбрать этот ход действий, неуместный для чувств всех. Тайгер Лили единственный ребенок Майкла – ей двадцать месяцев и у нее нет отца. Тут должно быть хотя бы немного сострадания, вы можете подумать, что они испытывают ко всем одинаковые чувства, но они зарывают их и совершенно уверены в том, что с Тайгер после этого будет все хорошо».
Заметили ли друзья Паулы ее зависимость от лекарств и алкоголя, рецепты на наркотики? Без сомнения, Паула была более эмоциональна в своей боли, чем кто либо другой, но в клинике справились с ее зависимостью, как с необходимой предтечей к основному случаю – в факте, клиника, в которой она находилась, Clouds House в Вилтшире,специализировалась на наркотической и алкогольной детоксификации с программой, основанной на двеннадцати шагах. Ее друзья всегда были убеждены, что Паула там ради подавления чувства горя и стресса, обсуждая продолжающиеся проблемы с Бобом, а теперь и семьи Майкла по поводу судебных споров.
В течении того времени, когда Паула проходила тесты ДНК, родилась моя дочка, Милли Лавдэй, на отдаленной ферме около Гластонбёри, в Самерсете. Я переехала туда в апреле 1997 года, когда обнаружила, что беременна и не могла долго выносить язвительность жизни в Лондоне. Приезжала Анита и останавливалась у меня на несколько недель, перед рождением. На следующий день она уехала. Я опечалилась, когда она уезжала, но наслаждалась одиночеством с моей малышкой.
Мой мир был разбит статьей на десяти страницах, которая появилась в журнале Sunday Times, через несколько недель. До этого я согласилась на интервью о смерти Майкла в своем доме, с журналистом Тимом Рэйментом. Во время беседы, я объяснила, что я верю в то, что Майкл злоупотреблял наркотиками, он был неспособен расстаться с фактом выдумки, который обостряли фабрикации Паулы о борьбе за опеку, о могуществе Боба и ее финансах. Это состояние, на мой взгляд, усугубило праноидальное заблуждение, которое появилось вместе с давлением на его карьеру и привело к самоубийству. Рэймент, казалось, был с этим согласен.
Когда все это появилось в печати, я была потрясена тем, насколько вывернута оказалась взятая у меня история. Когда-то Паула убедила меня создать миф, чтобы дескридитировать Боба, теперь она и ее «внутренний круг» делали ту же самую вещь со мной. Суть статьи была в том, будто умственный упадок Майкла мог привести к наркотическому скандалу из которого он никогда бы не выбрался и что именно я была ответственна за его смерть. Подразумевалось, что это я подложила наркотики и сделала так, чтобы их нашли, ради мотивов возмездия, веря, что мне задолжали деньги за работу представителя, которую, как там заявлялось, я никогда не делала.
«Она никогда не была кем-то другим, нежели просто одной из многих мамаш в школе», - сказала обо мне Паула. Ее «внутренний круг» также повторил ложь, что я убила свою няню, потому что она слишком много знала. Рэймент цитировал слова друзей Паулы, что она она не пьющая и никогда не принимала наркотики.
Было заметно, что тот умный мужчина, который брал у меня интервью, был также близок с Паулой: вращался вокруг нее, впитывал лесть, пока не узнал на какой дорожке он стоит. На которой были все ее друзья. На которой были все мы. Особенно, Майкл. Какие мысли проснулись в мозгах Тима Рэймента, когда Паула умерла от передозировки, можно только представить.
18. УПАДОК И ПАДЕНИЕ.
Свой день рождения Паула провела в клинике. Однажды, она уехала оттуда в съемный дом на Кортнелл Стрит, Ноттин Хилл, продав Редберн Стрит примерно за 800 000 фунтов. Через две недели около ее дома стояла скорая помощь. Паула страдала от страха за здоровье и друзья говорили, что она была в бедственном положении.
Она снялась в шоу путешествий с Channel 4 в Шри Ланке. Это была ее первая оплачиваемая работа за многие месяцы и она, должно быть, надеялась, что солнечный свет и работа смогут отвлечь ее, но штормовые облака нависли над горизонтом. Подруга, которая была с ней в путешествии сказала, что она никогда не видела Паулу такой несчастной, как в ту ночь, когда она присоединилась к группе, чтобы расслабиться и выпить с ними под звездным небом.
В Лондоне ее друзья были удивлены: Никто не знал, что Паула пьет; как они сказали, она всегда заявляла, что не любит алкоголь. Прошел только день с тех пор как она вернулась домой и Белинда, приехав к ней в дом, обнаружила Паулу без сознания, валяющейся у двери. Одна подружка сказала об этом: «Мы все заметили, что она перестала быть собой и все у нее шло плохо. Но никто из нас не думал, что ее состояние приведет к такому пути и мы все были шокированны новостями.»
Другая подружка сказала: «Я боялась звонка, который мог мне сообщить о том, что Паула расправилась со своей жизнью тем же способом, что и Майкл. Я всегда знала, что она пытается копировать его. Этим она занималась всю свою жизнь – копировала тех, кого любила.»
Среди ее безымянных подруг, одна из них, казалось, понимала масштаб всей ситуации: «Паула больна. Ей нужна помощь. Она не может правильно думать, но знает, что должна примириться со смертью Майкла.Одну минуту она говорит о том, чтобы вернуть свою жизнь на путь истиный, а в следующую минуту уже говорит о самоубийстве. Она стала нездорово одержимой по поводу идеи снова быть рядом с Майклом.»
Несмотря на всю мою злость за обращение, которое я получила от толпы Паулы, я горевала из-за потери моей старой подруги, как будто она покончила с собой несколько лет назад. Паула пыталась выбраться из своей боли, принимая наркотики и алкоголь столько же времени, сколько она знала Майкла; теперь она была очень больна и хотела нажать кнопку выхода. Ее болезнь вышла из под контроля за несколько месяцев и поддерживалась только профессиональной помощью, которая вела ее к выздоровлению. Но это была настоящая Ловушка-22: она не могла получить помощь до тех пор, пока не попросит об этом, но в ее состоянии, она не признавала, что ей нужна помощь. Единственная надежда была на то, что люди вокруг нее сплотятся для этого дела.
Если они будут действовать вместе, у нее появится шанс, и у детей тоже, но я уже попрощалась с ними. Я надеялась и боялась; мне казалось, что только чудо могло предотвратить неизбежное.
Паула вернулась в Прайери, в госпиталь специализирующийся на серъезных психических расстройствах и оттуда ее направили в Клаудс для детоксификации. Регулярные путешествия Паулы по этим учреждениям блестяще поднимали интерес медиа и истории кишели в газетах. Она снова оказалась в авангарде переездов, что теперь хорошо врезалось в публичное сознание.
В Австралии, Патрисия взволнованно шумела о последних развивающихся событиях в домашней жизни Тайгер и снова возобновила слухи об опеке. Она не делала никаких определенных комментариев, но один из ее близких друзей сказал: «Пока нет никаких конекретных законных действий, но мы всегда подходили к этому вопросу очень серъезно. Патрисия вызывала полицию в отель, когда Паула была в Австралии. Все доказательства ведут к тому, что Паула в плохой форме. То, что случится за эту неделю, очевидно, проще будет понять.» Но в то время закон был слишком далеко от них, так как их действия против исполнителей завещания Майкла были в стадии реализации и к всеобщему удивлению, Колин Даймонд отказался от своей роли. Майкл технически, был объявлен банкротом, но 40 миллионов австралийских долларов были помещены в акты собственности и офшорные трасты, растянувшиеся от Гонк Конга до Британских Островов Вирджинии. Некоторые трасты были поверенны в налоговые убежища в Южной Океании, включая Вануату и Острова Кука. Эти активы были эффективной собственностью и контролировались назначенными попечителями, вся эта структура была для того, чтобы избежать налогов. Под условиями таких трастов, бенефециарии завещания не имели прав рассматривать трастовые счета.
Патрисия и Тина предъявили иск исполнителям завещания, чтобы получить доверие на собственность Майкла, что определенно не повлияло на содержание, но могло увеличить продвижение из ничего к 40 миллионам. Они неоднократно отстаивали, что все это было ради обеспечения того, чтобы бенефециарии получили то, что оставил Майкл, особенно Тайгер Лили.
В интервью, которое Паула дала позже, в этом же году, она сказала, что в конечном пребывании ее периода в Клаудс, она подхватила серъезный грипп. Она яростно отрицала, что пыталась подражать суициду Майкла и обвиняла бригаду скорой, что они подделали документы, и намекала, будто они породили ложную историю. Клаудс, как сказала она, «забавлялись как школьники», но помогли ей перестать обвинять себя в смерти Майкла. Она сообщила, что провела там месяц.
Базовое лечение Клаудс говорило о том, что она провела там сорок два дня и в эти дни план лечения увеличивался, в зависимости от случая. Они сказали, что шансы к рецидиву снизятся, если закончить курс. Паулы не было там неделю и ее видели в магазине в Найтсбридже, под ручку с ее новым любовником, двадцати-шестилетним Кингсли О Кеке.
Одна подружка сказала: «У нее было неопределенное время с момента смерти Майкла и были дни, когда она чувствовала, что не может больше жить. Но пребывание в клинике изменило все вокруг нее, потому что она встретила Кингсли. Паула снова улыбается и во многом это заслуга Кингсли. Им хорошо вместе.»
Другие заявляли, что несмотря на большую разницу в возрасте, Паула и Кингсли были очень увлечены друг другом, так как им обоим нужна была поддержка и с тех пор они стали неразлучны. Они говорили, что Кингсли был для нее «крепкой стеной», так как она все еще боролась за выздоровление после попытки суицида.
Они познакомились в реабилитационной клинике и вместе оттуда вышли. Таблоиды говорили про них, что они «как кролики» в лесистых землях Клаудс, где они проскальзывали в комнаты друг друга, чтобы заниматься сексом. По правде, их могли легко выгнать. Один из главных правил в клинике было то, что пациенты должны были ставить их лечение прежде всего остального. Там не было таких отвлекающих развлечений как ТВ, книг, журналов, стерео, мобильных телефонов и каких-либо отношений между пациентами. Лечение поощряло пациентов разбираться друг с другом в их интимных чувствах и воспоминаниях, когда они находились в безопасной и окруженной заботой среде. Несмотря на то, что контакты между пациентами часто побуждали к переломным открытиям, что укрепляло выздоровление, плодотворная атмосфера ухаживаний процветала. Но эти отношения неизбежно основывались на дисфункциях похвалить друг друга (привлечь) на общем травматическом опыте (это очень распространенно). Клиники запрещали подобные связи, потому что восторг от новых отношений был еще одним наркотиком, а фундаментальная цель лечения состояла в том, чтобы пациенты научились завязывать отношения со здоровыми людьми. Паула сказала, что их выгнали за то, что они зависали с такими же людьми как они, но несмотря на правила, она поставила отношения на первое место, нежели выздоровление.
Вернувшись в Лондон, пара поддалась термину «роман вихрем ворвался в жизнь». Паула выглядела счастливее, чем несколько месяцев назад и пошли слухи, что оба они начали оседлый образ жизни. Из-за возраста, Кингсли незамедлительно переименовали в «Toy Boy». Он был по грубому красив с копной черных до плеч волос и серъезным взглядом. Со своими обычными манерами и склонностью носить летние хлопчатобумажные брюки он вышел прямо из университета, но трех-дюймовый шрам, который простирался от его рта к уху, показывал темную историю, которую газеты раскрыли в два счета.
Этот мальчик, как сказали наблюдатели, который помогал Пауле выстроить ее разбитую жизнь, был привязан к героину и пресса была полна подозрений о его криминальном прошлом и наркотиках. О Кеке вырос в городском доме, в западном Лондоне, со своей матерью, которая была всего лишь на четыре года старше Паулы.
Когда новости о новых отношениях Паулы пришли в Австралию, Келл был в бешенстве. С самых похорон, он изо всех сил старался наладить с ней связь ради того, чтобы видеться с Тайгер и стать ее преданным защитником. Но, должно быть, он был слишком возмущен за память о своем сыне, поэтому сказал: «Я не возражаю, если она заимеет роман, если это поможет ей встать на ноги. Но где же ее хороший вкус?»
А прошлая жизнь О Кеке убеждала его, что Паула не подходит для роли матери; он даже зашел слишком далеко, сказав, что больше никогда не сможет считать ее хорошей матерью.
В то время, Белинда была в Австралии вместе с Тайгер. Они были там шесть недель, предоставив Пауле пространство для лечения, которое, как предполагалось, должно было подействовать за это время. Путешествие было ради того, чтобы семья Майкла побыла с Тайгер и они регулярно бывали в гостях у Келла и Патрисии. Контакт с их внучкой стал опасным для Паулы почти немедленно.
Келл подал иск об опеке в австралийские суды, сюда входила часть, что отбытие Белинды и Тайгер из страны подлежит задержке до тех пор, пока Келл не свяжется с полицией. Белинда рассказала Пауле о действиях Келла и Паула попросила ее немедленно возвращаться, но когда они собирались в аэропорт, приехала полиция. По телефону полиция дала Келлу пару секунд подумать и принять решение, разрешить Тайгер и Белинде уехать или задержать их. Он уступил и разрешил им отправиться назад в Лондон. Во время пребывания в Австралии, Белинда, якобы, сказала семье Майкла правду о том, что происходит в Лондоне. Она сказала, что забота о Тайгер для нее была лучшей частью за этот год. Она сказала, что в Пауле не было необходимости; Тайгер было достаточно Белинды, и если Паула уйдет, совсем необязательно, что Тайгер будет нуждаться в ней.
Келл выздоровел от операции по шунтированию и поставив под вопрос собственное здоровье начал решать как ему начать глобальную борьбу через британские суды. (Он умер в возрасте семьдесят восемь лет от рака легких в декабре 2002). В конце концов, он бросил заниматься судебным иском, но прежде, все это сослужило достижению его мелких целей. Паула бросила Кеке, официально заявив, что его присутствие могло подвергнуть опасности дело об опеке, которое было начато против нее за дочку Тайгер.
О Кеке превратил свой десяти-недельный роман в получении пенсии, продав свою историю таблоидам. Его аляповатый рассказ был растиражирован чуть больше, чем на два дня, но во всех трагических деталях, где не обошлось без странных предвкушений из спальной, что поймало на крючок воображение публики. О Кеке утверждал, что всегда только было слухом, будто Паула спала с прахом Майкла, который зашила в блестящую подушку.
Мое понимание жизни Паулы все больше шло из газет и представлялось мне как серии противоречивого равнодушия. В ее сезонных появлениях в журнале ОК!, она представляла гипер-реальную версию себя, осмотрительную и философскую, потерявшую Майкла, но оправившуюся и оставшуюся сильной ради дочерей. Она, время от времени, осмеливалась появляться на модных шоу или приемах с Тайгер на руках и в вездесущей компании Белинды Бревин. На всевозможных ТВ проектах всплывали слухи, которые намекали на ее осторожные попытки снова начать ее карьеру, но она проводила все ее дни дома в полной изоляции, отчаянно пытаясь одолеть практичную семейную жизнь.
Геральдин Беделл опубликовала проникновенную статью в журнале Express on Sunday, в январе 1999 года. Особенности Беделл пробрались на первую обложку с заголовком: «ПАУЛА ЙЕТС: ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ МАЙКЛА?» Она написала в своей заметке: «Многие из тех, кто знает Паулу, люди которые были приглашены на вечеринку, даже не видели ее в последний год. Больше, чем когда либо, она полагается теперь на очень близкий круг друзей. Он включает в себя Жозефин Фэйрли и Кэтрин Майер.»
Цитата Джо Фэйрли говорила: «Все друзья Паулы чувствуют то же самое. Мы не хотим задерживаться в прошлом, а фокуссируемся на будущем.» И Беделл добавила: «Это словно замкнутые ряды, яростно защищающие ее со всех сторон.»
Конечно, Белинда играла роль защитника. Беделл написала об этом: «Теперь Белинда надела туфли Джерри Агар, бывшего публициста Паулы, которая была вовлечена в рейд с наркотиками в доме Паулы в сентябре 1996 года. Настал момент, чтобы спросить, когда же все пошло не так? Настал, также, момент, когда Джерри выбросили и Белинда пришла на помощь.... Паула заявляет, что Белинда внесла организацию в ее жизнь, но если оценивать нашу беседу, Паула стала более истеричная, несчастная, у нее нет никаких чувств пропорции и даже минимальной последовательности. Нет никаких сомнений, что разум Белинды считает правильным говорить за Паулу – «Мы не интересуемся тем, что Келл говорил!» С такими друзьями, Пауле, возможно, ничего не нужно делать самой.»
Несмотря на то, что Беделл действительно нашла тех, кто похвалил остроумие Паулы и кто хотел видеть ее расцвет, она предполагала, что Паула сможет встать на ноги только в полной стабильности, а не на суррогате драмы, которая была нагромождена на подлинную трагедию ее жизни.
Пока Паула не так тщательно организовала общественный образ, изо всех сил пытаясь изображать достойную вдову, ее появления часто рассказывали более акууратную историю. Она уже отказалась от пятизначной оплаты, отменив все на последней минуте, в деютном ТВ ток-шоу Йоркской Принцессы Сары Фергюсон, Surviving Life. А ее появление в шоу путешествий на Cannel 4, которое снималось в Шри Ланке и которое, как предполагалось, будет первой серией, не вышло на экраны после ее попытки самоубийства. Но кто-то с кабельного канала UK Living твердой рукой постоянного игрока, решил нанять ее как ведущую в аудитории на шоу Джерри Спрингера.
Паула была неуверенна с самого начала. Она плюхнулась на диван и, казалось, не могла сидеть прямо, все время кусая свои губы. Ее вопросы были едва слышны и она с трудом могла следовать сценарию. Все это усугубило цепь технических неудач. Все те, кто появлялся у микрофона вели себя должным образом, а постер UK Living упал с балкона и шлепнулся прямо на аудиторию. Пауле и Спрингеру в конце концов, дали в руки микрофоны, но Паула продолжала интервью не пользуясь своим и потом бросила его на усилитель.
Паула бубнила и шмыгала носом сквозь свои малопонятные вопросы, спросив Спрингера, правда ли что его любимого гостя звали «Kitten», и правда ли, что все его гости носили лифчики для кормящих матерей? Потом она совсем расквасилась, сказав: «У меня насморк. Я ненавижу, когда это случается на ТВ.» Спрингер обратился к аудитории за носовым платком и Мелани Блатт, солистка группы All Saints передала платок. Пока Паула сморкалась, Спрингер сострил: «Я не люблю кокаин – Он мне просто нравится на запах.» Эта шутка породила гогот в звездной аудитории. Один зритель сказал, что Паула была в ужасном состоянии, а ее гость оказался в унизительном положении. Спрингер пытался спасти шоу, задавая аудитории вопросы, но Паула заорала: «Не игнорируй меня», - и выбросила свой блокнот.
Это была странная пародия на шоу Джерри Спрингера: в аудитории разразилась драка, а знаменитые гости продолжали ругаться, пока потребляли бесплатные напитки и говорили по своим мобильникам. Спрингер сказал: «Великое телевидение... позвольте мне воспользоваться возможностью и извиниться».
Это, должно быть, был худший опыт во всей карьере Джерри Спрингера, его принудили вставить в номер кантри певца, но когда микрофон Паулы разбился, он сменил песню. В своей отчаянной реплике он признался: «Я умру здесь, просто умру – пожалуйста, забудьте, что вы были здесь!» Паула уже ушла со сцены и позже просто взбесилась. Белинда публично обвинила работников UK Living за их некомпетентность и разозлилась на Спрингера за то, что тот упомянул кокаин на сцене. Она сказала: «У Паулы был грипп. Это совершенный нонсенс предположить, что она была под наркотиками. Она никогда в жизни не принимала кокаин.»
Кокаин не простой наркотик. Грам стоит около 60 фунтов; его обычно заворачивают в маленький квадратный пакетик бумаги, вырезанный из журнала и свернутый в прямоугольник. Для редких потребителей, одного пакетика было достаточно для вечернего веселья на двоих человек, это дешевле, чем пара тарелок карри и несколько напитков. Но строение тела стремительно принимает его эффекты и увеличивает колличество необходимое для достижения эйфории. Технически, потребители могут так и не достичь эйфории, которую они испытали, когда впервые употребили кокаин и, надо бы сказать, что все кокаинщики имеют миссию переиграть снова их первый опыт от наркотика. По этой причине, когда потребление кокаина идет неправильно, оно идет слишком неправильно и стоит очень дорого.
Конечно, если мозги имеют иммунитет к кокаину, нос не имеет его вообще. И его не имеет и кошелек. Употребляла ли Паула кокаин или нет, что-то проедало стремительную дыру в ее финансах. Даже после продажи дома на Редберн Стрит и деньги, которые она получала за интервью и фотосъемки, (некоторые из этих чисел состояли аж из шести цифр), она неоднократно не могла внести плату за аренду и отказывалась разговаривать с банковскими ростовщиками о финансах, пока бушевала борьба за завещание Майкла. С тех самых пор, она редко куда ходила и тут примелемо было бы спросить: куда девались все деньги?
Через своих адвокатов, Паула подала заявление в австралийский суд, на получение доступа к денежным фондам Майкла. Последние новости говорили о том, что она унаследовала 1 миллион по завещанию, а ее друзья говорили, «Однажды деньги у нее появятся и ее жизнь изменится к лучшему». В любом случае, деньги все еще были связаны с юридическими пререканиями и Паула занимала, чтобы заплатить за дом, который она хотела.
Между делом, поразительные усилия друзей Паулы продолжались, в которых они отрицали, что она злоупотребляет какими-то веществами. Мэтью Райт сделал репортаж в Mirror о том, что Паулу видели путешествующую на своем джипе по улицам, машину вела Белинда, а Паула высунула свои ноги через окно. Когда фотографы прошпионили за ними и сделали фотографии из своей машины, обе они остановились и вышли. Белинда атаковала одного из фотографов, а Паула влезла через его окно, схватила его и дважды ударила в лицо. Он потом сказал, что от нее несло алкоголем. Затем, две напавшие женщины хихикая убежали в свою машину, оставив бедного мужчину в шоке с расцарапанным лицом и разбитой камерой.
В июне Паула начала встречаться с двадцати-четырехлетней шотландской звездой регги, Финли Кие. Финли заметил Паулу из его красного порше с открытым верхом, когда она прогуливалась по Кенсингтон Стрит, и он остановился, чтобы представиться. Через месяц они крутились в кругах знаменитостей вместе и были замечены на вечеринке, проходящей после премьеры фильма Эвана МакГрэгора, Rough Trader. Паула тогда сказала: «Мы вместе и мы подходим друг другу. Это так здорово после всего, что мы пережили.»
Паула и Финли наслаждались друг другом пару месяцев без давлений и скандалов, потом Финли был замечен с неизвестной женщиной в Вест Энд баре. Наблюдатель поведал: «Они прикасались к друг другу, целовались и обнимались не останавливаясь всю ночь.» Также, Финли зарегистрировал номер в отеле по соседству. Это появилось в новостях Mirror в рубрике Мэтью Райта – и Паула отдубасила Финли свернутым в рулон таблоидом, когда он проснулся.
Через несколько дней, Финли стоял в трусах около дверей дома Паулы, отрицая слухи прессы, что они обвенчались. Но на пальце Паулы было большое кольцо с зеленым камнем от Картиер, а «друзья сказали», что она, якобы сказала им: «Финли предложил мне пожениться. Я не вдавалась в детали, но это было романтично и я немедленно сказала «Да». Я очень счастлива и чувствую себя замечательно.»
Они были похожи на черную комедию и на жгучую мучительную боль. Они были приглашены на Prince’s Trust Party, поп-концерт под открытым небом в Гайд Парк, организованную Принцем Чарльзом. Напившись бесплатного шампанского, Паула свалилась на палатку для Вип-гостей, груди вывалились из ее декольте и она тут же обблевалась в свою дизайнерскую дамскую сумочку. Два телохранителя подняли ее и проводили в лимузин, спасая ее от смущения, но колеса машины прокрутились только пару раз, как в ней открылось окно и Паулу снова вырвало. Когда она приехала домой, она дважды упала по пути к входной двери и ее телохранители взяли у нее ключи, так как она не могла найти замок.
На следующий день у Паулы была тройная головная боль: она переехала в терассу, находящуюся в тридцати ярдах от ее дома и пресса роем толклась ради комментариев по поводу вечеринке в парке. Она сказала им: «О господи, я была просто больна. Я отравилась едой. Это были устрицы. Они все еще валяются в моем холодильнике. Я должна выбросить их. Они напоминают мне о моем плохом самочувствии.»
Но у Паулы и Финли появились проблемы и Финли прекратил отношения. Паула приняла это очень тяжело. В своем новом доме она жила всего две недели и как раз в это время около ее дверей появилась скорая помощь. Десятилетняя Пичез нашла свою маму, валяющуюся на ступеньках, совершенно без сознания. В панике, она выскочила на улицу прямо в пижаме и перехватила пару людей, возвращающихся из магазина. Пичез закричала: «Пожалуйста, помогите, моя мама упала. Пожалуйста, пойдемте!» Они нашли Паулу на полу в ночной рубашке и прикрыли ее.
Мужчина подложил подушку под ее голову и когда он сделал это, Паула схватила Тайгер Лили и сказала: «Простите меня, его слишком рано забрали у нас. Это не моя вина. Мы должны держаться вместе.» Подруга мужчины сказала, что она не в себе и спросила у нее ее имя, Паула улыбнулась и сказала: «Паула.»
Эти двое сказали, что Паула была в полном беспорядке, бледная и вся в поту. Когда они объявили, что собираются позвонить в скорую, Паула начала упрашивать их не делать этого, но они все равно позвонили. Потом они позвонили Бобу, который был в Испании и он немедленно взял билеты на самолет. Когда приехала скорая и полиция, Паула отказалась поехать в госпиталь и умоляла не забирать у нее детей.
Боб позвонил паре, поблагодарил их за помощь. Он сказал, что когда Паула пришла в себя, она сказала: «Я не убивала Майкла.» А Белинда сообщила: «Боб забрал к себе трех дочерей, а я взяла Тайгер. Паула будет в порядке, когда проспиться в течении трех ночей. Она не поехала в госпиталь, но у нее была скорая и Боб забрал детей.» Когда у нее спросили, что происходит с Паулой, Белинда ответила: «Вам решать!»
На следующий день Паула сказала прессе, собравшейся снаружи ее дома: «Я споткнулась о пылезащитный чехол. В моем доме работают строители и они бросили этот чехол около двери из-за которого я и упала.» Когда журналисты спросили почему она так часто падает, она ответила: «Спросите чертовых строителей! Ничего ужасного не случилось. Мои дети спали наверху, не так ли? Все отлично. Я в порядке. Дети тоже в порядке.»
Финли признался, что их отношения были слишком бурными и он решил перестать встречаться с девушками вообще, чтобы сконцентрироваться на работе и на своем шестилетнем сыне Тео. Финли заявил: «Слишком много женщин-неудачниц давило на меня в прошом. Моя жизнь вернулась на правильный и узкий путь, и я не хочу больше быть Казановой.» Паула вернулась в Прайери.
После опыта с Джерри Спрингером, Паула была осторожна с появлениями на ТВ, но как упавший наездник, она вернулась в свое седло. Она близко сотрудничала с Channel 4 над документальным фильмом In Excess: The Death of Michael Hutchence, который оспаривал вердикт самоубийства. Теперь Паула вышла на публику с ее убеждением, что Майкл умер от несчастного случая во время ауто-эротической асфикции. «Я делаю это ради себя и Тайгер», - сказала она, - «Я отчаянно хочу, чтобы люди поняли, что это было не самоубийство. Правда о том, что случилось с Майклом, должна быть известна. Майкл любил нас. У него было все, ради чего ему стоило жить. Я знаю, что его смерть была несчастным случаем. Если бы любой из вас принял решение узнать Майкла поближе, то вы бы узнали, что Майкл очень сильно любил жизнь и не хотел ее прерывать.»
Она страстно доказывала, что Майкл не мог нарочно уйти от нее и Тайгер и обрисовала его смерть в аляповатых терминах сексуального приключения, которое прошло неудачно: «Он был опасным парнем. Очень опасным. Диким. Он мог сделать что угодно в любое время. Но одна вещь, которую он никогда бы не сделал, ушел от нас.»
Документальный фильм очень сильно зависел от мнения Паулы и от анекдотических доказательств. Продюссер привлек коронера, академиков и многих друзей Майкла, которые могли засвидетельствовать его жажду к опасности и возбуждению. Паула оспаривала: «Сценарий слишком голый и не оставляет места двум вещам, которые я нашла обо всем этом. В основном, я не согласна со словами коронера.»
Паула настаивала на том, что если бы Майкл решил лишить себя жизни, он сделал бы это по другому: «Он был бы одет. Он написал бы записку. Он сделал бы из этого ритуал. Даже если бы он надумал покончить с собой, я не верю, что он бы на самом деле сделал это. Особенно, когда на нем ответственность за меня и Тайгер, он воспринимал это очень серъезно. Из-за того, что его нашли голым и вообще нашли в таком виде, это означает, что он занимался чем-то еще. Майклу бы не понравилось, если бы его нашли голым, он бы потерял свое достоинство. У него была масса достоинства, неважно при каких обстоятельствах. Так вы думаете он мог позволить, чтобы его нашли голым на полу? Нет.»
Паула припомнила очарованность Майкла ауто-эротической асфикцией и сказала, что он страстно хотел попробовать, но боялся, что во время акта может произойти смерть одного из участников. Все это не поддавалось проверке, сшитый на заказ рекламный аргумент. Человек, который брал интервью, спросил: «Майкл когда-нибудь душил тебя в постели?» На ее лице расцвела озорная улыбка и она зашепталась с кем-то, кто находился вне камеры, позади нее. Ее лицо повернулось обратно и она ответила: «Он делал все.» Паула подорвала весь вид его сексуальной практики и выставила его в загаженом состоянии на публику. Она изо всех сил старалась объяснить, что это был необычный акт: «Не так уж плохо то, что он делал. Многие люди делают это. Это просто прошло неудачно. Я просто хочу, чтобы это перестало быть грязью.»
ТВ программа о смерти Майкла перешла к Профессору Стефану Хакеру, одному из самых авторитетных ученых по ауто-эротической асфикции. Его вердикт был следующим: «Когда патолог сказал, что не никаких доказательств, он пропустил самое главное доказательство – обнаженность.»
А брат Майкла, Ретт, высказал доказательство того, что Майкл уже экспериментировал с ауто-эротической асфикцией: «Из того, что я слышал, когда Майкл находился в Четью Мармонт, в Лос Анджелесе, в его комнате была Марта. Он оглянулся и сказал: «Марта, у меня будут проблемы.» Марта ответила: «Что ты имеешь ввиду?» и Майкл указал на кабель кондиционера. Он привинтил кольцо к кабелю. В то время, она понятия не имела, что это значит.»
Семья Майкла очень верила в то, что смерть Майкла была несчастным случаем. Когда Геральдин Беделл проводила интервью с Келлом в Австралии, она сказала, что «он не верит в суицид», и оспаривал рапорт коронера. Келл тогда сказал: «Там есть упущения и я не очень доволен по этому поводу.» Несколько месяцев ранее, он утверждал, что это было самоубийство. Все это говорило о том, что даже близкие ничего не знали. В конце концов, они должны были сделать выбор или оставаться в неведении, но никто из них не мог перенести альтернативный вердикт, который Паула пыталась протолкнуть.
«Я не знаю, что она себе думает... в рапорте коронера не было ни единого доказательства какого либо аутоэротизма», - сказал Келл, - «Я не знаю, зачем она дескридитирует Майкла подобным образом... но я уверен, что он не покончил со своей жизнью.» Келл был смущен. Теперь между ним и Паулой не было никакой любви, и он не собирался позволить миру забыть, что там были и другие теории, суицид это был или несчастный случай: «Она пришла на похороны и была в шоковом состоянии, а я сказал: «Ради Бога, женщина, соберись... если бы не ты и не твой бывший муж, мой сын сейчас был бы жив. Я чувствую, что настало время обнаружить больше, чем те слова, которые Паула говорила Майклу, о том, что если он не женится на ней, она уйдет вместе с Тайгер. Майкл сказал мне, что она это говорила, по крайней мере, два раза. Эта ситуация создавала ужасный кризис вокруг него. Мы, вместе с полицией, до сих пор думаем, что же она могла ему сказать тогда, рано утром 22 ноября 1997 года. Майкл стал мясом в сендвиче борьбы между ней и Бобом Гэлдофом за их детей. Паула использовала моего сына и выдоила его финансово своими массивными счетами из судов. Она поместила его под невыносимое давление и он, в конце концов, не выдержал. Он был пойман в ловушку из которой было уже не выйти.»
Психолог Оливер Джеймс, который работал с Паулой над телевизионными сериями и знал Хатченса, сказал, что он верит в то, что поп-звезда вполне может совершить суицид, добавив: «Я верю в то, что такие люди имеют проблемы. Он был среднестатистической облупленой поп-звездой, которая чувствовала себя в ловушке. Очевидно, Паула предпочитает, чтобы люди думали, будто ее партнер не совершал суицида, потому что это показывает, на неудачу и вину. Такие как она никогда не обвиняют себя.»
Но все эти рекомендации были предсказуемыми предположениями и интерпретациями доказательств в номере 524, а программа могла обрисовать совсем неопределенные заключения. Доказательства прежних восемнадцати месяцев рассказывали другую историю. Беседа с Мишель Беннетт и сообщения на автоответчике Марты показывали отчаянно страдающего мужчину. Он был не в том состоянии разума, чтобы испытывать какие либо чувства к эротике в то время. Несмотря на то, что в расследовании было сделано множество пропусков они составляли слабое предположение, так как кое какие вещи из номера все же были пропавшими. Доказательства и те же замечания насчет сексуальности Майкла, склонности к связыванию, были задокументированны в книге Винса Лавгрува, Michael Hutchence: A Tragic Rock and Roll Star – A Definitive Biography. Винс расследовал те же пути, что и Channel 4, но сам не стал дорисовывать никаких заключений и сфокуссировался на давлении навязчивой хаотичной идеи Паулы.
Полиция и коронер обследовали возможности аутоэротической асфикции и отбросили эту идею. В рапорте, коронер определил, что «нет никаких судебных или других доказательств, которые бы обосновывали это предположение». Было сказано, что вердикт суицида очень часто выносится в случаях аутоэротической асфикции, чтобы защитить родственников от унизительных фактов, но эта дымовая завеса пережила годы исследования, которые следовали за смертью Майкла. В рапорте коронера было доминирующее доказательство, что Майкл находился в тяжелой депрессии и взбудораженном состоянии. Доказательство состояния разума певца помешала вердикту об асфикции и у них были физические доказательства от вскрытия его тела и причин смерти. Тело Майкла стояло на коленях около двери, лицом упираясь в нее. Он использовал для повешения крепкий ремень, а пряжка лопнула под тяжестью тела. Он мог быть без сознания около десяти секунд. Во время аутоэротической асфикции, был необходим нежный контроль удушения с помощью другой руки, очень нежное давление петли.
В 2000 году, коронер Нового Южного Уэльса, Деррик Хэнд ушел на пенсию. Он рассказывал о своей карьере и неоднозначных случаях, что сделало ему широко известное имя в Австралии. На самом верху стояли вопросы о Хатченсе, которые, совершенно ясно, мучали коллективную психику популяции страны Оз.
«Я чувствовал себя так, будто проводил публичное расследование, все это превращалось в большое освещение медиа и сенсационализм», - сказал Хэнд, - «Паула Йетс сделала много заявлений за границей, где она просила коронера возобновить дело: она просила Генерального Юриста об этом тоже. Ну, она ни разу не попросила меня. Неужели Паула хотела, чтобы ее дочь знала о том, что ее отец умер от попытки аутоэротизма, а не от суицида? Я считаю, что объяснить своему ребенку то, что отец совершил самоубийство гораздо проще, чем морочить ему голову, объясняя, что такое аутоэротизм. Там не было ни единого доказательства того, что это был аутоэротизм: единственный факт был это то, что он был обнаженный. Я не сомневаюсь в том, что Мистер Хатченс убил себя. Это все из-за комбинации наркотиков и проблем, которые у него были из-за детей, и еще факт то, что он был не в своем уме.»
Так как начиналось новое тысячелетие, это могло стать новой целью для Паулы. Предсказуемый круг ее романов с молодыми мальчиками и публичные унижения под влиянием алкоголя казалось, в конце концов, разбились об ее низкий порог достоинства. Она признала свой большой недостаток в том, что всегда ставила своих мужчин в жизни первыми и была не раз брошена молодыми мальчиками. Она много раз ездила в Прайери, возможно, программа начала действовать. Паула об этом сказала: «Я ездила в клинику Прайери слишком часто, они фактически, назвали одно из крыльев здания моим именем, после того как я ушла. Но теперь мне лучше из-за того, что я собралась туда.»
Вереница рабочих мест повторно представила ее публике и повысила ее профиль в парвильном направлении. У нее была колонка красоты в журнале ОК!, и под пренебрежительными фырканиями знаменитостей, она стала страдающей тетей в женском журнале Aura. Проработав месяц, Паула получила блестящий отзыв от своего босса, редактора журнала Aura: «Она очень сосредоточенная, сорокалетняя женщина, надежный профессионал, она все делает в срок.»
Затем было предложение от Channel 4 в серии поп-музыки, под названием Top Tens. Тем шоу, на которое ее наняли, Паула оказалась очень вдохновлена, и по какой-то иронии, ее выбрали как ведущую, которая будет изучать феномен мальчиковых групп. Она была в своей стихии, болтая с Гэри Барлоу, Ронаном Китингом и Микки Доленз из группы The Monkees, а сама программа получила великолепные отзывы – как лучшая из всех серий.
Но все это был короткий оазис покоя. Периодически контактируя с Анитой весь прошлый год, я получала новости из жизни дочерей Гэлдофа и про жизнь Паулы, по умолчанию. Анита временно работала сестрой в родильном. Ночная работа подоходила ей больше, так как ей нужна была свобода, чтобы помогать Бобу и она осталась в контакте с Фифи, Пичез и Пикси. Потом Анита была нанята через агентство очень известной журналисткой. Анита сидела с маленьким мальчиком в течении ночи около двух недель и ее нанимательница была так впечатлена, что попросила ее остаться. Анита согласилась остаться на шесть месяцев, но соглашение длилось больше этого периода. Анита работала все время, помогая Бобу когда ему требовалась ее помощь и когда у нее было свободное время. Но ее позиция с новыми работодателями стала еще более идеальной, когда они разрешили девочкам Гэлдофа приходить о оставаться у них. Договоренность казалось очень дружеской и девочки приходили в ту семью очень часто, когда Боб и Джинн работали в городе. Несмотря на то, Боб имел востребованную и успешную карьеру, его партнер по работе часто встречал Фифи выходящей из автобуса, когда она возвращалась домой, прогуливая школу.
Когда Паула услышала, что Анита работает у журналистки, она разъярилась. Это накалило ее паранойю, так как она была уверена, что все было направлено против нее. Потом это еще больше обострилось, когда она обнаружила, что девочки бывают где-то в другом месте. В дом начали поступать звонки с допросами к Аните, угрозами и обвинениями в том, что она разрушила жизнь Паулы. Звонки усилились, когда девочки начали поздно приходить домой.
В конце концов, Паула восторжествовала, когда журналистка также стала целью оскорблений. После душераздирающего обмена, эта журналистка испугалась и решила, что разрешать девочкам Гэлдофа приходить в ее дом очень опасно. Она боялась, что один из ее пасынков может неумышленно поднять трубку телефона и разозлить звонившего. С большим сожалением, она сказала Аните, что если преследования не утихнут, Анита будет уволена. И снова Анита потеряла ее прекрасных девочек, а ее новая жизнь, которая была так хороша, оказалась в опасности. К счастью, как только девочки перестали туда приходить, звонки уменьшились.
В мае 2000 года, после двух лет горькая борьба за завещание Майкла была закончена судебным соглашением. Паулу из соглашения вырезали и она, к большому разочарованию, не получила миллиона, который она ожидала, но заявляла, что она на самом деле ничего не хотела, и все было ради Тайгер. Говоря, как «агент» Паулы, Белинда сказала: «Это не ради денег. Факт то, что случай был обоснован без каких либо юридических заявлений в пользу Паулы и Тайгер. Мы неоднократно просили быть представленными и теперь стало ясно, что они все сделали без нас. Это возмутительно. Она будет разговаривать со своим адвокатом.» И все это благодаря Патрисии и Тине. Они координировали действия с самой кончины Майкла. Они неоднократно просили Паулу и Келла присоединиться к ним, но не получали ни одного ответа из Лондона. Несмотря ни на что, они неутомимо работали в свое свободное время над результатами и постоянно переносили критику прессы. Они возбудили дело против четырнадцати человек и Патрисия очень сильно рисковала, проходя через это, а юридические счета, по общему мнению, подскакивали до 500 000 австралийских долларов. Теперь они все доказали и, поскольку, они всегда выступали против, их действия принесли пользу всем названным в завещании Майкла – особенно, Тайгер, которая унаследует существенное колличество при достижении двадцати пяти лет.
С первой попытки самоубийства Паулы, ее дочери проводили все время с Бобом. Но когда Фифи исполнилось семнадцать, она пыталась воссоединиться с матерью и ухаживала за ней, когда та снова свалилась со ступенек.
Опасность, в которой были дети, должно быть, постоянно беспокоила Боба, возможно поэтому он начал поощрять Паулу приходить в его дом. Она стала постоянным визитером и могла ночевать с дочерями. Анита сказала, что чувствовала сожаление за нее – Паула выглядела ужасно. Во всяком случае, от этих визитов исходил положительный опыт: Тайгер могла проводить время с ее сестрами и ей очень нравился Боб.
Визиты Паулы в дом Боба показали новую и даже печальную фазу ее жизни. Несмотря на то, что она, казалось, имела преданных друзей, которые утверждали, что присматривают за ней, она, по правде говоря, была одна все недели и в те периоды, когда Джо и Кэтрин работали, она могла звонить только Белинде, поэтому Паула была отчаянно одинока. Со времен кончины Майкла, ее парни были больше обузой, нежели поддержкой. Ее последнему ухажеру, Самюэлю Робинсону-Хорли, было двадцать лет, но он тихонько ускользнул в неизвестность также гладко, как и появился.
Несмотря на то, что работа, казалось, улучшила состояние Паулы, все начало распадаться только спустя несколько месяцев. Ее наняли как ведущую на награждение стиля Elle, но перед церемонией позвонила Белинда и сказала, что Паулу ужалила пчела прямо в губы, поэтому она не могла говорить. Она была разрекламированна, чтобы представлять выпуск программы The Tube в новом тысячелетии и даже зарегистрировала Кортни Лав как гостью, но в одинадцать часов продюссеры таинственно изменили свое мнение и наняли для этого дела Донну Эйр. Журнал ОК! передал работу Паулы за 70 000 фунтов в год юной двадцати-двухлетней пистальнице, а журнал Aura свернул свое дело после трех выпусков.
В глазах публичной оценки Паула все еще оставалась падшей на пол. Когда Белинда выместила Паулу с награждения Elle, я не сомневалась, что она приняла правильное решение, но когда они обе появились на премьере фильма The Next Best Thing, где снимались Мадонна и Руперт Эверетт, это было похоже на то, что Паула провалила экзамен. Ее глаза были в полузакрытом состоянии, на ее лице играла изумленная улыбка и Паула сама раскачивалась из стороны в сторону, будто была на палубе корабля.
Неважно, когда она приняла, но эффекты поймали ее в то время, когда они туда приехали и она уже улетела. Внутри, она размахивала руками в воздухе, проигрывая в мозгах свою собственную музыку. Она разыграла сцену, когда пыталась сфотографироваться с Рупертом и охрана попросила ее уйти. Но она вернулась на вечеринку после шоу со стеклянными глазами и выглядящая как развалина. Белинда призналась, что они пили перед шоу в Ритц.
Позже, Паула отрицала, что пила или принимала наркотики. Она сказала, что размахивала руками потому, что ее рукава черного длинного платья волочились, также она отрицала, что ее выгнали.
В начале сентября 2000 года, Паула дала интервью журналу ОК!, в котором она говорила о новой работе, новом доме в Хастингсе, о побеге из Лондона и о том, что она начала перестраивать свою жизнь. На обложке появилось ее фото с Тайгер, которое, фактически дублировало фото на обложке журнала, вышедшего двумя годами ранее, когда она впервые открыла свое сердце после смерти Майкла. Поза была та же, но два года смятения проглядывались в лицах матери и дочери. Лицо Паулы с февральской обложки 1998 года было свежее и незапятнанное, ее выражение держало зафиксированную улыбку, которая не отражалась в ее глазах, а Тайгер улыбалась открыто и естественно светясь, как ребенок, который даже еще не прожил и двух лет на этой земле. Паула 2000 имела ту же улыбку, но ее фиолетовые губы были поджаты; ее легкий загар не смог спрятать красные пятна, растекшиеся по коже; морщины, которые едва прослеживались два года назад вырисовывались так, будто прошло десять лет, а глаза были темными и углубившимися, обрамленные больным полунахмуренным взглядом. Ручки Тайгер мягко лежали на плечах Паулы и она смотрела в камеру сдержанным взглядом.
Это было лучшее, что сейчас могла сделать Паула. Главным образом, она просто существовала. Она редко осмеливалась появляться в местных магазинах, но когда она все же делала это, часто приходила туда босая и в одиночестве, держась на дистанции от наркотической вселенной. Компания, которую она посещала была мрачная субкультура Ноттинг Хилл, которая выливалась из смежных областей и напоминала разочаровавшееся гетто Хилл из не слишком отдаленного прошлого. Одна из таких личностей дала интервью таблоидам: «Когда я впервые познакомилась с Паулой, она была босая и одетая в милое платье. Она была будто обкуренная. Ее глаза бегали и я подумала, что она была совершенно в ауте. Я знаю все о наркотиках и я знаю как люди выглядят, когда они употребляют что-то. Так что, Паула выглядела типа этого. Паула приглашала меня к себе домой. Я всегда брала с собой хризантемы для нее. Мне нравилось говорить с ней. Она была так добра и всегда выслушивала меня, если у меня были проблемы. Она поразила меня тем, что показалась мне невероятно одинокой. Даже в своем доме, она была очень одинокой.»
Другой местный характер сказал, что Паулу иногда видели на улицах, она была совершенно закинутая и шаталась до 9.30 утра. Рассказывали, что она часто посещала наркотические притоны на Портобелло Роад. Дилер Паулы, якобы, имел ключи от ее дома и, однажды, взял Тайгер в парк, где встречался с другими сомнительными личностями. Хозяева магазинов на Ноттинг Хилл очень хорошо знали Паулу. Один сказал, что она покупала каждый день дюжину миниатюрных бутылочек с водкой и иногда выпивала их на улице.
В конце лета 2000 года у меня намечался отдых в Испании. Я собралась на две недели в Андалузию, на юг Испании. В хаосе последних подготовительных минут я получила сообщение по мобильному телефону, связанное с Паулой. С того скандала, связанного с наркотиками, я почти никогда не отвечала на телефонные звонки, так как моя фобия все еще продолжалась. За все эти годы я получала редкие сообщения от Паулы, большинство из которых были угрожающими или грубыми, но, в основном, невежественными. В этом сообщении угрозы все еще витали в воздухе, но оно было больше с оттенком самосожаления, а слова было очень трудно понять.
«Ты никогда не говорила со мной... Боб дал тебе... Сколько денег? Ты должна запереть меня в коробке.... мы присылали тебе цветы....»
Это было все, что я могла понять из записи. На половине моего отдыха, я проснулась и поняла, что видела сон про Паулу. Сон следовал за фантазией, которая с уменьшающейся регулярностью играла в моих мозгах с 1996 года, в котором Паула вконец поняла те действия, которые мы предприняли, когда наши наркотики в ее доме. В моем сне она сказала: - Да, я принимаю их.
И я знала, что в самосознании сон, конечно, выражал то, что она наконец была в мире с собой.
В то утро мы прошли через выходные ритуалы завтрака и ожидали, что же принесет нам этот день. Я билась сама с собой, думая над тем, что же означал мой сон, нервничая так, что мой снисходительный партнер подумал, что я помешалась. Но, в конце концов, я заговорила об этом вслух и он просто пожал плечами и сказал: - Окей.
Не прошло и двадцати минут, как наша соседка в Лодноне позвонила на мобильный телефон моего мужчины и сказал нам новости о том, что Паула умерла прошлой ночью.
В воскресенье, 17 сентября 2000 года, Жозефин Фэйрли позвонила в дом Паулы и четырех-летняя Тайгер ответила, сказав: «Мамочка все еще спит.» Встревоженная Джо сразу помчалась туда. Тайгер была в обезумевшем состоянии. Она всегда рано вставала и в этот раз проснувшись, пыталась разбудить свою маму несколько часов. Паула лежала в кровати, обнаженная и плавающая в потоке рвоты. Фэйрли позвонила 999 и оператор попросила ее сделать искуственное дыхание. Джо начала заикаться: «Я не могу прикоснуться к телу.»
Потом прибыла судебная команда по покойным, привезя с собой различные коробки, завернутые в полиэтилен. Паулу переложили в мешок и увезли в Вестминстерский морг для расследования и вскрытия.
Никто никогда не узнал достаточно ясно, что они обнаружили, но вскоре полиция осознала, что в доме была еще какая-то девушка, прежде, чем Паула умерла. Полиция установила, что там была некая юная женщина.
Одна из подруг Паулы сказала: «Та девушка прилипла к Пауле в прошлом году и Белинда думала, что она оказывает ужасное влияние. Она сидела на наркотиках, особенно, на героине и Белинда не хотела, чтобы Паула вязалась с ней. Белинда была в бешенстве, когда обнаружила ту девушку в доме Паулы.»
Та девушка двадцати одного года, была дочерью состоятельного американца. Она познакомилась с Паулой в Прайери, они стали друзьями и она, по всей видимости, представила Паулу многим хорошо завязаным кругам. Она утверждала, что свела Паулу с Финли и позже познакомила ее с Сэмом Робинсоном-Хорли.
В тот день Белинда оставляла свою дочь Индиану в доме Паулы. Позже, когда она позвонила, чтобы забрать ребенка, она сказала, что Паула была пьяна и скандалила.
«Я не подозревала, что та девица в то время бюла у Паулы. Она просто глупая мелкая девчонка», - сказала Белинда, - «Могла ли я знать, что это может изменить обстоятельства того вечера? Кто мог знать, что случится? На мой взгляд, все это разные истории и я так и сказала полиции. Когда я увидела ту девушку в доме Паулы восемнадцать месяцев назад, я сказала ей, что если увижу ее снова, я позвоню в полицию.»
Вестминистерский Коронерский Суд в центре Лондона услышал, что на один литр, кровь Паулы содержала 3 миллиграмма морфия. Когда героин поступает в тело, он превращается в морфий. Коронер, Доктор Пол Нэпмен сказал, что колличество найденого указывало на потребление героина, которого было недостаточно, чтобы привести к смерти и что она употребляла его постоянно – ее смерть была результатом «обычного приема героина» и употребления наркотиков: «Доказательства не указывают на преднамеренный акт суицида. Более вероятно то, что она пыталась покончить с собой и со своей дочерью в своем доме. Ее поведение было глупым и неосторожным в то время.»
Патологоанатом, Доктор Ян Вест, который исследовал мертвые тела, сказал, что на ее теле не было обнаружено никаких следов уколов и других наружных знаков, так что Паула была признана в злоупотреблении наркотиками. В ее случае, наркотики вмешались в функции ее мозга и остановили дыхание. Мистер Вест добавил: «В ее крови и желудке не было обнаружено алкоголя.»
Судебному расследованию Белинда сказала, что она забрала свою дочь в субботу вечером. Паула облевала всю кухню и едва могла говорить.
«Она шаталась, ее веки были полузакрыты, а речь была бессвязна. Я могла бы сказать, что она приняла наркотики. Тогда я сказала ей: «Какого черта ты это делаешь? Это было совершенно смехотворно.» - сказала Белинда.
Белинда, также, сообщила расследованию, что это был первый раз, когда Паула принимала какие-нибудь наркотики за последние два года, добавив: «В субботу она напилась до ужасного состояния, но не принимала наркотиков. Она сказала, что испытывает давление, возвратившись в Лондон. Я ответила, что это было жалкое оправдание. Тогда она сказала, что ей очень жаль и что она не была самой собой. Я предложила ей пройтись со мной. Я провела ее по улица несколько раз, вокруг дома. Потом я убрала грязь на ее кухне – ей было очень плохо. Я отвела ее в ванную, помыла ей волосы и попросила ее собрать всю себя. На следующий день был День Рождения ее дочери Пикси. Я действительно была сердита на Паулу. Она попросила: «Пожалуйста, не сердись на меня», и я ответила: «Я не сержусь. Я серъезно разочарована».»
В тот вечер Белинда подумала, что хорошо бы было забрать Тайгер Лили, но решила не делать этого: «Когда я уходила, Паула была совершенно нормальной, но находилась не в очень хорошем состоянии, хотя была в порядке.» Белинда сказала, что Паула не разрешила ей заходить в спальную, сообщив, что она там наблевала. Но на самом деле, из-за того, что ее юная подружка там спала, выпив четверть бутылки водки.
Ее юная подруга приехала к Пауле около 2.30 дня в субботу, 16 сентября. Паула занималась с Тайгер Лили, Индианой и еще одним ребенком. Девушка сказала, что они слонялись вместе по дому, готовили еду для детей, а Паула, которая была ужасно одинокой, говорила о своих проблемах. Но эта подруга сообщила, что она не думает, будто Паула была готова к самоубийству, так как она позитивно рассказывала о своих планах переехать в другую страну.
Девушка сказала, что когда она уходила, где-то около 9.30 вечера, Паула поцеловала ее на прощание и выглядела при этом довольно хорошо. Она сказала следствию, что она знала о том, что Паула в прошлом принимала наркотики, включая героин, кокаин, экстези, ЛСД и сказала, будто она видела сама, как Паула нюхала кокаин и героин.
Она утверждала, что Паула не стала пить с ней водку, поэтому она допила всю бутылку сама. Она понятия не имела, что приходила Белинда, так как в это время спала наверху. На вопрос, была ли Паула под влиянием наркотиков, она ответила: «Не знаю, я была совершенно пьяна и не видела как она что-то принимала.»
Коронер спросил ее: «Ты приносила Мисс Йетс наркотики за день до ее смерти?» И она убедительно ответила: «Конечно нет.»
Жозефин Фэйрли сказала, что Паула находилась в состоянии небольшого стресса, когда они разговаривали неделей раньше, «Но она была соврешенно позитивна в своих мыслях и когда я увидела ее, она казалась довольно оживленной.» Джо сообщила, что когда они в последний раз разговаривали, где-то около 7.30 вечера в субботу, она заговорила первая, но «немного невнятно». «Я спросила: «Ты в порядке?», и Паула ответила: «Да, просто мой дом полон детей». Но когда она сошла со ступенек, чтобы поболтать, она была в прекрасном состоянии.»
Джо сказала, что на следующее утро звонила Пауле три раза, но каждый раз к телефону подходила Тайгер Лили, которая говорила: «Мамочка все еще спит.» Джо решила поехать к Пауле, чтобы разбудить ее и напомнить о том, что у ее дочери Пикси был день рождения. Но когда Джо наконец постучала в дом, ответа не последовало. «Я позвонила с моего мобильного и Тайгер принесла стульчик, чтобы открыть мне двери. Я взлетела по ступенькам наверх, собираясь сказать Пауле, чтобы она просыпалась и когда я была уже в дверях, достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она была мертва. Она была обнаженна, половина ее тела лежала на кровати, а вторая половина съехала вниз и тело имело странный цвет, который неестественен для живого человека.»
В то же время, Тайгер Лили поднималась по ступенькам. Джо успокоила себя и остановила малышку, чтобы та не вошла в спальную своей матери. Джо знала, насколько это было возможно, что Паула не принимала наркотики с тех пор, как вышла из Прайери: «Я встречалась с ней каждый день и она была в прекрасной форме.»
Местный владелец магазина был последний, кто видел Паулу в живых. Она заходила в его магазин в 8.30 вечера в субботу: «Она выглядела очень и очень несчастной», - сказал он, - «На ней не было обуви и в ее глазах был странный пустой блеск.»
После следствия, адвокат Паулы сделал заявление ее трем близким подругам: «Следствие рассказало вам как кто-то умер и как этот человек жил до этого. Оно не дало никаких понятий, какой полной и радостной была жизнь Паулы. Ее друзья всегда будут помнить ее как любящую, теплую, нежную и остроумную мать, подругу и жену.»
Кому же теперь верить: Белинде, которая сказала, что Паула никогда не принимала кокаин, а только иногда пила в прошедшие два года, или ее «подружке», которая говорила, что видела, как Паула нюхала кокаин и героин? Или Джо Фэйрли, респектабельному журналисту, которая сказала, что виделась с Паулой каждый день и что Паула была здорова с того самого момента, когда вышла из Прайери, или Кингсли О Кеке, героиновому наркоману, который говорил, что она жестко сидела на героине и алкоголе?
О Кеке, сказал, что она тратила 3000 фунтов в неделю на наркотики. Были ли эти разглагольствования психически больного ума, помешанного на наркотиках, случайными байками? Были ли Джо и Белинда введены в заблуждения? В отношении конца жизни Паулы, у нее были родственники, которые помогали ей со счетами и судебными делами из-за неоплаченных комунальных услуг. Одна из ее подруг сказала: «На счету Паулы в банке оказалось меньше 14 фунтов, когда она умерла.» Несмотря на то, что дико было поверить, Паула унаследовала 400 000 фунтов от Майкла, о чем сообщили немедленно после ее смерти, так как ей было послано юридическое письмо, информирующее о том, что она и другие бенефециарии ничего не получат из состояния Майкла. Если она получила это письмо за несколько дней до смерти, ее умственное состояние можно легко представить. Она играла всеми картами. Не было больше горшка с золотом, ее кредиты подскочили до максимума и она, якобы, задолжала местным торговцам наркотиков. Она знала, что через несколько дней кормушку закроют и больше не будет никаких лекарств без денег. В пятницу, перед ее смертью, она, должно быть, была близка к панике, поэтому позвонила Бобу. Паула хотела поговорить с ним о деньгах.
Друг Майкла, Ник Иган сказал: «Паула была в состоянии саморузрушения. Все это произошло из-за алкоголя и героина. Паула была британской Мэрилин Монро, хотя намного умнее.»
Такие сравнения были и прежде, Паула не жила как Мэрилин Монро, икона которая дала определение эпохе, но как и Мэрилин она была больше, чем суммой своих частей. Вы должны были познакомиться с ней, чтобы полностью понять ее убедительную энергию, она была достаточно преданна своей уникальности и неподражаемому видению женственности, чтобы окунуть нацию в глубокие раздумья на десятилетия. Это век, в котором мы живем, следуя за тем, чтобы ловить красивые лица и совершенствоваться двухмерными искажениями линз камер, так много личностей отчаянно живут одномерными в своей плоти. Но ее образ нельзя судить по ее внешности – Паула была четырехмерной персоной.
После смерти Диана, Принцесса Уэльская, была обожествленна в патриотической гордости британского народа и Паула насладилась таким же освобождением из-за ее смертельной способности, хотя, очевидно, не в таком огромном масштабе. Тем не менее, излияния национального мнения, сочувствия, даже горя, пролилось в сотнях газетных статьях и новостях, породив документальные фильмы и бесконечные споры, которые продолжаются до сих пор.
Есть ли правило в современном мифе о том, чо смерть должна быть покрыта тайной? Как Мэрилин, Диана и Майкл, Паула умерла ничего не объяснив. С навязчивой идеей общественного мнения по поводу научного подтверждения, коронер подтвердил вердикт, «смерть в результате несчастного случая», но как ученый, он не смог ответить почему. Ее смерть, как и смерть Майкла, казалось населена не отмеченной на карте нечеловеческой землей между преднамеренным самоубийством и случайным инцидентом. Черта Майкла была ближе к суицидальному краю и содержит больше тайны, но газеты все еще спрашивают: «Она хотела умереть?»
Паула умерла в то время, когда умер Майкл, но не тогда, когда он повесился. Паула хотела умереть в последние годы ее жизни, а Майкл хотел этого прежде, чем они познакомились. Прием наркотиков, это желание испытывать смерть без конца. Когда Майкл потерял свое тело, Паула потеряла разум. После его смерти, она сказала: «Я ждала слишком долго, чтобы быть с Майклом и теперь я буду ждать того момента, когда снова буду с ним.» Два года были словно вечность боли и горя. Она говорила много раз, что собирается перестроить свою жизнь ради дочерей, но она ни разу не сказала, что хочет сделать это ради себя. Без фундаментального желания жить ради себя, она измученно искала мир снова и снова, тот, который нашел ее родной человек.
В то воскресное утро Пикси и ее сестры ждали свою мать, чтобы праздновать день рождения. С ними была Анита и она сообщила мне, что Боб выглядит бледным, украдкой плачет, но старается казаться собранным. Онемевшими губами, Боб сказал детям, что сегодня они не увидят свою мать.
Боб сделал паузу перед самыми трудными словами, которые он когда либо произносил: «Мне очень жаль, но мамочка умерла.» После этого он расплакался. Анита заплакала тоже, почувствовав прилив любви ко всему, чем была Паула. Девочки молчали, услышав эти ужасные новости. В связи с этими обстоятельствами, Фифи сильно опечалилась по поводу своей матери. Заплаканная, она совершила паломничество к дому на Ноттинг Хилл, положив большой букет желтых цветов на ступеньки. В смиволический момент солидарности с Паулой, она отказывалась зайти внутрь до тех пор, пока журналисты околачивались вокруг и согласилась только тогда, когда они убрали свои камеры. Они подчинились и она свободно выполнила свою миссию – покормила кота.
Тайгер была с Джо Фэйрли, она забрала малышку, когда нашла Паулу умершей. Как только последствия утихли, муж Джо договорился, чтобы Тайгер отвезли к сестрам. Анита описала мне сцену, когда Боб вернулся и обнаружил взбудораженную крошечную бродяжку, тихо сидящую на бобовом мешке в гостинной.
Через несколько дней Тайгер должны были привезти в суд, чтобы подать на завещание, которое Паула составила через несколько месяцев после смерти Майкла. В своем завещании Паула написала, что хочет, чтобы ее дочь осталась жить в Британии, а не в Австралии, а дедушке и бабушке было запрещено впредь контактировать с ней: «Я хочу, чтобы моя дочь Тайгер Лили не имела никаких контактов с семьей Майкла Хатченса.» Между тем, Патрисия сказала о ее волнениях по поводу будущего Тайгер: «Мы хотим сесть и поговорить с Бобом и прийти к соглашению. До продолжения суда об опеке мы не исключаем никакх правил. Мы рады, что теперь Тайгер в безопасном месте. Нам нужно поговорить об этом как семье, люди не должны забывать, что Тайгер дочь Майкла. Она похожа на Майкла, и когда я увидела ее маленькое личико, оно мне напомнило о нем. Мы всего лишь хотим любить ее. Ситуация с Паулой очень печальна и теперь у нас есть шанс кое что изменить.»
В своем доме в Бёрбанке, Калифорния, Тина сказала, что она и ее мать проконсультировались с адвокатами в Лондоне: «Это самая худшая тяжба. Я желаю, чтобы мы смогли выиграть это дело ради Тайгер.»
Дочки Гэлдофа были в отчаянии и находились в ужасе оттого, что могут потерять свою маленькую сестру. Но Боб сказал: «Тайгер часть нашей семьи, прежде всего. Ей нужно быть здесь гораздо больше, чем где-то еще.»
Патрисия боялась, что Тайгер забудет имя ее отца и свою национальность. Майкл хотел привезти ее в Австралию, говорила она, чтобы она могла соединиться со своей семьей. Еще она волновалась, что Боба часто не бывает дома. Сможет ли он найти время для Тайгер с его бизнесом, альбомами и турне, или она закончит тем, что все время будет проводить с няней? Тина и еще кто-то, могли идеально подойти для воспитания: у нее куча времени, она может оставаться дома, там есть еще дети, и их отец во главе.
Но для сестер Тайгер было бы потрясением увидеть ее уходящей, а Боб очень обожал ее. Тина уверила, что они не намерены позволить Тайгер забыть кем был ее настоящий отец и кем была ее мать. Обе они вызывали большое уважение. Анита запланировала обклеить комнату Тайгер обоями с фотографиями ее семьи и убедила Патрисию послать ей фото кузенов, тетей и дядей. Анита сделала очень впечатляющий коллаж по всем стенам комнаты Тайгер и когда Тайгер встретила свою австралийскую семью, она уже знала их в лицо. Счастливое воссоединение Тайгер с сестрами не помогло Бобу: «Мы все в глубокой печали, - сказал он, - Потеря для всх детей практически невыносима. Не нужно иметь слишком много воображения, чтобы понять всю боль.»
Когда Паула умерла, ее призрак взывал к любви, которую Боб хранил с тех самых времен, когда она ушла от него. Он занялся похоронами, горюя и тоскуя устраивал для нее прекрасную заключительную ночь.
С бесконечнм и нежным вниманием к деталям, Боб приодел тело Паулы в белое норковое бикини от Джаспера Конрана. Он собрал прихожан исключительно из среды рок-звезд, чтобы развернуть красную дорожку и торжественно привестствовать ее подъем к Валхалле шоу-бизнесса. Список состоял из воьсмидесяти гостей и каждому был выдан пароль, чтобы они смогли войти в церковь. И как каждая грань этого долгого прощального поцелуя, пароль должен быть выбран в угоду Пауле: это было слово Bollocks. (От переводчика: в британском языке слово Bollocks, означает «яйца»).
Они прибыли по одному и по двое, знаменитости и семьи: Дэйв Стюарт и Энни Леннокс, Джаспер Конран, Джулс Холланд, Фифи с Белиндой, Джо Фэйрли и ее муж, Мартин Кемп, Ники Кларк, мать Паулы, Пол Янг и его жена Стейси, Боно, Мидж Юр, Кевин Годли, Ник Кейв, Руперт Эверетт, Линда Плентл (сводная сестра Паулы по Хьюджи Грину). Стоял прекрасный осенний день, когда Бентли и Мерседесы припарковывались около дома Боба на Давингтон Прайери, а сами похороны состоялись в церкви Святой Марии Магдалены.
Древний колокол зазвонил как только кавалькада обогнула древа с кладбищенским прахом. Когда все высокопоставленные лица сели, букеты цветов расцвели из каждого угла, каменного храма двеннадцатого века, в который прибыла Паула. Миниатюрный гроб, цвета крема с позолотой, казался слишком маленьким для нее, чья энергия наполняла наши жизни и даже переполняла. Боб привез ее в дом, который она лелеяла, в церковь, в которой состоялось их венчание, он бы продал свою душу, только бы видеть ее живой снова. В своем горе, жалобно проявившегося на похоронах, подобное казалось ему столь логичным. Со щедрыми декорациями, с почтением ее друзей и трогательной данью кафедрального хора Кантенбёри, сумеречные годы Паулы были сожжены на чистой земле снаружи церкви и Боб вернул ее национальное обожание.
Джулс Холланд помог выбрать музыку: Ave Maria, Jerusalem
Когда Паула впервые ушла от Боба, он тогда сказал: «Я полагаю, что и дальше буду любить ее», и он доказал это в своей характерной манере. Когда гроб выносили из церкви, Боб шел впереди; за ним следовали девочки, держась за руки. Это была темная сторона жизни, благотворительные праздники и вечеринки, которые Паула принесла деревенским жителям и они толпой стояли около ворот, отягощенные агонией к их диковиной Леди Гэлдоф.
Когда катафалк отъехал, примерно двадцать человек поехали за ним в своих машинах на погребальную церемонию. Боб сказал, что в последний путь Паулу будут провожать только близкие к семье люди.
Все, кто был на похоронах Паулы, согласились с последним правилом, это была церемония, на которой ее должны были утвердить. Боб не поскупился на похороны Паулы. Он потратил тысячи на еду и напитки и на поминки, это свидетельство было признаком глубоких чувств к Пауле, поэтому большинство людей ушли через час после похорон.
Все это дало немного времени Келлу, чтобы подсчитать выгоду в новой жизни Тайгер и он заявил: «Мы решили, что ей будет лучше с ее сестрами в Англии... это более разумное решение, над которым мы очень долго думали.»
Ретт вторил декларации отца, сказав: «Единственный мир, который знает Тайгер, это мир вокруг ее сестер, и я не хотел бы, чтобы ее забрали оттуда.» Он также рассказал о беседе, которую провел с Тайгер, сообщив ей, что ее мама ушла на небо к ее папе, и Тайгер спросила его: «Почему она не взяла с собой меня?»
Впрочем, казалось, что они не говорили за всех Хатченсов, а семейная рана не стала ближе к излечению. Патрисия и Тина путешествовали с публикацией их книги Just A Man: The Real Michael Hutchence. Они зарегестрировались на ТВ и радио для интервью, но их выбор времени был неудачным. Не сомневаюсь, что их назначение было зафиксированно перед смертью Паулы, но их горькие воспоминания о ней совершенно не шли в ногу с настроением страны. Пока Патрисия и Тина были озабочены немилосердным приемом в их турне по Соединенному Королевству, им разрешили повидаться с Тайгер. Не долго же существовал предмет правил заложенный Белиндой и Паулой. Тина и Патрисия, по понятным причинам, сомневались в будущем Тайгер.
«Что случится, когда Тайгер будет восемь или девять лет и она начнет спрашивать опасные вопросы: Каким был мой папа? Почему он был в депрессии? Почему он покончил с жизнью?», - говорила Тина, - «Я разговаривала с детским психологом, который сказал мне, что Тайгер Лили нужен рядом хотя бы один взрослый человек, который будет с ней всю ее жизнь. Я бы хотела быть этим человеком для нее.»
«Я уважаю Боба, но я не хочу, чтобы Тайгер жила с ним. Как мы сможем поддерживать связь с ней и как сможем рассказать ей о сущности ее отца?», - сказала Патрисия, - «Я нахожу странным думать, что Боб захочет растить ребенка своей бывшей жены от мужчины, которого он ненавидел. Я просто не понимаю этого.»
Но пока американский и австралийский суды придавали больше значение кровному родству, это не означало, что подобная система сработает в Британии и проконсультировавшись с адвокатами, Патрисия и Тина поняли, что обстоятельства скалдываются против них. В декабре, Боб прошел через закрытое слушание в Верховном Суде, который поменял его временную опеку над Тайгер в постоянную.
«Мы в восторге, потому что это лучше всего для Тайгер», - сказал Келл, - «Малышка никогда не будет счастливее. У нее есть ее сестры и великолепная сплоченная семья. После всей этой драмы, через которую мы прошли, это решение просто стало большим облегчением. Теперь я разговариваю с Тайгер каждую неделю и она невероятно счастлива. Она собирается провести замечательное Рождество с Бобом в Кенте.»
И она, конечно, его провела.
В 2001 году, собственность Паулы пришла к финальному распаду. Дом на Люкс Мьюс был продан со всем содержимым, в которое входила мебель и памятные вещи Майкла. Дом Хастнигс пошел также на продажу, а Серена Даробакш в конце концов унаследовала дом Джесса. Осколки жизни Паулы нашли свое место на домашних аукционах по всей стране: кукольный домик, рисунки, боа из перьев, красный эскиз шара балерины, который она сделала, когда ей было одиннадцать лет. Сумка из китайской соломки появилась на витрине благотворительного магазина на рынке Хастингса, как «Собственность умершей Паулы Йетс». Ее активы были оценены примерно в 800 000 фунтов, но, очевидно, из них мало что осталось после того, как были оплачены ее долги.
Пердсмертное желание Паулы было выполнено, когда ее прах был вшит в ту же подушку, в которой находился прах ее любовника. Боб изливал свою печаль, организовывая похороны и поминки Паулы. Потом у него был юридический спор за резиденцию Тайгер. Но теперь в нем не было чувства безумия. Он не простил себя и одержимо исследовал смерть своей бывшей жены. Что он мог сделать еще? Он ужасно скучал по ней, и его самоупреки тяжело висели на его семейной жизни.
Его безнадежность была актом усердия и молитв. Когда он поднял свою голову, он увидел детей, которые были центом жизни Паулы, и он увидел, то, что было величайшим свидетельством.
Паула ушла, но продорлжала жить в сердце Боба и дочерей. Он потерял ее, но начал понимать, что он не потерял того, что она ему подарила. Здесь остались все ее подарки, сгрупировавшиеся в этих маленьких началах, которые росли и вздымались вверх, неся в себе все ее таланты. У него была двойная взятка: сначала их было трое, а затем стало четверо. Боб понял как сильно он полюбил Тайгер Лили. Она забавляла его, она изумляла его и он не мог прятать свою гордость и хвалу. Он без остановки говорил как он гордится своей Тайгер.
В недавнем интервью в Австралии, Боб сказал, что Тайгер Лили «фантастический ребенок» и что Фифи, Пичес и Пикси «обожают ее».
«Она зовет меня папой», - сказал Боб, - «Мы как-то пошли в магазин и там играли одну мою песню, а следущая была песня ее папы. Тайгер сказала тогда: «Мой настоящий папа поет лучше, чем ты, пап.», а я просто сказал: «Спасибо».
Комментариев нет:
Отправить комментарий